В Плену Красной Розы
Шрифт:
– Кто-то же должен переживать, – Варион убедился, что на приозёрной дороге иных путников нет, и наполовину вытянул меч из ножен. – Быстрее всего будет сделать по-моему.
– Уже всё сделано, Химера.
Из-под полы плаща Каддар достал звонкий мешочек. Он подбросил кошель на ладони и приподнял уголки губ в довольной ухмылке.
– Сука! – Варион сделал лишь шаг и замер. – Серьёзно? Ты ограбил этого бедолагу?
– Я просто взял кошель на какое-то время, пока он был занят тобой, – спокойно пояснил Каддар, вновь спрятав мешочек.
– Это ещё хуже! Ты его обокрал!
– Чем
– В Соттории, если только, – Химера фыркнул. – Грабишь ты лицом к лицу – для этого смелость нужна. А украсть можно и исподтишка.
– Твои суждения такие интересные, Химера. Как десятилетний ребёнок, который уверен, что понимает мир лучше родителей, – Каддар протянул ладонь и подвигал пальцами, зазывая Лиса дальше по пустой дороге. – В любом случае, я ничего не крал. Просто позаимствовал на время и верну все деньги при первой же возможности.
– Охрененное оправдание. Жаль, у меня таких учителей не было.
– Я не буду слушать поучения от убийцы, – холодно отрезал следопыт и зашагал дальше. – Буду очень признателен, если до Крестедии не услышу от тебя ни слова.
– Хер тебе, – шикнул Лис и отправился следом.
Грязная колея хлюпала под подошвами. Дорога петляла вдоль берега Миларада, приближая путников к растущим из-за ближайшего холма шпилям Крестедии. Слева тянулась редкая сухая поросль, почти без деревьев. Справа совсем близко подступало озеро. То и дело попадались мелкие поселения в пять-шесть домов, а рядом с ними стена-в-стену теснились крошечные лодочные сараи.
Других путников почти не было. Так, пара всадников промчалась навстречу. Чем ближе оказывалась столичная земля, тем больше Химера опасался патрулей. Грязный следопыт с клочками седой бороды на бледном сотторийском лице и перемотанный бинтами Лис с мечом безусловно заинтересуют солдат.
Но никто не беспокоил их до самой Крестедии. Путники вошли в одно из предместий за её стенами, когда солнце уже проглядывалось между облаками точно над их головами. Поселение это оказалось странным. Химеру и Каддара окружали буро-жёлтые постройки, будто вылепленные из глины. На домах почти не было углов, а устланные соломой крыши сходились к верху приплюснутыми конусами.
– Похоже, это поселение шалейцев, – после протяжного вздоха поведал Каддар, когда Химера указал на необычные постройки. – В Хемелене жило немало местных народов, когда пришли ваши предки.
– В домах из дерьма из соломы? – подивился Варион.
– Видимо, такие у них традиции.
Следопыт с интересом разглядывал группу мужчин, волочившую кабанью тушу к одной из немногих деревянных построек. Охотники были крепкими, а волосы каждого отдавали рыжим оттенком. Не огненным, как у Ним и её братьев. Шалейские шевелюры вились тугими кудрями, а по цвету напоминали свежую ржавчину.
– А чего они все какие-то рыжие, эти шалейцы? – тихо спросил Лис.
– А чего вы все какие-то смуглые и темноволосые, альдеваррцы? – всё с тем же безразличным выражением лица передразнил Каддар. – Почём мне знать?
– Да брось ты, – Химера наконец смог сощурить оба глаза. – Ты всё знаешь.
Каддар вздохнул и вновь заговорил с видом задумчивого
– Рыжих много среди северных островитян и на Земле Небесных Огней. Должно быть, черта тех мест. Ну, а шалейцы могут им роднёй приходиться.
– Землей Небесных Огней? – прервал его Химера, и смешок встал поперёк горла. – Теперь выдумками меня кормишь?
– Выдумками? – следопыт вытянул шею и попытался взглянуть на высокого Лиса сверху вниз. – Ну, раз для тебя она выдумка, говорить больше не о чём.
Варион выпустил воздух через рот, шлёпая губами. Землёй Небесных Огней называли холодный материк, что якобы прятался за дрейфующими льдами по ту сторону Большого Северного моря от Летары. Материк безусловно выдуманный, раз загребущие лапы летарских королей и торгашей ещё не добрались до его богатств. Так о Земле Небесных Огней говорили и учителя Приюта. О земле такой холодной, что лопату не воткнуть глубже, чем на два пальца. О едва заметной поросли и деревьях в половину человеческого роста. И конечно о неведомых Небесных Огнях, которые якобы переливались зеленью в тёмной вышине. Такие сведения оставляли балаболы, клявшиеся, что смогли пересечь мёрзлые воды северных морей. Подозрительно, конечно, что их показания были столь схожи. Да и Приют немало врал о мире за пределами Басселя…
– Отлично, вот и первые ворота, – Каддар нарушил размышления Химеры.
– Первые? – переспросил Лис.
Глинобитная деревня шалейцев закончилась у рва в двадцать саженей. Широкий мост пересекал серую воду и упирался в могучую стену, камни который были подогнаны так плотно, что и палец не пролезет. Проходом служила высокая арка с железной окантовкой. Решётка была поднята, а в глубине ворот виднелись фигуры стражников. Они вольготно восседали на пухлых бочках, а широкий ящик служил им столом для игры в кости.
Лис и следопыт медленно прошли мимо и удостоились разве что беглого взгляда стражи. Вооружены солдаты Крестедии были хорошо: полуторными мечами в одинаковых ножнах и начищенными до блеска бердышами. Тела их скрывались под тёплыми синими мундирами, поверх которых была натянута мелкая кольчуга.
Химера косо взглянул через плечо, выдохнул и прошёл в арку на другой стороне стены. Стены не единственной. Сразу за воротами раскинулся ремесленный квартал, окутанный печным дымом. Каменные здания стояли плотно, подпирали друг друга стенами в два-три этажа. Широкая улица прошивала квартал насквозь и выходила к следующему рву, стена за которым оказалась ещё выше предыдущей.
Её верхнюю кромку венчали широкие клинья, разделённые бойницами, а на углу над озерным берегом вздымалась островерхая башня не меньше, чем в двадцать саженей. Химера даже присвистнул, когда понял, что и толщина второй стены была такой, что в арке ворот поместится сразу две повозки, вытянутые в линию. Он решил, что не хотел бы быть командующим армии, которой велено взять Крестедию штурмом.
Стражников у вторых ворот оказалось сразу восемь. Четверо держали бердыши, ещё трое – булавы с блестящими шипами. Последний же стоял посреди прохода, сложив руки за спиной, и вертел задранной головой. Всматривался в глаза каждому путнику с хищным прищуром, но к широкому клинку на поясе не тянулся.