В пекло по собственной воле (сборник)
Шрифт:
— Я никогда не была поклонницей Никколо Маккиавелли! — сказала я. — И не считаю, что цель всегда оправдывает средства. Вы Шаблина сломали, Григорий Иванович. И я вам этого никогда не прощу. Я не стремлюсь занять ваше место. Если вы знаете меня достаточно хорошо, вы поймете, что я говорю правду. Я не стремлюсь столкнуть вас с вашего места. Меньше всего меня интересует место, которое я занимаю в жизни! Вернее, не так — не само место, а высоко ли оно находится над жизнью обычных людей. Я не стремлюсь на самый верх. И спасительницей России стать не мечтаю. Я только хочу всегда оставаться человеком, который может себя уважать, которому перед самим собой краснеть не придется ни в какой ситуации.
Я решила высказать ему все, что я думаю о нем. И не видела в этом особого риска. Ведь он и раньше знал, что я веду поиск ниточек, по которым можно выйти на агента ФСБ, знал, однако позволял мне спокойно работать. Ничего нового, по сути, я ему не скажу.
— Да, Константин Иванович, вы правы! — сказала я. — Я собираю на вас информацию. И вы прекрасно знаете, почему я это делаю. Потому что вы нервничаете, отдаете противоречивые приказы, часто меняете свои решения. Все это может быть результатом расшатанных нервов, а может объясняться и другим. Например, тем, что вы специально вносите неразбериху в работу спасателей, намеренно искажаете информацию и вообще — работаете на ФСБ. Разве я могу отмахиваться от такой возможности? Если бы я закрыла на это глаза, вы сами сочли бы меня непрофессиональной дурочкой, случайно затесавшейся в ряды контрразведки. Так что дайте уж мне спокойно завершить то, что я начала… А что касается японцев — я ищу доказательства. И будьте уверены — я обязательно найду их, даже если вы станете мешать мне в два раза активнее, чем делали это прежде.
Чугунков смотрел на меня спокойно, но с насмешкой. Губы его слегка кривились, готовые вот-вот сложиться в скептическую гримасу. Он вернулся вновь за стол начальника заставы, взял с него листок бумаги и, прочитав, что на нем написано, сказал мне:
— Вот приказ, который я написал за пять минут до твоего прихода. Приказ о твоем отстранении от работы на Шикотане в связи с профессиональной непригодностью. Мне уже пришлось отправить отсюда трех человек с таким диагнозом. Если ты мне до… — Он посмотрел на часы, усмехнулся и продолжил: — Если через десять часов, ровно в полночь, ты не предоставишь доказательств, которых я от тебя жду, я подпишу этот приказ и отправлю его в Москву, а тебя — в твой родной Тарасов торговать сигаретами.
Он сделал паузу. Я молчала, не в силах ему возразить. Формально он имел на это право.
— Надеюсь, ты хорошо меня поняла, Николаева, — сказал Чугунков. — Теперь иди и приступай наконец к выполнению задания, которое ты получила уже больше суток назад. У тебя осталось… — он вновь посмотрел на часы, — … девять часов пятьдесят девять минут.
Не сказав ему ни слова, я вышла из кабинета и остановилась. Возмущение переполняло меня до последней степени. Вот старый козел! Сводит со мной счеты! Решил отделаться от меня — причем очень простым способом, простым и надежным. Никто не станет серьезно слушать человека с диагнозом «профессиональное несоответствие», поставленным самим генералом Чугунковым. Я вылечу из спасателей как пробка и вылечу навсегда!
Но у меня осталось еще десять часов, за которые я могу изменить ситуацию в свою пользу и раскопать доказательства того, что Чугунков просто сводит со мной счеты. Доказать, что он — агент Конкурента! Доказать, что это он исказил информацию о месте землетрясения, переданную из Владивостока в наше министерство.
«Стоп! — сказала я сама себе. — Но у тебя есть приказ, который ты должна выполнить во что бы то ни стало. Даже если ты десять раз докажешь, что Чугунков работает на Конкурента, свое задание ты не выполнишь, а получила ты его не только от Чугункова. Вспомни: Менделеев приказал тебе то же самое. Значит, в данный момент это важнее, чем выявить тайного агента. С мифическими ядерными взрывами нужно разбираться срочно, время не терпит. Откуда мне знать, в самом деле, почему Чугунков дал мне именно десять часов, а не одиннадцать, скажем? Может быть, и он — в цейтноте, а потому и нервничает. И весь этот неприятный разговор с ним — следствие напряженной ситуации, и только?»
Как бы то ни было, а сейчас прежде всего — японцы и их ложные обвинения, решила я. У меня есть еще десять часов, а это немало. Нужно только сосредоточиться. Впрочем, уже не десять, а меньше. Уже — девять часов пятьдесят минут! Нет! Хватит сосредоточиваться, пора действовать, иначе я не успею — и проиграю!
План действий мгновенно сложился у меня в голове. Все казалось мне даже не столь и сложным, как на первый взгляд. Главное, я поняла теперь путь, по которому нужно идти.
Сначала узнать аргументы японской стороны, затем проверить их через независимый от японцев источник информации и сделать вывод. Противоречия в их аргументах и будут доказательствами их вранья. Очень просто.
Я вновь бросилась искать Евграфова. Он сидел в комнате связи, проверяя устойчивость радиоконтакта с пограничными катерами.
— Сергей! — бросилась я к нему. — У тебя остались копии того факса, который ты вспоминал по памяти? Там должна быть очень важная информация для меня. Кстати, кем он был подписан?
— Генерал-майором Менделеевым, насколько мне память не изменяет, — ответил Евграфов. — А копии у меня, конечно, остались, сейчас разыщем.
Минуту спустя он положил передо мной на стол три листка машинописного формата, заполненные мелким шрифтом. Я лихорадочно пробегала глазами знакомые уже фразы, которые Евграфов передал мне на удивление точно. От канцелярских фраз официального сообщения у меня зубы ломило, терпеть не могу слов, за которыми люди прячут свои настоящие мысли. От них за версту несет ложью.
«Японская сторона… Российская сторона… последствия действий, направленных…» — читала я, не вникая особенно в смысл написанного.
Где же то, что я ищу? Неужели Менделеев не понял, что аргументы японской стороны — это самая важная для меня информация?
Ага! Вот! Слова перестали прыгать перед глазами и выстроились в стройные осмысленные предложения.
«Японский консул утверждает, что Национальной береговой охраной подобраны пять человек, которые, по их словам, накануне бедствия вышли в океан на небольших моторных лодках с целью охоты на котика. Спасенные японскими пограничниками охотники-промысловики постоянно проживают на острове Шикотан в деревне на южной оконечности острова. Они утверждают, что находились в квадрате, очень близко расположенном к эпицентру землетрясения».
Отрывок стенограммы допроса, предоставленный нам японской стороной:
«— Что произошло с вами в двадцать часов сорок восемь минут?
— Не могу сказать, что это было именно в это время, на часы никто в нашей лодке не смотрел. Мы догоняли стадо котиков, ушедшее от нас в океан от самого берега. Стадо мы догнали уже в сумерках и приготовились к отстрелу. Внезапно километрах в двух от нас вода стала подниматься огромным пузырем, словно из-под воды всплывал невероятных размеров шар. Мы побросали винтовки и начали заводить моторы. Океан продолжал вспучиваться, мы поняли, что не успеем уйти от вала воды, который подхватил наши лодки и буквально подбросил их кверху. Наша лодка тут же перевернулась. Я успел ухватиться за нее и сбросить с себя тяжелый брезентовый плащ, который тянул меня вниз. Водяной вал понес меня на своем хребте, но не к берегу, а в открытый океан, в сторону Японии. Вскоре наступила темнота, и я ничего не видел, даже звезд. Сколько времени я провел в воде, не знаю. Когда меня подобрали японские моряки, я был в бессознательном состоянии. С остальными своими товарищами я встретился уже только на борту японского судна.
— Видели ли вы какие-нибудь вспышки, слышали ли шум, напоминающий взрыв, или что-то в этом роде?
— Вспышек я не видел, а шум от вспучивающейся воды стоял такой, что ничего расслышать было невозможно, мы все словно оглохли.
— Видели ли вы какие-нибудь суда до того момента, как начала вспучиваться вода?
— Примерно за полтора часа до того момента, как начала вспучиваться вода, километрах в пяти от нас прошло судно „Витязь“ в сопровождении какого-то военного корабля, название которого мы прочитать не смогли…»
Показания подобранных в океане людей идентичны по содержащейся в них информации.
Японская береговая служба провела дозиметрический контроль одежды охотников и установила аномально высокий уровень радиации, что является главным аргументом в поддержку версии об атомном заряде, взорванном нашим министерством на дне океана.
— Но это же явная неправда, Сережа! — воскликнула я. — Ведь цунами, как мне объяснил геофизик, имело локальный фронт волны. А по этим рассказам выходит, что у волны, поднятой взрывом, должен быть круговой фронт. Это же можно доказать!