В поисках Белого города
Шрифт:
— Нет. Не отправим. Не хочет она. Боится.
— Ну. И что боится. Это же на благо всем нам. Ты говорил ей?
— Говорил. Она резонно мне отвечала: — А почему бы тебе дядя самому не пойти?
— Вот глупая девка! Мужик пойдет к ним. И выйдет, жив — здоров и невредим. Они до девок охочи! В последнее время, только женщины и пропадают. Говорил же тебе.
— Ну, говорил! А вдруг Раджан заупрямиться, не пойдет выручать?
— Да, ты что! Я такой крик подниму!
— И что ты ему скажешь?
— Опять ты, как щенок за собственным
— Ну, и отдадут. И опять мы с пустыми руками окажемся? Зря Ботику напугаем! Да, и мне как ей в глаза потом смотреть, когда узнает, что не ходил я к чужеземцам, чтобы спросить, куда ее мать, моя сестра подевалась! И ничего со мной не приключилось! Один же я у нее остался! Нет. Не пойду я на это! Хоть режь меня. Кстати, люди говорят, нет у Раджана к тебе доверия. Люди своими ушами слышали, как он советникам говорил, что за тобой глаз, да глаз нужен…
— Раджан молокосос! У него жена не пропадала! Говорил ему, нечего сопли распускать, мы же за секунды можем всю базу чужеземцев уничтожить! А он, соглашается, но на Сюа кивает, говорит, нельзя! Дипломатия! Пока за руку не поймаем, не имеем права…
— Так может он прав! Давай подождем!
— Сколько можно! Десять лет ждем! Они полгорода уморили! Исподтишка пакостят — а мы терпеть! Ладно, скажу тебе, чего еще не говорил! Не один я. Много нас. Если мы сговоримся, да на Совет нажмем, и Раджана переизберем!
— А Братство поддержит?
— Если в Совете большинство будет, поддержит, даже против своей воли! А потом хватит нам по слову Братства жить! Разве мы не свободны!
— Свободны-то мы, свободны. Да только Братство нас и спасает. Чужеземцев на расстоянии держит, к городу не пускает, хракам по рукам дали… Негоже с ними спорить!
— Да, что ты заладил, негоже, негоже! Да, я народ подниму, в колокол ударю! Люди давно на мидгарцев зуб имеют. Им только клич кинь, все за мной пойдут!
— Вот и кинь! Тогда и я с тобой пойду! Ненавижу их. Сестру похитили, мать с отцом с горя умерли! А Ботику в обиду не дам!
— Хорошо. Приходи сюда завтра в это же время. Я созову тех, кто со мной согласен! Поговорим, подумаем! А Ботику пока в хранилище подержи! Да, не бойся ты за нее. Я сам имею виды на твою племянницу. Женой своей сделаю…
— Обещала кошка мышке любовь до гроба, и слово сдержала — тут же слопала.
— К чему это ты?
— Хорош жених, любимую в пасть к чудовищу посылаешь…
— Тьфу, ты! Пакость, какая! Да, ты же сам ее прятал. Разве я тебе приказывал?
— Ну, прятал! Так не хочу с ней расставаться! Один я! А вдруг
— А жениться не думал?
— Думал, думал! Вот найду себе весту и отпущу от себя Ботику! Пусть и она себе мужа ищет!
— Ну, так и я о том же! Представляешь, если она поможет нам от чужеземцев избавиться! Вы же оба героями станете! Самым завидным женихом будешь! Любая с радостью цветы примет!
— Хорошо. Подумаю. И завтра приду…
— Жду. Только не опаздывай!
Скрипнула дверь. И образовалась тишина. Веда, съежившись, сидела в своем укрытии. На нее накатила волна ужаса. Она впервые столкнулась с чем-то непонятным. Отец всегда говорил ей, что рисковать можно только своей собственной жизнью, чужая жизнь не принадлежит тебе, и распоряжаться ею — большой грех. А тут, вот так просто хотят обманом какую-то Ботику послать, и куда, на верную гибель, к мидгардцам. Злобным и хитрым существам. А главное против слова Белого братства. Надо предупредить, но как? Она — веста, она не имеет права выходить из комнаты! Узнают — выгонят! Смолчать — погубить чью-то жизнь!
— Запомни, Веда, — твердила ей Арта, — жизнь — это путешествие по дороге от развилки к развилке. И каждый раз ты должна делать выбор: по какой дороге идти. Ошибешься только один раз — и вся твоя судьба превратиться в поиск выхода из тупикового ущелья. А обратной дороги нет, сзади — провал.
Веде стало душно и страшно. Она отложила книги и выбралась на крышу. Села, уперлась спиной о дымоход, и прислушалась к себе. Ее честь или чья-то жизнь, что выбрать? А есть ли третий путь? Тут ее внимание привлекли горящие окна в Храме избранных. И не отдавая себе отчета, что она делает, по крышам перебралась поближе к светящемуся окну. Перед окном был балкон увитый плющом, дверь в комнату открыта, и оттуда раздавались голоса:
— … не получается. Зерна хватит только до второго месяца весны, а что если зима будет длинной, или весна затяжной? Ну, поляне будут есть припасенные овощи, озоряне — рыбу, а горянам, что есть — камни?
— Все, у меня голова кругом пошла! Предлагаю отдохнуть немного. Сходи, принеси что-нибудь поесть. Ты же свой на кухне!
— Ну, что ты за человек, ведь предлагал тебе: давай возьмем еды на вечер? Так нет же! Не хочу! А теперь на ночь глядя, живот подвело от голода?
— Не сердись, я не предполагал, что все это так затянется…
— Ладно! Я сейчас.
Послышались удаляющиеся шаги, хлопнула дверь. В комнате кто-то ходил, шелестел бумагой, потом на балкон вышел мужчина, и, глядя на светила, стал вдыхать полной грудью свежий ночной воздух.
Веда кашлянула.
— Кто здесь? — мужчина повернулся на звук, и стал пристально разглядывать вьющиеся растения, за которыми пряталась девушка. Он сделал шаг по направлению к ней.
— Стойте, — раздался тихий умоляющий шёпот.
— Я не могу разговаривать, не видя лица, — произнес, хмурясь, мужчина.