В поисках Минотавра (сборник)
Шрифт:
Мы вернулись за стол, выпили немного вина, после чего она спросила:
– А ты тоже дракон?
– Куда мне, – ответил я.
– А кто ты?
– Не знаю… наверно, просто никто. Человек без определённого вида биографии. А ты?
– Ты здесь живёшь? – ушла она от ответа.
– Живу я в квартире в другом конце Аксая. А это – моё рабочее место.
– И как?
– Что как?
– Как работается.
– Ещё не понял. Я с ним второй день.
– И чем вы занимаетесь?
– Ходим по кабакам. Едим, пьём. Он разглагольствует, я слушаю… Короче говоря, я как девочка из эскорт-услуг, только без секса.
– Хорошая работа.
– Не жалуюсь.
– А чем до этого занимался?
– Да так, всякой ерундой.
– Понятно. Ты не обидишься, если я разуюсь? Ноги устали.
– Сделать массаж?
– А ты умеешь?
– Немного.
– Тогда сделай.
– Устраивайся поудобней, и давай сюда ноги.
– Сейчас, разуюсь.
– Я всё сделаю сам.
– Как скажешь.
Она легла на спину и положила мне ноги на колени. Я снял с неё босоножки и почему-то поставил на стол. Когда я приступил к массажу, она закрыла глаза и периодически постанывала от удовольствия. Её маленькие ступни со свежим педикюром были настолько восхитительны, что меня так и подмывало продолжить делать массаж ртом, но я не решился.
– У тебя здорово получается, – сообщила Нина, когда процедура подошла к концу. – Чем теперь будем заниматься?
– Целоваться.
– Целоваться? – переспросила она.
– Для этого есть минимум две причины.
– Да? И какие?
– Во-первых, это лучшее, чем можно заниматься, когда остаешься наедине.
– А во-вторых?
– А во-вторых, я до конца дней не прощу себя, если мы расстанемся, ни разу не поцеловавшись.
– Я тебе нравлюсь? – спросила она, с обворожительной улыбкой на обворожительных устах.
– Я в восхищении, – вспомнил я слова Бегемота.
– А ты забавный, – сказала Нина, и поцеловала меня в губы.
– А ты божественная, – сказал я, целуя её.
Целовалась она… наверно лучше, чем Мэйлс Девис играл на трубе. Не знаю, как ещё сказать. Наверно, даже если бы всё и закончилось поцелуем, это было бы моё самое яркое сексуальное переживание в жизни. Но за одним поцелуем последовали другие, после которых мы начали снимать друг с друга одежду, медленно, словно впереди была вечность.
– Какая классная постель! – прошептала Нина, когда я сорвал покрывало и положил её голенькую в постельку.
– Это потому, что я ждал тебя…
Митота четвёртая. Мысли дракона
Нина ушла по-английски, пока я спал. От неё остались чуть заметный аромат великолепных духов – и незабываемые воспоминания. Вот в кого бы я влюбился, не задумываясь. Только вряд ли мы сможем встретиться ещё раз. А жаль, чертовски жаль. В постели она сразу стала совершенно… родной, – иное слово попросту не приходит в голову. С ней не существовало барьеров, и когда я целовал её ноги, играл ртом с её клитором или ласкал языком её анус, у меня ни на мгновение не возникла мысль, что это может быть хоть сколько-нибудь неприятно. Я наслаждался вкусом и ароматом её красивого тела, наслаждался её чертовки приятной на ощупь, слегка смугловатой кожей, наслаждался её присутствием, её ласками, её страстью…
Но ушедшее не вернёшь, и от понимания грустной истины хотелось закрыть глаза, укрыться с головой одеялом и уснуть, грезя о неземной красавице Нине. Желательно, навсегда. Вот только часы на стене показывали, что я уже более двух часов сплю за деньги, а это означало, что надо вставать и приступать к исполнению трудовых обязанностей. Как говорится, только тех, кто любит труд, проститутками зовут. Вот из-за таких подъёмов и начинаешь ненавидеть работу, даже такую, как у меня. Поэтому я всегда считал и считаю, что любимым может быть только какое-либо занятие, но никак не работа, потому что необходимость заниматься даже самым любимым делом в обязательном порядке отравит его в первые же рабочие дни.
Выматерившись в никуда, я встал с постели. Посещение туалета внесло немного позитива. В ванной я вновь вспомнил о Нине, и воспоминание настолько меня возбудило, что пришлось облегчаться юношеским методом. Интересно, какой идиот придумал, что это вредно? Наверно, тот выживший из ума сексопатолог, который первым решил, что сексуальная норма мужчины в возрасте от двадцати до сорока пяти лет – два-три раза в неделю по полторы-две минуты. Хотя, может, он никогда больше и не мог? Тогда понятно, почему у него руки не доходили.
Приняв душ, я оделся. Затем подошёл к двери в вотчину дракона и приложил к ней ухо. Там было тихо, как у негра в гробу. Я собрался вернуться на диван и подремать в ожидании, когда на глаза попалось письмо. Разумеется, никуда переться я не хотел. Поэтому, вопреки полученным инструкциям, позвонил в музей по телефону.
– Слушаю вас, – услышал я противный женский голос.
– Здравствуйте. Могу я услышать Кирилла Фёдоровича?
– А кто его спрашивает?
– Борзяк. Он ждёт звонка, так что…
– Хорошо, – перебила она меня, – одну минуту.
Минута продлилась целую вечность. Наконец, я услышал голос начальства.
– У аппарата, – сообщил Кирилл Фёдорович.
– Это Борзяк. Я звоню по поводу сегодняшнего мероприятия.
– Ты передал приглашение дракону?
– Разумеется, сразу же, как только он появился.
– И что он ответил?
– Он написал вам письмо. К сожалению, я не смог сразу его передать, так как всё время был занят с драконом. Но вот появилась свободная минутка, и я звоню.