В поисках любви
Шрифт:
— Потрясет немного, — говорит Волшебник, сбавляя ход. — Дорогу тут обещали заасфальтировать еще десять лет назад.
— Десять лет?
Улыбаюсь.
— Угу.
Я была тогда совсем маленькой девочкой. У меня был огромный разноцветный ранец с мышками из мультфильмов, и я шагала с ним в школу, в соседний поселок, где только-только перешла в третий класс. Подумать только — многое изменилось за эти годы, сама страна стала другой, а эта дорога так и осталась уродливым шрамом на лице областных чиновников. Мне всегда было плевать на общественные дела и на политику, но сейчас, подпрыгивая
Въезд в поселок возникает словно из-под земли — огромные распахнутые ворота с двумя массивными прожекторами по углам. От ржавой арки в обе стороны тянется железный забор, не такой высокий, но достаточно крепкий, похожий на те, которыми отгораживают тюремные зоны.
— Ну, да… — Волшебник качает головой, разглядывает ворота. — Еще два дня назад тут были фонари. Хорошие, яркие. Сняли. Что за люди?..
Пожимаю плечами, рассматривая дома. Джип вползает в поселок по лужам, раскачиваясь на рессорах.
Все здания здесь мертвы. В них нет больше жизни. Лето ушло отсюда вместе с людьми. От пустых строений теперь веет лишь холодом.
Неприятное место. Меня пробирает от одного взгляда на запертые ставни, краска которых облупилась, обугленная временем. А странная, сырая тишина вливается в салон, будто кровь. Она теплая и пахнет древесными корнями. От нее становятся липкими губы, а волосы хочется расчесать, потому что они свиваются колтунами, повисая грязью за спиной. Безумно хочется пить.
— У вас нет воды?
Пытаюсь казаться спокойной, но ловлю свой испуганный взгляд в зеркальце над лобовым стеклом. Если захотеть, в этих глазах можно прочитать все.
— На заднем сидении бутылка воды.
Тянусь за ней между кресел, и в этот момент джип плавно поворачивает влево. Останавливается.
Оборачиваюсь, держа в руке бутылочку шипящую газами.
— Приехали.
Волшебник заглушает мотор и открывает дверцу.
Смотрю на бревенчатую стену дома, в мгновение укравшую у меня целое небо, но не могу понять — зачем мы здесь? Неужели снова предстоит разгадывать загадки?
Промачиваю горло. Колючие пузырьки, лопаясь, щекочут язык.
— Идемте. Я покажу вам дом.
Волшебник открывает мне дверцу, и я ступаю высокими каблуками в грязь. На улице стало теплей. Безветренней.
Расправляю сморщившиеся на коленках джинсы.
— Вы, правда, не были здесь так давно?
Осматриваю дом, крышей, похожей на волнорез, вспарывающий ледовитый океан осеннего неба.
— Как обычный человек я не был здесь, кажется, миллион лет. Но как врач, и как…хм…рабочий, был тут совсем недавно. Вообще-то я провел тут много времени этим летом. Готовился к нашему последнему сеансу.
— То есть он пройдет здесь?
Смотрю на два окна расположенных под самой крышей. Больше в доме их нигде нет. Хотя…замечаю небольшое окошко у самой земли. Оно заляпано грязью и почти неотличимо от темных стен.
Скорее всего, за ним кроется подпол. Подвал.
— Пойдемте. Смелее.
Он поднимается по ступенькам на крыльцо и ковыряется ключом в замочной скважине. Подхожу ближе. Дверь совсем хлипкая, замок держит ее, скорее от падения, чем от непрошеных гостей.
— Тут у меня беспорядок. Не обращайте внимания.
— Ничего…
Захожу в дом вслед за ним. Единственная комната, покрытая пылью, походит на высокий стакан с грязной водицей. Дневной свет, проникающий сюда через немытые окна, растворяется в сером полумраке, не достигая дна. Стук моих каблуков по деревянному полу взбалтывает мутную жижу пространства, и она раскрывается запахом тлена, оседающим в легких.
Становится трудно дышать.
В доме нет мебели, если не считать за нее пару плетеных стульев со спинками, окруживших, точно разбойники, убогий колченогий столик. Он жмется к кривой стене, и мне становится жаль его. Подхожу ближе и расставляю стулья по бокам. Волшебник снимает куртку и вешает ее на ржавые гвозди, вбитые в сруб. Наверное, когда-то, на их месте находилась красивая резная вешалка.
— О, присаживайтесь. Не стесняйтесь. Я хочу поговорить о том, что будет. Эти стулья тут единственные, я сделал их сам.
Присаживаюсь, облокотившись на спинку.
— Очень удобно.
Усмехается.
— Вы мне льстите. Но очень приятно, надо заметить. Плетению я отдал не меньше двадцати лет жизни. Делал мебель для друзей, для многочисленных знакомых… — молчит, рассматривая стул. Касается его рукой. Вздыхает. — Да. Все было так. Пока жизнь не изменилась. Для своей семьи я успел сделать только эти два стула. Все не было времени. А потом не стало и семьи…
— Почему бы вам не закончить работу? — смотрю ему в глаза.
— Для кого? Да и…
— Для меня.
Волшебник долго молчит, поглаживая плетеную спинку стула. Но я знаю — для ответа ему не хватит и двадцати лет.
— Руки у меня уже не те. Да и глаза, — берет стул и ставит напротив меня. Садится, как всегда, закинув ногу на ногу. Подпирает кулаком подбородок. — Вы готовы?
Вздрагиваю. Знаю, о чем он говорит. Ведь мы приехали сюда не за тем, чтобы поболтать о прошлом. Глупо было надеяться на такую концовку. Чувствую — меня ожидает нечто страшное.
— Я…наверное к такому нельзя подготовиться.
Кивает.
— Вы будете со мной откровенны, Оксана? Будете отвечать на все вопросы, которые я вам задам?
— Я постараюсь.
Он пугает меня. Теперь, от его слов, от его взглядов, мне действительно становится не по себе.
— В этом доме есть подвал. Слева от меня, в том небольшом коридорчике, дверь. Она, собственно, и ведет туда. Вообще-то эта дача досталась мне от коммунистов. Раньше, когда вас еще не было на свете, квартирой или дачей было обзавестись гораздо проще, чем сейчас. Заслуженным работникам разных отраслей жилье, просто-напросто, выдавали. Ну, сами видите, что это далеко не лучшая работа архитекторов, однако даже голый кусок земли здесь стоит достаточно дорого. Но вернемся к подвалу. Из него я когда-то хотел сделать что-то вроде подземного этажа, в прохладе которого можно было бы отдохнуть жарким летним днем. Все это так и осталось мечтой. Но этим летом я все-таки занялся его переоборудованием. Вы понимаете, к чему я клоню?