В поисках Белого города
Шрифт:
— И кто это сделал? — задала вопрос женщина, обращаясь к коменданту.
Тот вытащил из-за пазухи фотографию и протянул ей. Она не взяла снимок в руки, а только взглянула на него, и тут ее брови взметнулись вверх, а губы крепко сжались. Она дернула плечом и ничего больше не говоря, направилась к выходу. Мужчины так же, не притрагиваясь к снимку, тем не менее, смотрели на лицо Романова более продолжительное время. И снова обменявшись взглядами, поспешили за ней.
Когда дверь за раттерианцами закрылась, доктор выдохнул: — Действительно
— А я тебе о чем, — подтвердил Вороир. — Взгляд! Осанка! А как презрительно холодна!
— Как ты думаешь, они поверили, что этого убил Романов, — прервал восхищенные излияния своего помощника доктор, — Зачем они стянули простынку? Кстати, я, что тебе говорил, не давать им притрагиваться к телу.
— Так они и не притрагивались, — обиженно произнес Вороир.
— Меня вот что интересует, почему они не спросили, почему он так странно выглядит? — не унимался эскулап, не обращая внимания на директора Лаборатории. — И у меня только один ответ, они знают, кто убил Вана!
— Откуда?
— Они знают, как выглядит человек, когда его оцарапает гырх! Вот откуда! Но нам ничего не сказали! Почему? Вана убила собака, которую они считают священным животным. Признаться в этом они не хотят. Значит Романов в их глазах — не убийца! Эх, сейчас самое время Романова, нашпиговать техникой и бросить где-нибудь около города.
Они бы его пригрели! Дернул чёрт этого дурня полезть за кристаллом. А сейчас он где-то в лесу без наших «глаз и ушей»! Придет комендант, главная задача для него — найти Романова, и желательно раньше раттерианцев. Далеко уйти он не мог!
— А если его гырхи того? — вставил слово Вороир.
— Что того? — не понял доктор
— Ну, тоже оцарапали!
— Тогда, мой дорогой, надо будет все начинать сначала. А времени у нас нет. Не управимся в срок — хозяин тебя тоже оцарапает, но немного посильнее — с живого кожу снимет!
— А причем тут я?
— А кто у нас за операцию отвечает? Ты, мил человек! Я только у тебя на посылках…
И доктор весело засмеявшись, похлопал Вороира по плечу.
Глава VII
Надо мной было прекрасное небо, светило оранжевое солнце, которое отражаясь в белоснежных бассейнах, разбрасывало вокруг разноцветье маленьких радуг. Но мне было тошно! Куда идти? К своим — не хотел! Там меня ждет затравленное ожидание неизбежного унижения — превращения в нашпигованного шпионской техникой болвана. К раттерианцам? Я им не нужен! Сидеть и ждать смерти? Глупо!
— Если чего-то боишься, — учил меня дед, — бросайся на страх с яростью, если погибнешь — не заметишь, если выживешь, будешь счастлив! Такая у нас, внучок, жизнь!
И я решил. Я пойду навстречу смерти и встречу безглазую с лицом к лицу. Поэтому вытащил из воды свою одежду, надел мокрую, зашнуровал ботинки. И пошёл куда, глаза глядят. Солнце парило, как в пустыне, скоро на мне все высохло. Идти
Так прошёл день. И как назло мне не встретился ни один хищник, ни одна тварь не укусила меня. Стало до чёртиков обидно! Я шёл в никуда.
— Если так пойдет и дальше, — думал я, — то дорога в неизвестное будет мучительной. Мои нервы просто не выдержат напряжения. И я начну тихо сходить с ума.
И тут, будто судьба услышала мои мысли, и я неожиданно вышел на вершину горного хребта, который тянулся до горизонта. Внизу расстилался широкий каньон, по которому текла темно-зеленая река. Горы с одной стороны были покрыты лесом, оттуда я и пришёл, а к долине поворачивались голыми скалами с многочисленными большими вытянутыми козырьками, нависающими над землей, где были раскинуты острые каменные глыбы.
— Ну, вот и конец пути, — понял я. — Осталось только подойти к краю вот такого козырька, расставить руки, закричать: — Я свободен, — и полететь. И пусть полет будет мгновенным, зато я умру свободным!
Я сел, и стал готовиться, вспомнил дом, родные леса, отца и мать, вспомнил деда и бабушку. Как-то само собой вспомнилось мое пребывание на Раттее, и Никке — моя богиня. И мне сделалось даже весело, что умру здесь, может быть, моя душа в последнем раттерианском путешествии заглянет в лес, где, может быть, сейчас ходит лесная нимфа, с прекрасным именем Никке.
Солнце уже село, выплыли две луны. И я встал… Но тут какая-то тень метнулась передо мной, и я увидел Дана. Он стоял, опустив голову, оскалив свои клыки, и смотрел на меня в упор.
— Дан, — сказал я, — ты должен пустить меня. Так надо! Мне больше незачем, а главное негде жить! Для твоей жизни нужно что? Стая, территория, бассейн и плоды! А мне — дом, но путь домой мне закрыт. А здесь в любом случае, меня ждет смерть. Так позволь умереть быстро!
Дан не шевелился, но стоило мне сделать шаг, он начал рычать. Меня охватило раздражение:
— Тупая твоя голова, зачем мне жить? Пусти! Я должен это сделать, иначе еще хуже будет. Уйди, говорю, с дороги…
Тело Дана напряглось, и по нему пробежали судороги, а я потерял самообладание, и кинулся на него. Мы сцепились. Дрался я отчаянно, пытаясь ухватить его за шею, но он уворачивался, и бил меня лапами по лицу, груди и спине, не выпуская смертоносных когтей, при этом щерился всеми своими зубами. Наконец, я устал. Удары гырха тоже стали более слабыми. Я оттолкнул его, сел, обнял колени и только и мог сказать: — Дурак, ты Дан, зачем тебе надо это? Что хочешь доказать? Мне твоя благодарность не к чему. Лучше оцарапай меня, как Вана? А?