В подводных пещерах
Шрифт:
– За нами кто-то плывет, - сказал Олег.
– Но прожектор не достает до него.
– Сейчас...
– ответил Слава, с полуслова поняв "ординарца".
Тот погасил прожектор. Так они проплыли несколько десятков метров. Слава почувствовал какую-то неприятную тяжесть в голове. Это не была боль, которая обычно сопровождает повышенное давление. Казалось, будто кто-то смотрит неподвижным взглядом тебе в затылок, ты хочешь обернуться и не можешь. Тяжесть усиливалась, мешала думать, приходилось бороться с ней.
– Давай!
– сказал Слава, резко останавливая батискаф.
Олег включил на полную силу кормовой прожектор. Темное тело метнулось вправо, но было поймано боковым прожектором.
– Осьминог, черт бы его побрал!
– с облегчением сказал "ординарец".
– Кажется, он не хочет, чтобы мы его видели, и не прочь рассмотреть нас, заметил Слава.
Осьминог вильнул в одну сторону, потом в другую, сопровождаемый лучом, прикрылся "капюшоном", изменил цвет. Он мог бы просто удрать от корабля, но не делал этого, наоборот - старался выйти из луча и приблизиться к батискафу.
Слава махнул рукой, показывая, чтобы Олег освободил место у доски переключателей. Он притушил на две третьих боковой прожектор, выключил кормовой и зажег свет в салоне, ожидая, когда же осьминог прильнет к иллюминатору. Но спрут предпочитал наблюдать за людьми издали. Он маячил примерно в полуметре от иллюминатора и в слабом свете казался бесформенной массой.
– Поведение осьминогов изменилось, - проговорил Слава.
– Но почему? Мы ведь не давали повода...
– Может быть, дали повод другие?
– предположил Олег.
– Люда и Валерий?
– Не обязательно они...
– Ты продолжаешь подозревать, что здесь есть враги? Но зачем им эта бухта и мы?
– удивился Слава.
– А ты забыл, что работы с дельфинами имеют военное значение?
– Не путай, старина. Вся эта кутерьма началась задолго до того, как прибыла Люда. Давай лучше попробуем подманить его поближе. (Последние слова относились к октопусу, который держался на той же дистанции от корабля.)
Слава соорудил из носового платка и авторучек подобие краба и поднес его к иллюминатору. "Краб" шевелил клешнями, но осьминог не клюнул на приманку.
– Мистификация не удалась, - разочарованно сказал Слава.
– Ну что ж, октопус, до свидания. У нас нет времени на игру в прятки.
Он включил двигатель и носовой прожектор, повел батискаф к "колоколу" по прямой. Приборы показывали, что батискаф то и дело сбивается с курса, приходилось его выравнивать. Сначала Слава думал, что корабль виляет из-за неисправностей в рулевых тягах, но скоро понял, что рули здесь ни при чем. Это он против своей воли совершал непроизвольные хаотические движения, нажимая не те кнопки, поворачивая рукоятки не так, как хотел. Если бы не приборы, он бы и вовсе потерял направление.
– Олег, ты ничего не чувствуешь?
– спросил он.
– А что я должен чувствовать?
– сердито отозвался Жербицкий.
– Мысли путаются...
– Выпил небось... Славе было не до шуток:
– Голова тяжелая, действительно, как с перепоя.
– У меня тоже голова болит. Давление, - безапелляционно поставил диагноз "ординарец".
Слава скрежетнул зубами, по приборам выровнял корабль и дал самый полный ход.
– Осьминог прилип к батискафу, - сообщил Олег.
– Пусть прилипает, - отмахнулся Слава. Впереди показалось зарево. Пришлось тормозить. Жербицкий оставил переключатели и уставился в носовой иллюминатор. "В "колоколе" горит!
– заметалась в голове паническая мысль.
– Не успели!"
Но Слава был спокоен, бормотал:
– Интересно, интересно...
На малой скорости он повел батискаф в обход зарева, и стали видны полыхающие заросли каких-то растений.
– Знаешь, что это такое?
– кивнул Слава "ординарцу".
– Холодный огонь. Светятся заросли водоросли цистозиры. Можно принять за пожар. Любопытно было бы выяснить, какие жгутиковые в данном случае вызывают свечение, имеет ли это отношение к "цветению" планктона. Жаль, что у нас нет времени...
Он отметил это место на карте и повел батискаф дальше.
Скоро впереди и внизу появилось светлое блюдце - в луче прожектора блестел "колокол". Слава замедлил ход батискафа и подвел корабль так, чтобы иллюминатор находился напротив "окна" подводного дома. Он увидел Валерия и Люду, прильнувших к прозрачной пластмассе, и успокоился.
– Поздоровайся и спроси у них, как дела, - сказал он Олегу.
Тот замигал боковым прожектором, начиная световую морзянку. В ответ заговорил прожектор "колокола":
"Все в порядке. Получили ли письмо?"
– Передай - письма не получили, - приказал Слава.
– Спроси, почему не наладили связь. Сообщи, что неполадки - у них: в аппарате или на выходах.
– Они просятся к нам в батискаф, - с недоумением проговорил Олег.
– Вижу, - недовольно сказал Слава.
– Можно подумать, что это так просто сделать. Говорят: "Все в порядке", - а просят принять меры по крайней аварийной ситуации. Спроси, правильно ли их поняли?
Увидев ответ, он чертыхнулся и стал осторожно разворачивать корабль, чтобы напротив "окна" оказался люк. Одновременно в "окне" раскрылись створки, выдвинулся "рукав" с присосками. Часть корабля вошла в "рукав". Весь маневр занял около двух часов. Теперь начиналось самое главное. Достаточно, чтобы в шлюз-камере неправильно установили давление, отказала или сработала не в полную силу хоть одна присоска "рукава" - и случится авария.
– Одевайся!
– скомандовал Слава и сам, ворча, тоже стал втискиваться в скафандр. Сделать это в салоне батискафа было совсем не просто.
Когда наконец послышались удары по крышке люка, Слава приоткрыл ее так, чтобы образовалась щель в сотую долю миллиметра, потом - в десятую...
Губы Олега за пластмассой шлема шевелились, произнося слова, и Слава понял, что он говорит:
– Порядок! Открывай!
– Помолчи!
– огрызнулся Слава. Даже кончик носа у него вспотел.
Люк продолжал открываться очень медленно. Слава сильно нажал подбородком на пластину блокиратора, и шлем автоматически откинулся с его головы. Олег сделал то же самое.