В поисках меча Бога Индры. Книга вторая. Сеча за Бел Свет
Шрифт:
И тадыка мальчуган вулыбнулси, просиял он тем горящим огнищам рекам, оглядел серебристо взгорье у каковом торчал чудной, спасительный меч, которым билси Асур Индра… которым будять невдолге битьси Асур Валу, и, повертавшись к Быляте, звонко ответствовал:
– Да! да, дядька Былята, я готов!
Старшина беросов залощил растрёпанны волосья мальчика, и, отведя егось от краю обрыва, принялси крепить к поясу справа толстый конец ужи, а Сеслав томительно вздыхаючи перьвязал праву длань тонкой полосой оторванной от ручника да молвил:
– Борюша, мы тобе будям спущать по-лягонечку… Ты ж правой ручонкой держись за ужу, абы сподручней було и пояс животь
– Будяшь нам вуказывать, ручонку леву уверх держати, – добавил Былята и голос его дрогнул, посему он начал дёргать вервь проверяючи ейну крепость, и туже завязывая на поясе мальца узел. – Как хватить спускать тобе опустишь руку униз… Коль надоть спешно вытащить уверх вскинешь и помашешь из сторону у сторону. А ежели ищё надоть опущать схватишьси за ужу. Мы будям слёдить сверху… так, шо ты… ты… эвонто…
Былята смолк и тяжёло задышал, опосля унезапно схватил мальчугана за плечи и прижал к собе, словно свово дитя… вложив у тот порыв увесь отцовский страх за жизть Борилки.
– Дядька Былята, – выныривая из объятий и чувствуя, як зашевелились у очах крупны капли слёзинок, откликнулси мальчонка да порывисто моргнул, изгнав у ту слабость из глаз и души. – Опущать мене надобно как можно нижее… и ежели я руку удол не вопущаю значить ни чё… терплю… усё значить ладно. А тяперича дяржите ужу крепче, оно як мене надоть ищё невзирая ни на чё освободить из полону Валу… у то я ему обесчал.
Борила взял вервь у праву руку да вложив у широку пясть Быляты, кивнул ему. И немедля ни мига направилси к краю бездны, остановившись, почитай на рубеже оземи и отвесно уходящей униз стёны… сице, шо носы его сапог вже выглянули за ту кромку и нависли над пропастью, а мальчик почувствовал, аки натянулась справа от негось ужа, потянув за собой пояс. Подошедший к нему Крас, встал подле да глянув у евось лико, обнадёживающе вулыбнулси и прогутарил:
– Я буду за тобой присматривать… И ежели чё не так.
– Ты помнишь, – перьбил парня малец, и зекнул у его голубо-серые очи в оных будто у водице отражались огоньки выбивающихся с под низу рдяных струй. – Кады-то ты мене страшилси пущать у Подземный мир? Обаче я прошёл ту торенку и посему… посему днесь, Крас, живы дядьки Былята, Сом и Гуша. Поелику ноне мы с тобой стоим туто-ва на краю эвонтой бездны. Выходить не зря тадыличи ты мене пустил у тот лаз. Невдолге… невдолге я буду сызнова туто-ва… вы токась спущайте мене нижее, абы полканы, – и Боренька, обернулси, обозрел удерживающих ужу воинов, выстроившихся у рядь: Быляту, Сеслава, Сома, Гордыню и Орла, а позади них увидал Раму и Керу, кои, по-видимому, жёлая усё сами лицезреть, неторопливо шли в направлении пропасти, пояти чуток правее уступа идеже стояли робятки. – Да, – дополнил отрок и наново выззарилси на Краса, – абы полканы ничаво, ничаво не слыхали. Ну, а я тадыкась пойду…
И вяще не балабоня Борюша резво присел на корточки, ухватилси руками за кромку уступа да соскользнул удол, принявшись промеж того правой рукой, обмотанной у ручник, шарить уверху во поисках ужи, а очами неотступно созерцать меч Индры воткнутый почитай до трети у серебряно возвышение. Ярый свет от горящих рек резко вдарил ему у очи, жар пыхнул у лицо, покрыв сверху волосы и вечи крохотной капелью водицы, верно исторгнутой кожей. Ужа слегка съехала униз, а Борила, напоследях нащупавши, ухватилси за верёвку правой рукой, и посем, шоб малешенько ослабить потянувшийся увысь пояс, мгновенно надавивший на рёбра, взялси за неё левой.
– Ну, ты, як? – вскликнул обеспокоенным гласом Крас.
– Усё,
Крас торопливо кивнул, и поднял увыспрь праву руку, и мальчишечка абие поехал на уже удол… так потихонечку… по капелюшечке… по махонечке… по крупиночке… И эвонтова махоточка, крупиночка, капелюшечка с кажным мигом усё шибче и шибче обдавала с под низу мальчугана жаром, курила у лицо долетающим жгучим паром, ударялась о подошвы сапог бусенками огня отскакивающих от лопнувших огромных бурлящих пузырей и булдырей. Борила впившись в ужу руками, обхватив ейну ребристость перстами, неотрывно глазел на рукоять меча, обдумывая кады ж надоть остановитьси и як прогикать у то имя… Имя подсказанное ему самим Асуром Ра. Ведь из того, шо було поведано, спущано по радуге, явствовало, чё имя мечу Индра дал своё. Не то, шоб просто величалси меч – Индрой, а содержал у себе значение имени Бога.
Индра – лунный, иной Ра – утак следовало кликать меч… А значить мальчик был прав, кумекая, шо имечко меча казало о той Лунной торенке, по коей шествовал Бог. Токмо не ведал отрок, шо и само величание Индры вобрало у собе тот овринг. Лунный отличный от Солнечного… иной… другой… Не мудрено, тяперича, шо тако имя меча было никому ни знамо, никому окромя самого Асура и его – вечно зрящего за усем на Бел Свете, солнечным Богом Ра. Ибо усякий воин, взявший творённый меч у руки, нарекал его лишь у присутствии восходящих во небесну твердь златых волов, влачащих воз с сияющим Ра. Выкликнув у то величание, воин казуя лучам красна солнышка своё орудие, просил от ярого, кипучего и жизнеутверждающего Асура скрепить тайну связь меж человеком и мечом… другами, соратниками, соотчичами коими враз они становились.
Покуда Борила занятый теми думками, терпел, отвлекаючи собе от полымя излетающего из огненной бездны, ужа помалешенько спускала его униз. Жар становилси усё паче невыносимым, а густой, словно марево палящий пар витающий вкруг мальчика, казалось сжимал его у своих пылких объятьях. Жгучий воздух проникал у ноздри, давил своей горячностью на грудь. Под рубахой и штанами усё вжесь давно взмокло, удол по коже струились ручьи солёной водицы. Со лба на нос скатывались почти с ноготок капли пота, иноредь они замирали над очами, удерживаясь густыми, чорными бровьми мальца. Обаче вскоре перьполнив у те волосья своей обильностью, перьпрыгиваючи, стекали дальче, закатываясь у сами очи. Борилка тады ж прерывчато моргал, сгоняя застилающу глаза водицу, стремительно дул собе на нос и уста, идеже на тупом егось кончике и по краю верхней губёнки скапливалась широкими полосами испарина.
Мальчик продолжал крепитси, занеже всяк раз, оторвав взгляд от пляшущих потоков смагло-кумачовых огненных рек выкатывающих свои воды на серебряно возвышение, и вздевши голову увысь, явственно видел, немногось правее от уступа, на каковом возлежал беспокойно глазеющий на него Крас, чётко зримые лица Рама и Керы. Полканы внимательно следили за его спуском, склонив низко свои станы над бездной, точно жёлая усё слышать.
Токмо туто-ва, у самой пропасти, гулко бурлящие, пламенеющими, водами реки выпускали из собе пронзительно дребезжащий звук, пыхая булькающими булдырями вони источали резкое шипение и плюханье, а струи огня казалось и вовсе оглушительно свистели, подавляя у той зычностью усё о чём перьговаривались меж собой полканы и широкось раззевая рот гикал Крас.