В плену Левиафана
Шрифт:
Он не был против, он — хороший сын и мягкий, уступчивый человек, жаль только, что в комплекте с состраданием шли и другие, не слишком блестящие качества: слабоволие и трусость. Конечно, Алекс пытается бороться с недостатками, и до сих пор это у него получалось. Не далее как вчера вечером он отправился в опасное путешествие по первой просьбе Лео, он не побоялся подняться на вершину. Не побоялся остаться в доме даже тогда, когда почуял неладное.
Но теперь запас его душевных и физических сил на исходе.
Лучше уж думать о том, что с минуты на минуту появятся спасатели. С часу на час; опасения, что ему может не хватить воздуха, не оправдались. Во всяком случае,
За то время, что Алекс изучал альбом, никаких подвижек не произошло. Ни единого намека на то, что Себастьян понимает происходящее. Но стоит Алексу всего лишь бросить взгляд на больного, как он снова втягивается в уже возникавшую в его сознании реальность: реальность пересеченной местности, колючих кустарников и смрадных пустошей. Реальность старого дома, чья заброшенность вовсе не так очевидна, какой кажется на первый взгляд.
Алекс снова нос к носу сталкивается с закупоренными окнами, в глубине которых маячит силуэт живущего в доме. Увидеть его довольно проблематично, можно лишь почувствовать. Вот и сейчас Алекс каким-то седьмым (а может, десятым или двадцать пятым) чувством ощущает: живущий в доме наблюдает за ним. Но выманить его из укрытия невозможно.
— Вас зовут Себастьян, ведь так? Я — друг Лео и прибыл сюда по его просьбе. Ну да… Кажется, я это уже озвучивал.
Никакой реакции.
— Ситуация у нас, честно говоря, не фонтан, — сдаваться Алекс не собирается. — Дом накрыло лавиной. Когда прибудут спасатели — неизвестно. Куда подевался Лео — тоже. Может, вы знаете, куда он подевался?
Никакой реакции.
— И моя сестра… Она приехала сюда по приглашению вашего брата. Ее зовут Кьяра. Вы не знакомы?
Никакой реакции.
Единственный известный Алексу паралитик — синьор Марчелло, муж тети Паолы. Алекс пытается вспомнить, что рассказывала о несчастном тетя Паола. Кажется, он слег после тяжелого инсульта, и, несмотря на все усилия жены и интенсивное лечение, двигательные функции синьора Марчелло так и не восстановились. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, но при этом (по словам тети Паолы) был вздорным и желчным, болтал без умолку, все время поучая домашних, и выпил из них немало крови, прежде чем преставился. Впрочем, болтал без умолку он не всегда: мог обидеться на любой пустяк и не разговаривать целыми днями. Так же синьор Марчелло, несмотря на плачевное состояние, умудрялся плести интриги, ссоря домочадцев и настраивая их друг против друга.
Подлая душонка, — в таком духе выразилась о синьоре Марчелло мама, а ведь он не всегда был таким. До приключившегося с ним несчастья синьор Марчелло слыл почтительным сыном, прекрасным мужем, заботливым отцом. Человеком порядочным, бесхитростным и щедрым. Но стоило нагрянуть болезни, как характер его кардинально изменился. Всему виной зависть к тем, кто может свободно передвигаться, и неумение достойно нести свой крест, — так считала мама.
— Никто не знает, как мы поведем себя в аду, — тете Паоле не хотелось ссориться с лучшей подругой, но и промолчать она не могла. — А для Марчелло все случившееся — ад. Разве не так, дорогая?
— Так-то оно так, — соглашалась мудрая мама. — Но это вовсе не значит, что нужно тянуть за собой в этот ад всех, кто на глаза попадется.
Так оно, собственно, и произошло в самом финале жизни синьора Марчелло, при котором ни мама, ни тем более Алекс не присутствовали. За несколько часов до кончины муж тети Паолы впал в самое настоящее безумие: он кричал без передышки, грязно ругался, перестал принимать лекарства (уверяя, что его хотят отравить) и так и норовил плюнуть в лицо любому, кто подходил к нему ближе, чем на метр. Если бы он мог владеть хоть частью своего тела — рукой или пальцами, эти пальцы обязательно потянулись бы к ни в чем не повинному горлу родных и постарались бы замкнуться на нем. «Я умру, — подвизгивал синьор Марчелло. — Но и вас, сволочей, здесь не оставлю, прихвачу с собой хоть парочку, даже не сомневайтесь!»
Совсем иначе все сложилось с тетей Паолой, которая пережила собственного мужа на семь лет и умерла от рака молочной железы. Последние недели ее жизни были наполнены нестерпимой болью, но она держалась мужественно, ни разу не пожаловалась и, как могла, старалась утешить растерянных детей. Мама, срочно выехавшая в Виареджо и проведшая несколько дней у постели умирающей, говорила потом, что такого мужества и самообладания перед лицом смерти она не видела никогда. И вряд ли когда-нибудь увидит.
Она — святая, примерно так выглядел общий вердикт.
Несмотря на тяжкий недуг и полную обездвиженность, непохоже, чтобы Себастьян умирал.
Возможно, он давно умер именно как Себастьян — яхтсмен, дайвер, гонщик, парашютист, лихой наездник, брат своего брата, половина целого. Да и самого целого, воспетого в фотографиях, больше не существует. Но Лео как-то удалось справиться с ситуацией: Алекс не видел его мрачным, потерянным, чересчур задумчивым. В нем не было и намека на скорбную тайну, напротив, он излучал уверенность и полное довольство жизнью. А о его самодостаточности и говорить не приходится.
А ведь Алекс наслышан о том, как ведут себя близнецы. Этому была посвящена не одна телевизионная передача, где подробно объяснялось, что связь между близнецами намного крепче, чем связь между просто братьями и просто сестрами. Она затрагивает очень тонкие ментальные сферы, и иначе, как чудом, ее не объяснишь. Даже будучи разлученными в детстве (случается и такое), они женятся на похожих женщинах, совершают похожие поступки и похоже ведут себя в разных жизненных ситуациях. Стоит одному из них обжечь руку где-нибудь в Тренто, как у другого, находящегося в Больцано, тут же возникает покраснение, а то и болячка — на том же самом месте, на той же самой руке. И даже если одного из близнецов переместить, к примеру, в Порту — результат не изменится.
Этот нехитрый пример особенно потрясает Алекса.
Наверное потому, что связь между ним и Кьярой никогда не была достаточно крепкой. Несколько лет назад она перенесла на ногах тяжелый грипп и чуть не умерла от осложнений, а Алекс ничего не почувствовал. Жил своей собственной, ничем особо не омрачаемой жизнью, а о болезни сестры узнал лишь спустя полгода, в разговоре с мамой.
Мы не хотели волновать тебя, — сказала мама.
А один из близнецов (если с другим случается нечто экстраординарное) начинает смутно волноваться сам по себе, без всяких видимых на то предпосылок. И без всякого GPRS он может примерно определить местоположение второго из тандема и определить, все ли с ним в порядке или — не дай Бог — никакого порядка нет и нужно экстренное вмешательство. Даже обзаведясь семьями и наплодив детей, близнецы остаются самыми близкими людьми. Информация, которую они получают друг от друга, не всегда линейна, она может быть зашифрована в снах и видениях; во всем том, что принято называть знаками судьбы.