В плену желания
Шрифт:
— В аду нет места для окоченевших девушек, — усмехнулся он, поднял ее на руки и усадил в закрытую карету. — Я предпочитаю иметь дело с теплыми и страстными женщинами. Ты согрелась? Или у тебя все еще зуб на зуб не попадает от холода?
Он посадил ее к себе на колени и прижал к своему телу, точно громоздкий сверток. «Не будь я сейчас такой беспомощной, — подумала Лаура, — непременно пустила бы в ход ногти и все те приемы самозащиты, которые изучала. Вырвалась бы из плотного мехового кокона, мешающего мне двигаться».
— Довольно ерзать — скоро
— Перестань, перестань, перестань! — Лаура обрела наконец дар речи. — Можешь не говорить мне все это — не злорадствовать. О! Я знаю, что мы сделали ставки и я проиграла! Я заплачу, но всему есть предел! Ты не можешь завладеть моими желаниями. Делай все, что хочешь, и покончим с этим! Все равно я не почувствую ничего, кроме ненависти и отвращения к тебе. Ты завоевал право использовать мое тело, Люцифер, но никогда не получишь моей души.
— Ты уверена в этом? — произнес он вкрадчивым, зловещим тоном. — Нельзя быть до конца уверенным ни в чем, даже в себе. Сегодня ты проиграла себя из-за своей чрезмерной самоуверенности. И возможно, потому, что решила, будто я окажусь джентльменом и не стану взыскивать долг. Однако постарайся запомнить, если сумеешь: не важно, что я решу сделать сейчас. Я могу попробовать тебя сейчас и иметь тебя позже. Если окажется, что ты стоишь этого и если мое желание не остынет.
— Никогда! — Лаура начала отчаянно бороться. — Не думай, что я до сих пор не догадалась! Моя ненависть только усилилась, когда я поняла, кто ты такой!
— Нам обоим предстоит узнать многое друг о друге, верно? Но сейчас, когда ты такая доступная, я намерен кое-что выяснить.
О Господи! Во что она ввязалась? Что позволит себе негодяй на этот раз? Как долго ей придется терпеть унижение, которому он преднамеренно подвергает ее, получая от этого удовольствие?
Они сидели в наемной карете. Забыв о приличиях и уважении, незнакомец издевался над ней, обращался как с портовой шлюхой, готовой за несколько франков пойти на любое унижение. Невыносимо! Неужели это действительно происходит с ней, и она вынуждена терпеть это?
Он снял ее с коленей, усадил на узкое сиденье подпрыгивающей, раскачивающейся кареты и раздвинул ногой ее бедра.
Руки Лауры по-прежнему были скованы, она почти задыхалась под тяжестью его тела. Он посмел сунуть руку под шубу. Девушка едва терпела прикосновения его дразнящих, изучающих пальцев, беззастенчиво гулявших по всему ее телу, но не могла положить конец этому.
Она ничего не надела под свое шелковое трико и теперь жалела об этом. Незнакомец начал ласкать низ ее живота, потом спустился к раздвинутым бедрам. Он дразнил, мучил Лауру, проникал в нее пальцем, едва не разрывая при этом тонкую ткань ее трико.
Она чувствовала себя отвратительно, ненавидела его! Хотела, чтобы он остановился, но не желала просить пощады.
Он склонился над ней, стал целовать ее влажный открытый рот, его губы двинулись по мокрым от слез щекам к вискам, потом снова накрыли рот, подавив невольный стон.
Затем он заговорил, пустив в ход самый грубый тон, какой ей доводилось слышать. Так мужчина мог обращаться к купленной им шлюхе.
— Тебе это нравится? А это? Сколько у тебя было мужчин? Хочешь, чтобы я для разнообразия овладел тобой здесь?
Его настойчивые пальцы, наконец, порвали ее шелковое трико, освободив ему дорогу к новым дерзостям. Теперь ничто не имело значения — она не могла сопротивляться, бороться с горячей волной, заставлявшей забывать обо всем остальном.
Как это могло случиться? Как она могла полностью утратить контроль над собой, раскрыться, продемонстрировать свою уязвимость этому грубому зверю?
Она решила, что он овладеет ею жестоко и грубо, как в первый раз. Он подготовил ее, пробудил в ней желание…
И вдруг он прекратил все действия — убрал руку, небрежно потрепал Лауру по щеке и сказал кучеру:
— Да, это здесь, Марсель. Спасибо. Подожди меня, я провожу мадемуазель до двери.
Лаура пришла в ярость оттого, что он поступил с ней так. Неужели он действительно сказал: «На сегодня достаточно. Урок закончен, моя милая. Возможно, мы продолжим в другой раз, когда у меня будет настроение»? Он счел это победой или местью? За что? Она не произнесла ни слова. Он тоже ничего не добавил. Лаура едва не превратилась в каменную статую; ей с трудом удалось открыть дверь. Адель ждет ее. Завтра она покинет Париж. Когда дверь закрылась, у Лауры пропало желание думать о происшедшем. Все! Конец дурному сну!
Часть третья
Лондон. ШАМПАНСКОЕ И ПОДСВЕЧНИКИ
Глава 17
— Лаура! Дорогая, пожалуйста, проснись! Ты нас всех перепугала — даже леди Онорию. Она грозит подняться сюда с доктором. Я знаю, ты не хотела это делать! Надеюсь, ты не заболела на самом деле? Проспать почти полтора дня, поп крепляясь только шампанским и икрой, — это на тебя не похоже. Скажи мне, с тобой все в порядке? Лаура! Перестань прятаться под одеялом! От чего ты пытаешься убежать?
Лаура никогда не слышала, чтобы Эна говорила так настойчиво. Как могла Эна о чем-то догадаться, если, прибыв в Седжвик-Хаус, Лаура сказала лишь, что она страшно устала и нуждается в сне?
— О! — простонала Лаура. — У меня раскалывается голова!
— По-моему, все дело в шампанском. Или ты действительно заболела и нуждаешься в докторе.
В голосе Хелены не было и тени сочувствия.
— Эна… пожалуйста, успокойся. Я пытаюсь проснуться, у меня действительно болит голова. Пожалуйста, не приводи доктора — мне достаточно одного кофе!