В погоне за золотом Измира
Шрифт:
Несомненно, не на ирландской. Следовательно, на стороне врагов Ирландии. Но на кого он мог шпионить в Ирландии? Какой ценной информацией могли располагать ирландцы? Кому она могла понадобиться? Кто его работодатели? Англичане? Русские? ЦРУ? Не зная, что в документах, ответа я найти не мог.
Слава Богу, никто не знал, что они у меня. Я мог уничтожить их, куда-то послать и выйти из игры. Если только...
Ужасная мысль пронзила меня.
А вдруг высокий человек успел кому-то сообщить, как он поступил с документами? Он мог послать телеграмму
Получатели быстро сообразят, что Таннер не их агент и с ним надо кончать. И что потом?
Я понял, что влип в нехорошую историю.
Посмотрел на три моих паспорта. Если высокий сообщил обо мне, эти паспорта опасны. Его работодатели знали фамилии, которыми он пользовался: Трайнор, Лейден и Бохм. Если, к примеру, он был югославским шпионом, я не мог перейти по ним югославскую границу. То есть я опять балансировал на тонкой проволоке. Если в я знал, на какую страну он работает, я бы обошел ее стороной. Но я не знал. Может, он был испанским шпионом, хотя я не очень-то представлял себе, за какими секретами мог отправиться испанский шпион в Ирландию.
Я так и не смог придумать ничего путного. Сдался, убрал все в «дипломат», закрыл его, вытянулся на койке Эстебана. Болела голова, желудок крутило от страха и плохого кофе. Я проделал расслабляющие упражнения, потом дыхательные и мало-помалу пришел в себя.
Эстебан еще не вернулся, когда я поднялся. Засунул «дипломат» под его койку и вышел из комнаты. В книжном магазине неподалеку от университета купил карманный атлас и наметил маршрут к французской границе. Зашел в кафе, выпил стакан терпкого красного вина. Вновь пролистал атлас, определился, как мне попасть в Турцию. Испания, Франция, Италия, Югославия. Четыре границы, на каждой из которой меня ждали приключения. Но я не сомневался, что доберусь до цели.
Эстебан ждал меня. Подбежал, крепко обнял.
— Ты ушел, — в голосе слышался упрек. — Я вернулся, а ты ушел, не дождавшись меня.
— Решил подышать свежим воздухом.
— Этот воздух пропитан миазмами фашизма. И на улицах опасно. Не следовало тебе выходить. Я боялся, что с тобой что-то случилось.
— Ничего.
— Понятно, — он подергал бороду. — Здесь тебе грозит опасность. Нам обоим грозит опасность. Мы должны уехать.
— Мы?
— Вдвоем! — он взмахнул руками. — Мы уедем во Францию. Сегодня же доберемся до границы. Ночью перейдем ее. Кто нас увидит?
— Кто?
— Никто! — он хлопнул в ладоши. — Я знаю, что нам делать, друг мой. Подходишь к границе, говоришь с нужными людьми... — он щелкнул пальцами, — и дело в шляпе. Не успеешь моргнуть, как мы во Франции, и граница позади. Я поеду в Париж. Только представь себе: я — в Париже. Я стану самым знаменитым парижским парикмахером!
— А в Мадриде вы тоже работаете парикмахером?
Он нахмурился.
— Кому охота быть парикмахером в Мадриде? Джекки Кеннеди приедет в Мадрид, чтобы уложить
— Вы бывали во Франции?
— Никогда!
— На границе с Францией?
— Никогда!
— Но вы там кого-то знаете?
— Ни души! — от полноты чувств он опять бросился обнимать меня. Пахло от него, как от Мустафы.
— Ну, не знаю. Не уверен, что это удачный план. Путешествовать вдвоем опасно.
— Опасно? Для нас опасно другое — разделиться.
— Почему? — он всплеснул руками. — Почему нет?
— Эстебан...
Он отвернулся от меня, подошел к окну.
— Ее нет. В доме напротив живет женщина, очень толстая. Иногда ее можно увидеть.
— Я знаю.
— Случается, она приводит мужчину, и тогда я наблюдаю за ними. Разных мужчин. Я собирался понаблюдать за ней этим вечером. Грустно, не правда ли? Этим вечером я окажусь во Франции и никогда больше не увижу эту толстушку. Как думаешь, она — шлюха?
— Нет. Возможно. Не знаю. Какая раз...
— Может, она поедет с нами во Францию. Я уложу ей волосы, и она станет знаменитой.
Я полез под кровать за «дипломатом». Удрать, скорее удрать от этого психа. «Дипломат» исчез.
— Эстебан...
— Ты это ищешь? — он протянул мне «дипломат». Я открыл его, проверил, все ли на месте. Вроде бы да.
— Видишь ли, разделяться нам очень опасно, — продолжил он. — Каждый день в четыре часа сюда приходит гражданская гвардия, проверить, на месте ли я. Они меня не бьют, это я выдумал, но приходят каждый день. Я поднадзорный.
— Могу в это поверить.
— Но они не считают меня опасным. Понимаете? Они заходят лишь с тем, чтобы узнать, с кем я виделся, какие получил письма, газеты, журналы. Я всегда им все рассказываю. С этими фашистскими свиньями иначе нельзя. Им надо говорить все. Все. Иначе они решат, что ты опасен.
Если они думали, что этот грязный псих не опасен, они знали его гораздо хуже, чем я.
— Когда они придут сегодня, мне придется рассказать им о тебе. О фамилиях, на которые выданы паспорта, о колонках цифр и каких-то значках в бумагах, о...
— Нет.
— Деваться некуда, друг мой. Теперь ты понимаешь, почему мы должны вместе уехать во Францию? Если мы разделимся, полиция все о тебе узнает. А так под защитой темноты мы сможем прошмыгнуть через границу, и я стану знаменитым. Мы что братья, ты и я. Ближе, чем братья. Единоутробные близнецы. Ты согласен?
Ростом я был выше Эстебана, крупнее. Подумал о том, чтобы вышибить из него дух и удрать. Но в последнее время я слишком часто пользовался этим приемом. Не мог он срабатывать вечно. Рано или поздно удача могла отвернуться от меня. А тут еще вспомнилось расхожее мнение о том, что сумасшедшие обладают нечеловеческой силой. Все могло кончиться тем, что Эстебан размазал бы меня по полу.
— Когда здесь появится гвардия?
— Через несколько часов. Как хорошо, что ты пришел ко мне. Из всего Мадрида выбрал Эстебана Роблеса. Это же перст судьбы.