В ожидании рассвета
Шрифт:
Гардакар снова опустил кровожадно вьющийся хлыст.
— Чувствуешь настоящую ярость? Не держи гнев!
Фарлайт молчал.
— Получи тогда ещё! И ещё! Просыпается злоба? Вялый колдун… Какой из тебя избранник Тьмы, а, дерьмо человечье?
— А ну повтор-ри! — прорычала жертва, не выдержав.
— От человека и то больше пользы! Н-на!
Гардакар бил всё быстрее и больнее, пока Фарлайт не пересилил разбитость пережёванного и переваренного тело. Он прыгнул на обидчика, размахнувшись когтистой лапой. Глупо было полагаться, что Судья пропустил бы
— Вот, теперь вижу, что ты не тряпка-человек, а демон!
Правитель Центральной области отбежал к окну. Его хлыст настиг цель на расстоянии. Фарлайт опять бросился на судью, перемахнув комнату одним прыжком, Гардакар увернулся, и его подопытный вывалился из башни.
— Сроку тебе, набраться опыта — неделя! — крикнул судья.
Бледный силуэт внизу неуклюже трепыхал крыльями, борясь с падением. Кто-то летящий врезался в него и оттолкнул от себя прямо в воздушный поток. Силуэт, поймав ветер, двинулся к окраинному кварталу и, не сумев долго держать себя в полёте, грузно опустился на крышу одного из домов, неаккуратно задержался на ней и соскользнул вниз.
Убедившись, что с его будущим соперником всё в порядке, судья закрыл окно.
Жители окраин Цваргхада вели себя на улицах так же, как и лаитормцы — бегали по делам, суетились, но в глазах лаитормцев не было столько обречённости и затаившегося ужаса. Люди время от времени останавливались и настороженно озирались, готовые ожидать любой опасности.
«А ведь точно рассчитал, что здесь человечий квартал», — подумал Фарлайт, прижимаясь к стене дома. Он был наг и не хотел, чтобы кто-то наткнулся на него в таком виде. Но, чем больше он присматривался, тем больше расслаблялся — то и дело на улицах встречались демоны без одежды; хотя в основном тряпками брезговали те, кто был мохнат от природы.
В новой ипостаси тело Фарлайта оказалось ещё лысей, чем раньше. Для лучшей обтекаемости при полёте, что ли?
В конце улицы виднелось одинокое здание, обособившееся от остальных игольчатым забором — помеха для людей, но не для крылатых демонов. За забором ворочала огромными шестерёнками машина, непонятно, зачем нужная. Шарниры вращались, ленты двигались, но куда они подавали энергию? Внутри тоже есть какая-то машина? Или продолжение этой конструкции? Тогда почему часть механизма вынесена наружу? «Для охлаждения», — решил Фарлайт. Труба, которой завершалось здание, пыхнула тёмно-серым клубком дыма.
— Отпустите меня! Дайте обратиться в суд! — послышался визг. Два тат-хтара волочили по земле вырывающегося человека. Пленник извернулся и укусил одного из сопровождающих за лапу. Тот не обратил внимания, будто на него село насекомое. — Я буду жаловаться! Меня приговорили предвзято!
По мере того, как паучьи демоны вместе с пленником приближались к дому с механизмом, люди всё более расступались перед ними. На их лицах читались жалость, ужас и облегчение, что на месте осуждённого — не они.
Ворота забора распахнулись перед тат-хтарами — нет, они не пользовались магией, двери отворил изнутри невысокий дагат. Человек обернулся на улицу, где на него с замиранием сердца смотрели десятки людей и крикнул:
— Чтоб ваших матерей так и эдак! Рабы!
— Хорош, — рыкнул тат-хтар и ударил человека по лицу. Голова пленника безвольно опустилась, и ворота закрылись. Сквозь решётки было видно, как человека внесли в здание.
«Как вяло люди борются за свободу, — усмехнулся про себя Фарлайт. — Но что в том здании? Тюрьма? Зачем тогда механизм и труба? Это что-то вроде крематория для осуждённых на смерть людей? Сжигают пленников нагретой энергией?»
Какой-нибудь Мирт ужаснулся бы этой мысли, Фарлайт же остался равнодушен.
«Но мне надо подкрепиться… Я не могу даже встать на ноги…»
Он пополз к ближайшей двери и постучал.
«Если в ближайшие двадцать минут не утолю жажду, растворюсь в пространстве… Представляю, как потом Гардакар будет пытаться меня найти, год, два, а всё безуспешно», — думал Фарлайт, стуча в очередную, шестую дверь. Хозяева предыдущих домов, увидев, что на пороге стоит голый демон, мгновенно притворялись предметами обстановки.
Демон толкнул дверь, и та распахнулась, обнажив пустую комнату. Утомление новой волной растеклось по телу, и он присел на пол.
С улицы, пыхтя и ворча, ввалился краснощёкий пожилой мужчина. Приметив в углу измождённое крылатое существо, он бросил мешок и подбежал к гостю.
— Шамаль? Агаль?
— Что?..
— Аннриг! — человек скрылся в глубине дома.
«Язык демонов», — подумал Фарлайт. — «А тот человек, которого тащили на казнь, видимо, был не местный, вот и кричал на общем. Не удивительно, что зеваки так глупо пялились на него — они ничего не понимали».
Краснощёкий вернулся и подал демону кувшин с тёплой водой. Фарлайт жадно опустошил его и, ни на что не надеясь, спросил человека на тзин-цо:
— Ты понимаешь меня?
Тот хлопал глазами.
— Ты понимаешь меня? — переспросил Фарлайт на древнем.
— Понимаешь, понимаешь! — радостно повторил человек. — Ходить за мной.
В доме была всего одна комната. В дальнем углу подле горы тряпок копошился ребёнок. Другой дальний угол был загромождён ящиками и тюками. Ещё один угол служил кухней, там стоял большой ящик, заляпанный следами от соуса. То был стол, а два ящика поменьше — стулья. На один из таких стульев Фарлайт был усажен суетливым хозяином.
— Где учился этому языку? — спросил демон.
— Маленький быть, бродить около школа, там слушать и учить, — ответил хозяин и, присел на второй «стул», перехватил эстафету разговора. — Сейчас в дом заходить, видеть демон-крылья. Думать помогать важный гость. Знатный фраок…
— Как твоё имя?
— Церт… второй имя… не знать, как сказать… Собирать старый, делать новый!
Человек подбежал к мешкам, вытащил из одного кинжал и вернулся.
— Старый от хороший меч, — Церт сначала показал на рукоять, — старый от обычный ножик, — и затем показал на лезвие. — Приделать, обработать трава, мазать масло…