В поисках мистического Египта

Брайтон Пол

Именем Того, чье величие открывает все двери, выползай и подчинись завету. Я владыка Слова.

Величайшим именем Повелителя, дающего помощь. Я взываю к тебе с разрешения моего шейха и Учителя моего братства Ахмада аль-Рифаи. Выползай!Именем Соломона Мудрого, обладающего властью над всеми рептилиями. Внимай! Аллах велит тебе. Выползай, змея! Появись! Мир пребудет с тобой. Я не причиню тебе вреда».

Расставшись с шейхом Мусой, я не мог не думать постоянно, что в основе учения и практики дервишей Рифаи лежит пережиток некоего древнего культа, связанного с почитанием змей, который, возможно, восходит к далекой древности. Я знал, что Муса, будучи

правоверным мусульманином, будет это упорно отрицать. И действительно, когда я спросил его об этом, он ответил лишь, что нет Бога, кроме Аллаха! Чем больше я настаивал на своем вопросе, тем больше он подчеркивал верховенство Аллаха, пока я не понял, что он или не мог, или не хотел осознать мой вопрос. Я был вынужден оставить эту тему.

Сложив вместе все, что я узнал от разных заклинателей змей, сравнив с фактами почитания змей, которое, как я видел, открыто существует в Индии и которое, как я знал, открыто практиковалось в Древнем Египте, и изучив собственное изменившееся с памятного дня моего посвящения отношение к змеиному племени, я, наконец, пришел к заключению, что моя догадка верна. Чем больше я размышлял об этом, тем больше мне удавалось собрать в голове фактов о том, что данное странное знание было лишь пережитком одной из древнейших религий Черного континента.

Я заметил постепенную, но глубокую перемену в своем личном отношении к миру рептилий. Я больше не смотрел на всех змей с непреодолимым отвращением, которое испытывал прежде, и с ужасом, невольно появлявшимся в сердце каждого человека. Я уже не чувствовал в них страшных, безжалостных врагов всего живого. Я больше не боялся ни одно из этих ползающих воплощений вероломства и лживости. Вместо этого я все больше и больше чувствовал восхищение красотой их волнообразных блестящих тел и изящными, поднятыми вверх шеями, ощущал странное очарование их явной таинственности и необъяснимой загадочности и испытывал к ним некоторое сострадание. Я не стремился к такой перемене, она незаметно выросла сама по себе.

В представлениях о змеях существует яркий контраст. Во всех христианских странах змеи считаются символом зла или самого дьявола, тогда как почти во всех древних цивилизациях и даже у большинства тех немногих сохранившихся до наших дней первобытных обществ, например в Центральной Африке, они считалась созданиями, разделенным на два вида – божественные и злые.

По всей Африке, везде в Индии, у друидов и в большей части Центральной Америки, где сохранилось эхо наследия Атлантиды, действительно существовало почитание змей. Стены величественного ацтекского храма в Мексике протяженностью в одну милю (около 1,6 км) были украшены изображениями этих рептилий.

Дравиды – автохтонное темнокожее население Индии, которое в наши дни большей частью вытеснено на юг, – считают кобр, и в особенности разновидность, имеющую узор в виде очков, божественными созданиями и не решаются убивать их, хотя других змей убивают безжалостно. Некоторые жрецы там держат в храмах кобр с удаленными ядовитыми зубами, кормят их молоком и сахаром и почитают их. Такие змеи становятся прирученными и быстро выползают из своих жилищ в храме при звуках дудочки. Когда какая-нибудь храмовая рептилия умирает, ее заворачивают в ткань и сжигают, словно человеческие останки.

Многие крестьяне в Северной, Южной, Западной, Восточной и Центральной Индии находят большое удовлетворение в поклонении изображению кобры с раздутым капюшоном или в том, чтобы класть пищу рядом с норой живой змеи, ибо считают это создание телесным

проводником некой высшей силы, духом, который нужно почитать. Это представление перешло к ним через древнейшие обычаи их страны, и они безоговорочно приняли его, как и многие другие странные представления. При этом крестьяне почитают только этот вид змей.

В святая святых многих храмов, где царит темнота или тускло горят лампы и куда не может войти человек другой веры, статуя змеи обвивает основание молельни или поднимает голову, раздув капюшон.

Обратимся к Южной Африке. Зулусы, живущие вдали от городов и далекие от представлений цивилизаций, верят, что в этих созданиях, вползающих в дома и хижины, воплощаются духи умерших родственников. Поэтому они не пытаются убить их, а стараются просто выгнать из дома, обычно посылая за колдуном, который, как правило, соединяет заклинание змей со множеством других занятий.

Несколько раз, глядя в глаза кобры, я думал об этом сверхъестественном представлении зулусов. Несмотря на таинственную неподвижность их взгляда, приводящую в замешательство, у меня несколько раз возникало необъяснимое смутное чувство, что за ним скрывается почти человеческий интеллект.

Однажды, когда я всего на минуту повесил вокруг шеи удивительно толстую и длинную змею, я неожиданно ощутил, как мой разум отрешается от всего, что его окружает, и погружается в трудно объяснимое психическое состояние. Я почувствовал, что теряю свои физические связи и мне открывается мир духов. Я как будто покинул нашу кружащуюся планету суши и воды и отправился в темную призрачную сферу, обстановка в которой явно была враждебной. Мне не понравилась мысль о таком состоянии и утрате «контроля» над вещами в момент, когда так близко от моего лица была ползающая смерть, поэтому я позволил змее мягко соскользнуть на землю. Мой разум тут же вернулся в нормальное состояние и снова сосредоточился на знакомом физическом мире вокруг меня. Это произошло один раз, но было незабываемо.

Воспринял ли я состояние сознания змеи? Действовало ли оно сразу в двух мирах? Был ли один из них преисподней, полной ужасов? Кто может сказать?

Во время одного похода в джунгли на юге Индии я неожиданно столкнулся со сверхъестественным зрелищем – собранием кобр. Множество этих рептилий собрались в круг, величаво подняв верхние части тел. Было любопытно, что обсуждают эти головы, какими тайнами делятся друг с другом. Однако я должен признаться, что убежал оттуда. В те дни мне было довольно и одной кобры. Несколько кобр – это больше, чем могли вынести человеческие чувства.

На древнеегипетских рельефах и росписях змея попадается постоянно. На архитраве огромного входного пилона храма Амона-Ра в Карнаке вздымаются две величественные каменные кобры, образуя грациозные опоры. Небольшой храм Осириса неподалеку обильно украшают сомкнутые ряды змей. На другом берегу реки стены почти каждой царской гробницы в Долине мертвых, где глубоко в Фиванских горах лежат высохшие от времени мумии, содержат доказательство той важной роли, которую змеи играли в древнеегипетской религии и философии. Многие изображения публичных церемоний в храмах по всему Египту также свидетельствуют об этом. И наконец, часовни, где проводились тайные ритуалы мистерий, добавляют свое молчаливое доказательство. На вершине каждого обелиска и на портиках большинства храмов изображена змея. Почти всегда из диска, который символизировал любимое египтянами и всегда почитавшееся солнце, поднимается пара кобр с раздутыми капюшонами.