В плену страстей
Шрифт:
Как странно звучит ее голос! Но нужно уходить. Бежать!
– Простите, но я действительно не смогу согласиться на заказ, о котором вы говорили… – торопливо произнесла Алекса.
Мадам де Рошмон повелительно приподняла руку, заставив Алексу умолкнуть.
– Это не любезность, а скорее просьба, – сухо произнесла она. – Я бы хотела, чтобы вы полетели во Францию. И поговорили с Гаем.
Алекса оледенела. Не ослышалась ли она? Неужели мать Гая это сказала? Но почему, о господи?
Слова застряли в горле. Те слова, что невозможно произнести. В особенности
– Это невозможно, – наконец сказала Алекса безжизненным, каменным голосом.
– Почему?
– Полагаю, мадам, что вы согласитесь со мной – это было бы не comme il faut. [21]
Зеленые глаза, так похожие на глаза, в которых она когда-то тонула, удивленно расширились.
– Я вас не понимаю, – сказала мать Гая.
Алекса сжала руки и посмотрела прямо ей в глаза:
– Но ваша невестка поняла бы, мадам.
Мадам де Рошмон тоже смотрела прямо в лицо Алексы.
[21] Приличный (фр.).
– Вы должны простить мою настойчивость, – сказала она, – но это совершенно необходимо. Вы должны поговорить с Гаем.
– Я уже сказала все, что сочла необходимым.
Алекса отвернулась. Это сюрреализм какой-то! Она стоит перед матерью Гая, а та почти приказывает поговорить с ее сыном.
– Но всего, что следовало вам сказать, мой сын не сказал вам, – продолжала мадам де Рошмон. – Вот почему вы должны полететь во Францию и поговорить с ним.
Алекса забыла об официальности.
– Простите, если я покажусь невежливой, но я вообще ничего не понимаю. Зачем я сюда пришла? Что вы от меня хотите? И почему? Буду с вами откровенной. Вы ведь знаете о моих отношениях с вашим сыном – они вышли за рамки «клиент-художник». В прошлом году у нас с Гаем была непродолжительная связь. И все. Для него это мало значило. Он сообщил мне о своей помолвке и в тот же день оборвал наши отношения. – Алекса удержалась и не упомянула, что Гай попытался их возобновить. – Мадам, наши отношения закончились. Смею вас уверить, что с моей стороны…
И снова повелительный жест заставил ее замолчать.
– Все, о чем я вас прошу, это уступить моей просьбе и поговорить с моим сыном.
– Зачем?
Алекса с вызовом вскинула подбородок.
– Ради будущего счастья моего сына, – ответила мадам де Рошмон.
– Его счастье, мадам, не имеет ко мне никакого отношения. Я надеюсь… я надеюсь, что он будет счастлив в браке.
– И я тоже надеюсь, мадемуазель Харкорт. Любая мать желает этого для своего ребенка. Вот почему очень важно, чтобы вы поговорили с Гаем.
Она встала и направилась к двери, и Алекса последовала за ней.
– Это не отнимет у вас много времени. Машина доставит вас в аэропорт, а через два часа вы уже будете в замке.
– Мадам,
Мать Гая остановилась и повернулась к Алексе.
– Пожалуйста, – произнесла она.
Что-то в ее лице, глазах заставило Алексу остановиться и сказать:
– Хорошо, раз вы настаиваете. Я не понимаю, почему вы так решили… и не могу предположить, к чему это приведет.
– Я думаю, что жена Гая сочла бы, что это поспособствует ее браку.
Понятно. Теперь Алекса все поняла. Мадам Гай де Рошмон необходимы уверения Алексы в том, что она не представляет угрозы ее семейной жизни. И, чтобы ее успокоить, женщина, которая подозревается в любовной связи с ее мужем, должна прилететь к ним и по просьбе Гая сказать жене – которая каким-то образом узнала об Алексе, – что она не любовница ее мужа.
– Я сделаю это, мадам, – заявила Алекса, – но лишь при условии, что у меня в дальнейшем не будет никаких контактов с кем-либо из вашей семьи. Простите, если это звучит грубо, но моя жизнь изменилась и возврата к прошлому нет.
– Как пожелаете, мадемуазель. Пойдемте.
В коридоре их ждал слуга, которому мать Гая что-то сказала по-французски. Затем протянула руку Алексе:
– Благодарю вас.
Алекса нехотя пожала ей руку и в оцепенении последовала за слугой вниз по мраморной лестнице.
Глава 9
Оцепенение не прошло и когда она уже сидела в личном самолете де Рошмонов. Самолет был ей знаком – в нем она летала к Гаю.
Самолет летел над Ла-Маншем, и она вновь и вновь повторяла, хотя на душе скребли кошки: «Господи, помоги мне пережить все это и вернуться к другой жизни, которую я для себя выбрала»
– Мисс Харкорт? Капитан просит передать, что мы начинаем снижаться и приземлимся вовремя, – раздался голос стюардессы.
Стюардесса улыбнулась, и Алекса пробормотала в ответ что-то вежливое.
Пока самолет приземлялся на небольшой частный аэродром к западу от Парижа, Алекса словно заклинание повторяла слово «должна». Ее провели к поджидавшему лимузину, который повез ее сначала по главной автостраде, а затем свернул на сельскую дорогу. Погода была великолепная. Чудесный день начала лета клонился к закату, но солнце еще дарило свое тепло пробудившейся природе. Автомобиль замедлил ход и свернул на другую, узкую, дорогу, проехал через витиеватые железные ворота высокой, в два метра, ограды. Алекса вся сжалась. Лимузин ехал по длинной подъездной аллее, окруженной ухоженным лесопарком.
Луарский замок Рошмонов словно появился из волшебной сказки. Светло-серые каменные стены, заостренные башни в окружении регулярного парка. Лимузин подъехал к парадному входу, и Алекса вышла. Она огляделась, вполне ожидая увидеть дворцовую знать в нарядах с картин мадам де Рошмон.
Ее провели в огромный вестибюль, где сверкали канделябры и зеркала в позолоченных рамах. Широкая двойная лестница поднималась наверх. От такой роскоши могла закружиться голова, но Алекса призвала на помощь всю свою силу воли.