В паутине чужих заклинаний

Вонсович Бронислава Антоновна

— Говорила, жалеет, что прислушалась к его словам. Но опять таки, про это было сказано непонятно.

— То есть даже примерно, о ком речь, сказать нельзя?

— Вряд ли речь шла об Эггере, — поморщился Дитрих. — Если бы он столь настойчиво пытался у нее купить книги, то его утверждение, что он не встречался с Вернер, было бы легко опровергнуть. Более того, ему и смысла покупать не было — такими практиками он не занимался ни по работе, ни ради развлечения.

— Ты же говорил, что найденная у него книга представляла для него интерес?

— Да, пожалуй,

из списка книг Вернер она единственная, что хоть как-то могла его привлечь. Но она не является библиографической редкостью, при желании можно было достать и изучить, никого не убивая. Более того, поскольку Вернер — дама одинокая, Эггеры скорее всего унаследуют после нее все имущество.

— Если нет завещания…

— Пока не нашли.

Богиня, что за нелепая ситуация! Мы только что поженились, а я держу мужа в прихожей и разговариваю с ним о завещании, запрещенных книгах и убийстве, пусть даже это убийство напрямую меня касается и у меня осталась еще масса невыясненных вопросов. Но Дитрих же наверняка устал и голоден? Одними поцелуями сыт не будешь.

— Что тебе приготовить на ужин? — спросила я.

— Может, пойдем куда-нибудь? — предложил он.

Но было хорошо заметно, что идти ему никуда не хочется — очень уж усталым он выглядел. Нет уж, пусть посидит, отдохнет. А я его пока порасспрашиваю.

— Мне в удовольствие для тебя готовить, — ответила я. — Особенно если ты посидишь со мной на кухне.

— Посижу, — усмехнулся он, притянул меня к себе и поцеловал.

Появилось желание забыть про все и переместиться туда, где нашла место вторая подушка в свежей наволочке. Подушки нам сейчас не слишком нужны, но вот кровать будет в самый раз. Но Дитрих меня отпустил, и пришлось выполнять обещанное — идти готовить ему ужин.

В кухне он сразу заметил многострадальный фикус в новеньком горшочке, по которому сразу и щелкнул. Щелчок выдался резким и неожиданным, но фикус даже не вздрогнул — после сидения в нашем офисе ему уже ничего не страшно.

— Смотрю, не зря этот тип корешки отращивал. Удалось ему таки занять место в твоей квартире. Самое хорошее выбрал, солнечное…

— Так ты на подоконник и не претендовал, — заметила я. — Хочешь с ним поменяться?

— Ничего себе! — возмутился он. — Только поженились, а жена уже пытается заместить меня в постели всякими странными зелеными проходимцами, да еще и в горшках…

— Ты сам захотел на подоконник. Самое солнечное место как-никак, — поддела его я.

— Для меня самое солнечное место — рядом с тобой. С тобой я и на подоконник согласен переселяться.

— Мне кажется, там слишком мало места для двоих, — заметила я, с трудом сдерживая рвущийся смех, — давай уж оставим подоконник фикусу, а нам пусть будет кровать?

— Ладно, — легко согласился муж и уселся на табуретку. — Порезать что-нибудь?

Я выдала ему кусок мяса и милостиво разрешила мне помогать.

— Ты не веришь в виновность Штефана? — вернулась я к разговору об убийстве.

— Нет, мне кажется, его подставили.

Упоминание моего бывшего жениха привело Дитриха в плохое настроение,

но это отразилось лишь на скорости нарезки мяса — разделывал он вырезку с таким видом, словно мстил ей за что-то.

— Зачем?

— Хороший вопрос, — пробурчал он. — Но ответа на него я не знаю. Уверен, он будет равносилен ответу на вопрос, кто.

— Странно как-то… Если инору Вернер убили, — попыталась рассуждать я вслух, — и сделали это из-за ее книг, то то, как велось расследование вначале, должно было убийцу удовлетворить. Не убили же ее, чтобы обвинить во всем Штефана? Слишком много времени прошло…

— Возможно, были уверены, что Сыск сам на него выйдет?

Дитрих подвинул ко мне доску с мелко нарубленным мясом и потянулся за луком. Лук я к нему подвинула с превеликим удовольствием — переложить столь неприятное занятие на широкие мужские плечи, почему нет?

— А Сыск не вышел, и поэтому к тебе пришел Кремер?

— Возможно, — неохотно ответил он. — И мне все время кажется, что не только он пришел, но и тебя привел.

— Почему? — удивилась я. — Уж здесь точно на меня никто повлиять не мог. Мы с… Эмили столько объявлений пересмотрели. Я же поначалу хотела даже в гувернантки пойти, пока не поняла, что не возьмут по той же причине, что и на производство. Твое объявление оказалось первым более-менее подходящим, и попалось оно не в первой газете.

— Не знаю, — протянул Дитрих, — твоя бывшая подруга все же ведет себя очень странно. Следов ментального воздействия я не увидел, но я могу заметить лишь сильные и длительные, если было что-то короткое и однократное, только при глубоком сканировании можно понять.

— Она на сканирование не пойдет, — убежденно сказала я.

— Может пойти, если уверится, что это пойдет на благо Эггеру. Но нам это ничего не даст — даже если следы внушения найдутся, мы не поймем, кто и зачем заставил ее убедить тебя пойти ко мне в секретарши.

Я хотела было сказать, что меня никто не убеждал, я сама так решила. Но тут же вспомнила, что Эмили чуть не силком заставила меня пойти, да еще и в легкомысленном платье, при взгляде на которое сразу возникало сомнение в моем желании получить работу. Сама бы я точно не пошла устраиваться к какому-то сомнительному магу по особым поручениям. Да и сам маг мог мне отказать.

— Но тебя же никто не заставлял меня брать на работу, — заметила я.

Мясо уже стояло на плите, скворчало и делилось запахом жареного мяса, с которым по аппетитности сравниться может разве что аромат свежего хлеба. Все остальное пахнет не так вкусно.

— Не заставлял, но на странности я сразу обратил внимание, на что и рассчитывалось. Потом приходит Кремер и вываливает нам сказку про свою жену и Эггера, к которой прилагается твой приворот к этому же типу. Кремер был уверен, что я часть сведений получу из Сыска, а взамен поделюсь своими — о нарушении закона Эггером. Тот, кто нарушил один закон, легче нарушит и другой.

На это и был расчет — что достаточно обратить внимание Сыска на перспективного преступника, а дальше арест уже неизбежен.