В погоне за наваждением. Наследники Стива Джобса
Шрифт:
Андрей, однако, ничего отцу в ответ не пожелал, а, топчась у открытых дверей красного вагона, все высматривал на платформе своего дружка Витюшу – худенького компьютерного гения, с которым познакомился прошлым летом в том же пенсильванском кемпе. Витюша, оказывается, тоже летел в этот лагерь, они и билеты брали так, чтобы вместе лететь, но появился он на перроне буквально в последнюю секунду, когда по радио уже объявляли отправление экспресса. Причем появился совершенно один – отца у него, похоже, вообще не было (ну, фигурально говоря),
Грущо сокрушенно покачал головой и, совершенно забыв о своем странном сне, отправился на работу в бывшее ментовское отделение № 22, а теперь Тишинский отдел Московского Управления МВД на Васильевской, 3.
Там, однако, случилось нечто из ряда вон: заступившие в 7.00 на дежурство старшие лейтенанты Кустиков и Рахимов, а также сержант Оглобин горячо обсуждали – что бы вы думали? Его, майора Грущо, сон!
– Да я те точно говорю: это были похороны нашего русского кинематографа! Сто пудов! – доказывал тридцатилетний Кустиков, сидя за монитором рабочего компьютера.
– С чего ты взял? – спрашивал его Оглобин.
– Так они же гробы несли! – сказал Рахимов. – И на гробах надписи с нашими знаменитыми фильмами! Ты чё – сам не видел?
– Гробы я видел и надписи видел, – соглашался лысый и рассудительный Оглобин. – Но на похоронах гробы несут на кладбище, а эти шли на фестиваль…
От изумления Грущо, хлопая ресницами, даже остановился на пороге дежурки – как могли эти трое видеть его ночной сон?
– Я другого не понимаю, – продолжал рассудительный Оглобин. – С чего вдруг Шубин стал хозяином фестиваля, когда всеми нашими фестивалями командует вы же знаете кто…
Но тут содержательный разговор подчиненных прервался – Кустиков заметил шефа, вскочил из-за компьютера, вытянулся по стойке «смирно» и доложил, как положено по уставу:
– Товарищ майор, за время нашего дежурства никаких происшествий не произошло. Докладывал старший лейтенант Кустиков.
– Вольно, – сказал Грущо и пошутил: – Как же не произошло? А похороны?
– Какие похороны? – удивился Кустиков.
– Ну, ты ж только что рассказывал! Похороны кинематографа.
– А! – усмехнулся Кустиков. – Так то ж во сне, товарищ майор.
– В моем сне или в твоем? – уточнил Грущо.
– А вы тоже этот сон видели? – спросил Рахимов.
Телефонный звонок упредил ответ майора, Кустиков снял трубку.
– Тишинский отдел полиции, дежурный Кустиков… Что? Убийство Шубина? Ах, во сне! Ну, знаете, мы полиция, мы сны не разгадываем. А кто это говорит? Хорошо, я записываю: Юрий Богополов, кинокритик, видел во сне убийство Ростислава Шубина. И жена ваша видела. Она тоже кинокритик? Нет? А видит
Но не успел он положить трубку, как телефон рвануло новым звонком.
– Тишинский отдел, дежурный Кустиков, – привычно отчеканил в трубку старлей и, видимо, по требованию звонившего тут же протянул ее майору Грущо. – Вас, товарищ майор. Бережных.
Грущо взял трубку, ведь звонил сам генеральный директор Дома кино – не то заслуженный, не то народный артист Матвей Бережных, чей старый «мерседес», нарушая все правила парковки, постоянно торчал на тротуаре перед входом в Дом кино.
– Слушаю, Матвей Аронович, – сказал Грущо.
– Здравствуйте, Станислав Егорович, доброе утро! – вкрадчиво ответила трубка мягким баритоном, знакомым по сотне дублированных фильмов. – Как ваше драгоценное здоровье?
– Спасибо, Матвей Аронович, все в порядке. – И Грущо жестом приказал Кустикову освободить кресло.
– Приятно слышать. А супруга? Сынок?
– Тоже все хорошо, благодарю! – И Грущо поудобнее уселся в кресле, зная по опыту, что Бережных – это надолго.
– Вы знаете, дорогой, – льстиво продолжала трубка, – у нас в Доме тоже начинается кинофестиваль, будут очень хорошие фильмы. Конечно, не зарубежные, а наши, но все равно я вас приглашаю. Сколько вам билетов?
И в этом был весь Бережных. По какому бы поводу он ни звонил в милицию, он никогда не начинал с просьбы или заявления. Даже если в ресторане Дома кино случался пьяный скандал или нужно было выставить из кинозала какого-то хулигана, Бережных сначала обязательно что– то предлагал – билеты на иностранный фильм, контрамарки на концерт или свою протекцию на съемку в очередном телесериале. Вот и теперь он приступил к делу только после обещания майора прислать дежурного за десятком билетов на весь Тишинский отдел. А затем:
– Я к вам по делу, Станислав Егорович.
– Слушаю вас.
– Дело, правда, несколько странное и даже необычное…
– Я весь внимание.
– Понимаете, дорогой, мне уже с утра человек двадцать буквально оборвали телефон! Причем звонят из самых разных городов – из Питера, Вологды, Иркутска, даже из Киргизии позвонил Болот Шамшиев, лауреат Берлинского кинофестиваля! И почему-то все звонят по одному и тому же поводу – все видели во сне убийство нашего дорогого Ростислава Сеевича Шубина. Вы понимаете?
– Значит, долго будет жить, – дипломатично сказал Грущо.
– Я тоже так отвечаю. Больше того: по настоятельной просьбе Шамшиева я лично позвонил только что Ростиславу Сеевичу и убедился, что никакого убийства не было, он себя замечательно чувствует и уже завтракает с голливудскими звездами, прилетевшими на фестиваль. Но… Вы не находите, что это очень странно – чтобы разным людям в разных городах вдруг приснилось одно и то же?
– А гробы им тоже снились? – поинтересовался Грущо.