В поисках правосудия: Арест активов
Шрифт:
Листая их, я наткнулся на сообщение, от которого кровь застыла в жилах. Оно было от Елены Серветтаз, российско-французской журналистки и ведущей на Международном французском радио в Париже. «В Москве убит Немцов!» — стояло в заголовке.
Я уставился на него, и мой палец застыл над экраном. Этого не может быть. Очнувшись, я в спешке набрал «Немцов» в «Гугле». Одинаковые заголовки всех информагентств подтверждали, что несколько минут назад Борис Немцов был застрелен прямо рядом с Кремлем.
Мое сердце колотилось в бешеном темпе.
С момента встречи с Борисом
Но он отверг это жадное и ненасытное пресмыкание. Он выбрал трудный, но праведный путь — путь защиты россиян и борьбы со злоупотреблениями власти предержащих.
После принятия в Америке закона Магнитского его часто спрашивали: «Разве это не антироссийский закон?» А он отвечал: «Нет. Это самый пророссийский закон, принятый в США за всю историю отношений наших стран».
За это упорство Кремль подверг его остракизму. Однажды после поездки в Вашингтон, где он представил американским сенаторам список приближенных Путина для санкций Магнитского, в Шереметьеве на него напали нашисты — члены пропутинской молодежной организации «НАШИ». Это нападение меня не удивило.
Но убийство было немыслимо.
Эмоции били через край, я не мог найти себе места в телестудии. Хотелось убежать. Но в этот момент раздались аплодисменты. Часть программы с Рютте закончилась. На экранах появилось короткое видео с рассказом о Сергее и обо мне, и я занял свое место на диване, хотя и был в полуобморочном состоянии. Видео закончилось. Ева Джинек моментально переключилась на идеальный американский английский и представила меня аудитории.
Она рассказывала историю Сергея, а я, стараясь выглядеть вовлеченным, отвечал на ее вопросы. Но новость о Борисе поглотила меня целиком. Я должен был найти способ обсудить то, что только что произошло.
— Вы сидите в студии, все знают вас в лицо, — сказала она ближе к концу. — Это же не безопасно?
— Это очень опасно. Мне угрожали расправой. Угрожали похищением. И я должен сказать, что всего пару минут назад я получил ужасающую новость из России. Борис Немцов, один из лидеров оппозиции, был только что убит на Красной площади.
— Что?! Только что?
— Буквально несколько минут назад.
В аудитории повисло гробовое молчание. Через секунду продюсеры вывели фото Бориса на все экраны вокруг сцены.
— Как вы думаете, кто мог это сделать? — спросила Ева, пораженная новостью.
— Я успел прочитать только заголовок, но не мог не сказать об этом здесь и сейчас, в прямом эфире.
Интервью закончилось через несколько минут. Я всё еще порывался уйти, но чувствовал, что не могу. Я сел рядом с премьером, и следующие двадцать минут мы слушали что-то совершенно неважное о 3D-печати и какой-то голландской хип-хоп-группе.
Как только шоу закончилось, я вышел на улицу и поймал такси в отель. Пока такси бороздило улицы Амстердама, Елена Серветтаз прислала еще одно сообщение: «Говорила с Владимиром КМ. Он там, рядом с Борисом... совершенно подавлен». Она имела в виду Владимира Кара-Мурзу, 33-летнего протеже Бориса, который, как и он, боролся с Путиным в России и активно выступал за принятие законов Магнитского по всему миру.
Я позвонил Володе. Сквозь слезы он рассказал, что находится на мосту возле Кремля, рядом со скорой, в которой лежит тело Бориса. Я пыталась узнать подробности, но он едва мог говорить.
Всю ночь я провел на телефоне и в ноутбуке и в итоге смог собрать воедино то, что произошло.
В тот роковой вечер Борис был в студии радио «Эхо Москвы» и рассказывал о предстоящей антипутинской демонстрации, которую он и организовывал. Потом он встретился со своей девушкой в ресторане торгового центра ГУМ. Поужинав, они вместе пошли пешком через Красную площадь в квартиру Бориса на другом берегу Москвы-реки. Уже на Большом Москворецком мосту на проезжей части с ними поравнялась большая снегоуборочная машина. В этот момент убийца выпрыгнул из тени лестницы, ведущей на мост, и выстрелил в Бориса шесть раз. Борис погиб мгновенно. Его подруга осталась невредимой.
Борис лежал на спине, ноги подвернуты, рубашка задрана кверху, живот и грудь обнажены. В таком положении его тело пролежало долгое время, пока труп в черном мешке не погрузили в машину скорой помощи. Узнав об убийстве из новостей, жена Бориса Раиса и его дочь Жанна примчались на место происшествия. Одновременно приехал Володя Кара-Мурза. Сначала их не пропускали за полицейский кордон, но вскоре разрешили пройти. Они умоляли показать им тело, но дураки, хотя и слышат, всё равно что глухие.
Тело Бориса Немцова на Большом Москворецком мосту, 27 февраля 2015 года (© EVGENIY FELDMAN/NOVAYA GAZETA)
Потом полиция оттеснила всех людей, а появившаяся уборочная машина смыла водой всё, включая улики, не оставив ничего криминалистам.
Утром я вернулся в Лондон. Я был совершенно вымотан, но всё же решил поехать в офис — там было еще больше непонятных новостей. Кремль заявил, что накануне вечером все камеры видеонаблюдения вокруг Большого Москворецкого моста были отключены на «профилактику». Это уже выходило за все рамки. Убийство Бориса произошло в двух шагах от Кремля, самого охраняемого объекта во всей России. Единственная работающая камера, снимавшая мост, принадлежала телеканалу «ТВ Центр» и находилась в километре от моста, но снегоуборочная машина перекрыла ей обзор в тот самый момент, когда в Бориса стреляли.
Все действия власти после убийства ясно давали понять, что они и не собираются докапываться до истины. Вместо того чтобы искать зацепки, они провели обыски в квартире и офисе Бориса, изъяв документы, компьютеры, телефоны, жесткие диски и всё, что было связано с его политической деятельностью.
Им было интереснее узнать, кто помогал ему в противостоянии Путину, чем установить, кто убил его.
Возможно, власть и не хотела правды, но граждане ее искали. Спустя два дня после убийства больше пятидесяти тысяч человек вышли на улицы. Шествие растянулось на многие километры вдоль Москвы-реки. То, что до убийства планировалось как антипутинский марш, переросло в массовую демонстрацию скорби и требование справедливости. К месту убийства Бориса принесли тысячи букетов. И хотя власти быстро убирали цветы, люди возвращались и приносили их снова и снова. Свежие цветы лежат на этом месте и сегодня— символический мемориал памяти Бориса Немцова.