В погоне за блаженством

Смит Бобби

Маршалл проворчал что-то себе под нос, подумав, что два с половиной дня до Бейтон-Руж это слишком много. С бокалом в руке он подошел к двери в салон. Отсюда хорошо был виден портрет Элизабет. Красивая женщина! Поразительно, как Рени похожа на нее внешне. Он тряхнул головой и посмотрел на Олли, который суетился за стойкой бара.

— Когда закончится медовый месяц, поговорю с совладельцами. Пора переименовать пароход. — Маршалл улыбнулся и пошел побродить по палубе.

Лес тянувшийся вдоль берега, был посеребрен ярким светом круглой луны. И это усиливало впечатление нереальности происходящего с ним; казалось, будто все это он видит во сне. И хотя он ощущал палубу под ногами и знал, что Олли сказал правду, все равно не находил себе места. Нервы

были напряжены до предела. Раны на теле скоро затянутся. Конечно, останутся шрамы, но с этим можно смириться. Сложнее дело обстояло с психикой. Он никак не мог избавиться от внутреннего страха, готового в любую минуту вырваться наружу. Он хотел спать, но заснуть вряд ли удастся. Он думал о предстоящей встрече. Пройдет какое-то время, и он снова обнимет Рени. От одной этой мысли руки задрожали, и он допил бокал. Будет ли она рада его возвращению? Черт возьми, что за мысли лезут в голову! Ведь Олли не переставал говорить, как она несчастна. Можно ли сомневаться в Рени? Она не похожа ни на одну женщину. Маршалл вздохнул с облегчением. Она единственная, кто усомнился в его гибели и не сдавался до последнего. Наверное, он просто боялся показаться ей совершенно другим. Он изменился не только внешне, но и внутренне. Исполненный противоречивых чувств, Маршалл вернулся в каюту в надежде немного поспать.

Следующий день не стал исключением — он был все так же встревожен. Олли предложил убить время, занявшись документами, но Маршаллу казалось, что судно ползет как черепаха, и он проклинал каждую остановку для заправки топливом. Вечером Олли предложил партию в покер. Маршалл на время забылся, но, выиграв двадцать долларов, извинился и ушел. Однако заснуть не смог. Завтра… завтра… Сердце отчаянно билось. Он увидит Рени. Маму, отца, Джима, Дорри… Их лица мелькали перед глазами. Какой уж тут сон! Включив свет, Маршалл подошел к маленькому зеркалу. Неужели он так сильно изменился? Об этом скажет их реакция… Он потер запястья с красными шрамами от наручников. Придется подождать…

Маршалл вышел из каюты. Рассвет он встретил в штурманской рубке. Туман густой пеленой окутывал землю, еще больше замедляя продвижение парохода.

Рени знобило. Мрачные мысли преследовали ее. Может быть, она заболевает? Весь день она сидела в своей комнате, пытаясь больше не думать о Маршалле. Она даже перевернула обе его фотографии лицом к подставке. Весь день она читала. Почему она выбрала именно Байрона? И именно «Когда мы расстались»… «Если мне доведется встретить тебя после долгих лет разлуки… Какой будет паша встреча?..» Слезы хлынули из глаз. Рени закрыла книгу. Принялась за шитье и делала сложные стежки до тех пор, пока глаза не стали сухими. Ее мутило; она не пошла ужинать и легла пораньше в постель. Элиз не возражала, полагая, что в ее положении самое главное — отдых.

Она быстро заснула, но отдых продолжался недолго. Снова перед глазами замелькал образ Маршалла. Рени прислушалась. В доме было тихо, тепло и уютно. Если б она проснулась где-нибудь в другом месте, ее, возможно, охватила бы паника. В сновидениях она побывала там снова… в их последний день. Боль… гнев… разочарование… Он был так близко, казалось, она вот-вот дотронется до него. В отчаянии она уткнулась в подушку и зарыдала. Когда немного успокоилась, встала и подошла к окну. Огромный шар луны вспыхнул на небосклоне. В другое время она бы подумала, что это самая романтическая ночь. Но перед ней была только густая, пугающая чернота ночи. Она взяла со стола фотографии и улыбнулась им. К утру грусть пройдет, и ее закружит водоворот обыденной жизни. Она села на кровать, прижала фотографии к груди и стала ждать прихода спасительного утра.

Рени встала, когда часы над камином пробили шесть. Бесцельное лежание утомило ее, и она решила выйти из комнаты. Потихоньку оделась и, завязав волосы сзади лентой, спустилась вниз. Кухня была расположена отдельно от основного здания. Повариха уже хлопотала над завтраком

и очень удивилась, увидев молодую хозяйку в столь ранний час.

— Вам нездоровится, мэм?

— Нет, Айви, просто не спится. Можно что-нибудь поесть? Я ничего не ела за ужином и очень проголодалась. — Рени присела за большой стол.

Айви принесла чашку горячего чая и свежее печенье и вернулась к своей стряпне. Рени откусила пару кусочков и остановилась: желудок ее словно завязали узлом. Горячий чай успокоил разыгравшиеся нервы, и, поблагодарив Айви, Рени вышла из кухни.

Густой туман спустился на землю, сделав невидимыми реку и близлежащие пейзажи. В доме царили тишина и спокойствие. Она так любила Леман, когда был жив отец, а теперь он стал еще дороже. Ее убежище, последний причал.

Сойдя с крыльца, она решила пройтись по саду. Изумительной красоты розы, благоухающие в тумане, этим утром были какие-то особенные. Наверное, после бессонницы Рени воспринимала окружающий мир гораздо острее.

Внезапно раздался близкий гудок парохода. Странно. В густой туман суда обычно стоят у пристани. Какие-то смельчаки отважились плыть в такую погоду, вероятно, очень спешат в Новый Орлеан. Рени присела на маленькую железную скамейку в центре аллеи. Услышав, что пароход подошел ближе, она насторожилась и потихоньку зашагала к причалу. Никем не замеченная, поднялась по склону к любимой иве, откуда вся река была видна как на ладони. Остановилась, чтобы перевести дух, прислонясь к стволу, и посмотрела вниз. Определенно судно причалило к берегу, и, похоже, это «Элизабет Энн». Из-за густого тумана невозможно было разглядеть название, написанное на борту. Должно быть, что-то случилось, если Олли вернулся так рано. Ноги у нее подкосились. Она вспомнила, как в прошлый раз Джим и Олли вернулись раньше времени. Надо скорее разбудить Джима! Рени поспешила вниз по холму на большую тропинку. Подобрав подол, она бежала к дому, чтобы не остаться в одиночестве.

Маршалл сбежал по сходням. Олли показал ему тропинку, длиной примерно в полтора километра, которая вела прямо к дому. Хорошо, что они не испугались тумана и приплыли рано утром. Он умылся, тщательно побрился, оделся и теперь был готов к долгожданной встрече. Он заставил себя прекратить бег и перейти на быстрый шаг. Вдруг впереди замелькали полы черного платья и скрылись в тумане. Маршалл ускорил шаг и протер глаза. Нет, он в своем уме, ему не померещилось. Он отчетливо слышал топот убегающих от него ног.

— Подождите! — закричал он вслед удаляющейся фигуре.

Человек остановился.

Рени услышала голос откуда-то изнутри. Она была уверена в этом. Ведь на тропинке никого кроме нее не было, да и с парохода никто не сходил. Она снова бросилась бежать.

— Остановитесь! — повторил все тот же голос. — Я ничего не вижу из-за тумана.

Слезы брызнули из глаз. Не может быть! Это опять кошмар, она скоро проснется у себя в спальне. Она повернулась на голос, так глубоко проникший в нее, как будто был частью ее души. Возможно, это сон. Но ей так захотелось обнять его и все ему рассказать. Ей теперь все равно, пусть она даже проснется в объятиях Джима. Больше нет сил бороться. Рени закрыла глаза и остановилась, слегка покачиваясь от нахлынувших чувств. Когда она открыла глаза, он стоял и молча смотрел на нее. Почему он не подходит? Это действительно всего лишь сон, но такой желанный!

— Ты здесь? — прошептала Рени.

Человек, к которому она обращалась, ничего не ответил. Значит, сон, иначе он бы заговорил. Но вдруг фигура шагнула навстречу. Она все приближалась и приближалась. Казалось, еще шаг — и она исчезнет.

Маршалл подошел совсем близко, и образ, который он так хорошо помнил, поразил его. Он должен был сразу догадаться, что это она. Но что она делала здесь в столь ранний час? Он хотел броситься к ней, но ее бледность подействовала на него отрезвляюще. Она слегка покачивалась из стороны в сторону. И он ничего не сказал, чтобы не испугать ее, а медленно подошел еще ближе.