В поисках христиан и пряностей
Шрифт:
Гоа теперь стал штаб-квартирой экспансионистской колониальной державы с базами в западной части Индийского океана, и поздравить воинственного нового правителя созвали послов соседних государств. Чтобы колония пустила корни, де Албукерки при помощи денег, домов и земель подкупал своих людей, чтобы они женились на местных индианках. По сообщению хрониста, смешанные браки с самого начала стали источником проблем: «Однажды ночью, когда праздновали несколько таких свадеб, невест так перепутали, что некоторые женихи отправились в постель с чужими женами; и когда на следующее утро ошибка была обнаружена, каждый взял себе назад собственную жену, ибо все были равны с точки зрения чести. Некоторым кавалерам это дало повод насмехаться над мерами вице-короля; но он преследовал свои цели с твердостью и преуспел в создании на Гоа оплота португальского могущества в Индии» [529] .
529
Manuel de Faria e Sousa,
С Гоа португальские флотилии уходили разведывать Индокитай и Юго-Восточную Азию. Они уже достигли Цейлона, места, где росла лучшая на свете корица, и в 1511 году де Албукерки отплыл на восток к Малайскому полуострову. Местом его назначения был международный портовый город, контролировавший узкий проход в Малаккский пролив, оживленный морской путь между Индийским и Тихим океанами. Город также назывался Малакка, и его влияние простиралось далеко. «Кто хозяин Малакки, тот держит руку на горле Венеции», – драматично заявлял один португальский фактор [530] . Это было не простое преувеличение: Малакка была конечной точкой в плаваниях китайских моряков, многие из которых осели тут в собственном квартале, носившем название Китайский холм, а купцы из Индии, Персии и Аравии приплывали сюда за фарфором и шелками. Городом и окрестными землями правил могущественный султан-мусульманин, и как раз это делало Малакку соблазнительным трофеем для христиан.
530
The Summa Oriental of Tome Pires, trans. and ed. Armando Cortesao (London: Hakluyt Society, 1944), 2:Своим богатством Малакка была обязана Тамерлану, который настолько разорил города Великого шелкового пути, что в 1402 году Китай предпочел переправлять свой экспорт морем.
Де Албукерки вошел в гавань под всеми флагами и с пушечными залпами и сжег десятки кораблей. Его войско высадилось на берег, и после яростного рукопашного боя (исход его решили несколько удачно брошенных копий, от которых боевые слоны вздымались на дыбы и сбрасывали на землю солдат) последний султан бежал. Возник еще один форт, и из Малакки португальцы отправлялись теперь на юг и на север.
На севере король Сиама (современного Таиланда) давно уже присматривался к богатой Малакке. Де Албукерки отправил посла для выработки условий альянса и, переправившись на берег в джонке, стал первым европейцем, посетившим Таиланд. В 1513 году экспедиция из Малакки отплыла на восток и достигла китайского города Гуанчжоу, который португальцы окрестили Кантоном. Первые контакты обернулись катастрофой: китайцы потопили два португальских корабля, а посланников приговорили к смерти за дурное поведение их соотечественников, которые, по убеждению китайцев, были каннибалами. Случившееся описал один из осужденных, бывший аптекарь из Лиссабона Томе Пиреш, который, взявшись за перо, утешал себя, мол, даже ценой собственной жизни следует способствовать крестовому походу святой католической веры против лживой и дьявольской религии омерзительного и фальшивого Мухаммеда [531] . Со временем португальцы создали постоянную базу в соседнем Макао и прибрали к рукам морскую торговлю Китая, а чуть позднее, когда трех купцов ветром сбило с курса, наткнулись на Японию и основали еще одну прибыльную торговую факторию в Нагасаки [532] .
531
Там же, 1:2.
532
Купцы достигли Японии в 1542 году; португальцам позволили основать постоянное поселение в Макао в 1557 году. Морские перевозки между Японией и Макао играли ключевую роль в исключительно прибыльном товарообороте. С Гоа купцы везли в Макао слоновую кость и черное дерево, а из Макао – шелка и фарфор. Поскольку Китай запрещал торговлю напрямую с Японией, корабли направлялись в Нагасаки, где за привезенные китайские товары получали огромные суммы в серебре. Поскольку серебро стоило в Китае гораздо дороже, чем в Японии, по пути домой купцы снова заходили в Макао для покупки огромного количества предметов роскоши, которые затем переправляли в Европу.
На юго-востоке португальцы доплыли до Индонезии и самих Островов Пряностей. С малайскими штурманами в качестве проводников флотилии обошли Суматру и Яву, прошли между Малыми Островами Сунда и вышли в Молуккский пролив. Тут на горстке вулканических островков они наконец нашли источник гвоздики и мускатного ореха. Ислам и тут пустил корни, по мере того как сходили на нет индуизм и буддизм, но христиане нашли достаточно союзников, чтобы здесь закрепиться: среди последних был султан острова Тернате, который наряду со своим заклятым врагом, правителем острова Тидор, был крупнейшим мировым поставщиком гвоздики.
Владения Португалии были лишь крошечными точками на карте, но соединенные воедино, эти точки образовывали силуэт огромной морской империи. Череда поселений, крепостей и зависимых от них территорий тянулась вдоль побережий Западной и Восточной Африки, обоих берегов Персидского залива, по западным берегам Индии и уходила глубоко в Юго-Восточную Азию. Самое поразительное в другом: эта империя была создана всего за четырнадцать лет с тех пор, как Васко да Гама впервые приплыл на Восток. «Мне кажется, – заключал Лодовико де Вартема после продолжительного путешествия по Юго-Восточной Азии, – что если Богу будет угодно и если король Португалии будет столь же победоносен, как и до сих пор, он станет самым богатым королем в мире. И воистину он заслуживает всех благ, ибо в Индии и особенно в Кочине каждый праздник крестят по десять, а то и по одиннадцать язычников в христианскую веру, которая повседневно преумножается стараниями сего короля; и по этой причине можно полагать, что Господь даровал ему победу и впредь станет ему способствовать» [533] .
533
Travelers in Disguise: Narratives of Eastern Travel by Poggio Bracciolini and Ludovico de Varthema, 230.
Король Мануэл без тени скромности похвалялся перед изумленной Европой новообретенным величием и в 1514 году отправил в Рим грандиозное посольство. Центральной его фигурой был слон, которого сопровождали 140 служителей в индусских костюмах, кроме него, зоопарк экзотических животных включал гепарда из Ормуза. Некоторую неловкость породило то, что Мануэл решил сэкономить на расходах самого посла и тому пришлось занять крупную сумму, чтобы прокормить свою свиту и животных. На тогдашнего папу римского, происходившего из семейства Медичи, непросто было произвести впечатление, однако он подписал новую буллу и послал в Лиссабон собственные богатые дары. Стремясь превзойти его, Мануэл в следующем году отправил в Рим носорога на корабле, доверху нагруженном пряностями, впрочем, судно с редким зверем так и не прибыло на место, затонув неподалеку от Генуи.
Купаясь в восточной роскоши, португальский король готовился к последнему рывку в борьбе за Иерусалим и вечную славу.
Подгоняемые крестоносным рвением и жаждой пряностей, португальцы с поразительной быстротой уничтожили монополию мусульман на богатейшие торговые пути мира. Однако порожденный манией величия план Мануэла вторгнуться в Святую Землю одновременно с востока и с запада никогда не имел ни реалистичной стратегии, ни адекватных средств для его осуществления. Мануэл всегда полагал, что Господь вступится за его народ и поможет в исполнении великого замысла.
План же вскоре начал разваливаться – и притом с поразительной быстротой.
В 1515 году десять тысяч португальских солдат высадились в Марокко [534] – прямо под скоординированный огонь мусульманских пушек. Деревянную крепость, которую они приплыли построить, ядра разнесли в щепы, равно как и большую часть их кораблей, и запаниковавшие крестоносцы бежали домой. Мануэл послал на смерть четыре тысячи человек, и его план выступить маршем через Африку рухнул в облаке серного дыма.
534
Их целью было построить крепость в Маморе (сегодня – Мехдия), которая контролировала бы путь вверх по реке Себоу в Фес. Невзирая на неудачи в Африке, Мануэл все еще надеялся пройти через Марокко и оттуда в Египет и Палестину.
В том же году многочисленные враги Афонсу де Албукерки наконец добились его смещения, – опрометчивое прошение де Албукерки о пожаловании ему титула герцога Гоа лишь упростило им задачу. Шестидесятитрехлетний строитель империи, который получил это известие, когда возвращался в свою столицу из второй экспедиции по покорению Ормуза, пришел в глубокое отчаяние. Он написал королю исполненное достоинства письмо с оправданием своих действий, и дописывал за него писец, когда у вице-короля задрожали руки. Де Албукерки умер, когда его корабль пересекал экватор, и был похоронен в полном доспехе крестоносца, как и пристало человеку, который больше кого-либо – за исключением Васко да Гамы – сделал для того, чтобы по всему Востоку поднялись окровавленные кресты.
С уходом воина на сцену вышли фигуры более слабые и алчные.
В 1517 году португальский флот с более чем тремя тысячами матросов и солдат на борту отплыл из Индии, чтобы захватить контроль над Красным морем. Вторжение планировалось уже давно, но трудно было бы выбрать более благоприятный момент. Османский султан Селим Грозный только что завоевал Египет и подвластные ему Сирию и Аравию, но на бывших землях мамлюков все еще царил хаос. На краткий миг показалось, что до исполнения заветного желания Мануэла рукой подать: из Суэца до самого Иерусалима было всего несколько дней пешего пути.