В поисках абсолютного чуда
Шрифт:
— То есть как знаешь не меньше? — нахмурился Михаэль. — И откуда интересно? Мне помнится, я рассказал тебе про него не все, а про охоту только заикнулся.
— Это произошло, когда я смотрел ему в глаза. Я вдруг просто понял, что если отведу взгляд, то он не будет нас охранять. И тогда же я понял, что он не просто страж, но и охотник. И он сказал мне, что когда я вырасту то мы, может быть, сможем поохотиться.
— Ни хрена себе. Да ты воспользовался Знанием! А что значит, он тебе сказал. Знание тебе сказало.
— Нет, не думаю. У меня как будто появилась
— Да ты полон сюрпризов участковый. До этого я не знал ни одного случая, что бы страж с кем-то говорил.
— Но это действительно так. Я конечно не спец по этому твоему Знанию, но уверен это было что-то другое.
— Да я тебе верю. Тогда понятно, почему он согласился сторожить нас целых двенадцать часов. Я признаюсь, рассчитывал максимум на пять шесть, дольше страж обычно не сторожит. Память у него странная, он может помнить что-то веками, но забывает, что обещал посторожить тебя через несколько часов. Но он сам знает свойства своей памяти, и поэтому назначает срок в пять шесть часов максимум.
Микроволновка дзынькнула и Михаэль вытащил оттуда то, что ставил, а именно пиццу. Потом он достал из холодильника две бутылки пива и одну дал Андрею. А тот уже впился зубами в пиццу и, несмотря на заверения Михаэля, она показалось ему очень вкусной.
— А как ты понял, что он будет нас охранять, если он с тобой не говорил? И ты кстати не ответил на мой предыдущий вопрос. — с трудом проговорил Андрей с набитым ртом.
— Понял я Знанием. А понравился ты ему именно потому, что ты для него еще просто медвежонок обещающий вырасти в настоящего охотника.
— А почему ему не понравился ты?
— А я уже не медвежонок, но я не тот тип охотника, который он приветствует. Он считает, что охотиться и убивать можно только ради пропитания, или для спасения жизни. Он не мог не признать что я не жертва, но и на охотника в его понимании я не тянул. В общем, на охоту он меня никогда не приглашал и не пригласит.
— Ну да, ты же убийца, а ему это не нравится.
— Мои моральные качества не имеет право критиковать ни он, ни ты.
— Ладно, ладно, не кипятись. А если бы я ему не понравился, или если бы ты был один, он согласился бы тебя охранять?
— Не знаю. Когда я его призывал, на тебя не очень-то рассчитывал. А в прошлом я получал от него примерно столько отказов, сколько и согласий. Но двенадцать часов! Клянусь это настоящая удача. И что особенно приятно к этой удаче я не имею никакого отношения.
— А ты мог бы повлиять на его решение своими вероятностями?
— Нет. Он гораздо более могущественный разрушитель вероятностей, чем вся инквизиция вместе взятая. Он сам у себя на уме.
— Да он крутой. Ты знаешь, когда он мне сказал что когда-нибудь я смогу поохотиться с ним… о, это наполнило меня такой радостью, как будто в жизни появился какой-то смысл.
— Я бы на твоем месте так не радовался. Он ведь сказал когда вырастишь. Это конечно можно трактовать по-разному, но что если он имел в виду именно размер.
— Нет, он не это имел в виду, я уверен.
— Но подумай, нужна ли тебе эта охота. Ты хоть представляешь, на кого и как он охотится? Нет, это явно не самое приятное зрелище.
— Если ты пытаешься обгадить самый прекрасный и удивительный момент в моей жизни, то можешь даже не стараться. У тебя все равно ничего не получится.
— Ну не получится, так не получится. На твоем месте я бы заострил свое внимание на другом моменте сегодняшнего вечера. Ты применил Знание. Это с тобой в первый раз?
— Ну вообще-то нет. Помнишь на крыше сегодня, я почему-то точно знал, что ты спрыгнешь. И еще в метро. Но это было не так как с медведем. Вообще странно это все.
— Ну по настоящему ничего странного в этом нет. В Знании вообще нет ничего странного. Просто то, что ты так быстро этому учишься, слегка настораживает. Но с другой стороны инквизиторы тоже прекрасно пользуются Знанием, и я уже говорил, это единственное, что ты можешь освоить из колдовства. Объяснение во всем этом я вижу только одно. Находясь рядом со мной, ты постепенно пропитываешься вероятностями. Вообще с колдуном, да и вообще с человеком, пропитанным вероятностями постоянно что-то случается. Вот с тобой и случилось.
— И что теперь буду все знать как ты.
— Вот это вряд ли. Скорее всего, Знание будет приходить к тебе волнами и не всегда в нужный момент. И здесь кроется опасность. Иногда неискушенный в Знании человек может принять его просто за свое предположение и, доверившись ему, сделает какую-нибудь ошибку. А в нашей ситуации ошибаться мы не можем. Так что прежде чем начнешь действовать исходя из Знания, постарайся убедиться в его правоте.
— Договорились. Так, а что теперь?
— Теперь мы выпьем еще по одной бутылочке для более крепкого сна и отправимся в алям-аль-металь за солдатами.
— А что это будут за солдаты?
— Я пока еще сам не знаю. Алям-аль-металь может много предложить, но времени у нас не так уж и много. Хотя благодаря тебе у нас его больше чем я рассчитывал сначала. Так что шанс найти что-нибудь интересное у нас есть. Да не зря я все-таки тебя вытащил из Воронцово.
— Ну спасибо! Всю жизнь тебе благодарен буду. Все оставшиеся шесть дней.
— Поменьше пессимизма. Может, ты еще и Абдулу переживешь. По возрасту, разумеется.
— Ну-ну. Ладно, давай свое пиво, и пошли спать.
Михаэль достал еще две бутылки, и они пошли наверх. Когда они поднялись в спальную, он сказал, откупоривая пиво:
— А теперь слушай внеочередную лекцию.
Андрей сел прямо на кровать, а Михаэль устроился в кресле, закурил и начал.
— Алям-аль-металь это не просто сон. Алям-аль-металь это, как я уже тебе объяснял, один из планов замысла. И он, как и все эти планы имеет свои особенности. Во-первых, там присутствует время. Как я уже говорил ветер доносит брызги реки. Это конечно все метафора, но метафорой она остается до определенного момента. Когда я говорю что время это река это тоже метафора но веришь ли ты или нет, я видел эту реку.