В поисках русака, или Русский исход

Семяшкин Григорий

– Помогите снять жилье подешевле, платить нечем, арендатор выживает из квартиры.

– Арендатор понятно, доход ему нужен. Ему свою семью содержать надо. Но ее муж уподобился равнодушному животному. Куда он по жизни пошел, устремился дальше, если здесь свое продолжение, свое будущее бросил, – возмущался Клим. Он продолжил.

– Мы поговорили. Женщина успокоилась, постаралась аргументировать свою позицию.

– Нам бы поменьше площадь и с простой отделкой, но в этом же районе, ближе к детскому саду, мне вставать надо рано, отвезти детей в детский сад, а после, спешить на работу.

– Я

смотрю на нее, – продолжил риэлтор, – слез уже нет, глаза сухие, но ее отчаяние уже передалось мне. У меня даже сердце защемило, стало жалко ее и совестно, как будто я был виновен в ее тягостном положении.

– Завтра вы выкарабкаетесь – успокоил я ее. Эту ложь я придумал для своего оправдания, чтобы отогнать от сердца неприятный осадок.

– Муж ваш, олух, одумается и вернется, а может, на работе вы пойдете на повышение, и вам увеличат зарплату. Много чего хорошего может произойти, и вы решите свой денежный вопрос.

Сомнения есть, может, ситуация изменится по-другому, но думать о лучшем продуктивнее. Это настраивает на поиск правильного решения. В тот день, чтобы закрыть этот болезненный вопрос, риэлтор придумал следующее – оплатил хозяйке первый взнос за счет денег из своего вознаграждения, а клиентке сообщил:

– Она дала вам рассрочку.

Причем, он наверняка знал, возвращение его домой сегодня вечером будет безрадостным, так как он сам уже две недели не приносил своей семье денег.

Он знал, что еще с порога жена будет пилить его без смазки. Предъявит перечень потребностей, требующих срочной оплаты, обзовет растяпой, будет попрекать.

– Вот Люба за вечер сдает по три квартиры, 10-15 тысяч ежедневно имеет.

Вообще-то риэлторов с именем Люба в нашем городе было более десятка. Они различались по прозвищу. Наиболее удачливыми из них были две – Люба-маленькая и Люба-шустрая. Маленькая – сухонькая, крохотная женщина, одна из тех, чей возраст определить затруднительно, имела на иждивении мать-инвалида. Шустрая – вертлявая блондинка воспитывала в одиночку троих детей. Стимулов для успеха они имели более, чем весомые.

Он согласится с ворчанием жены. Спорить с ней бесполезно, у нее дурной характер. Проблемы постепенно разрешатся. Так было уже много раз. В глубине, на самом донышке души, он ощущал радость.

Каждому хочется сотворить на Земле частицу Рая, испытать миг наслаждения. Кто-то спешит уединиться с любимым человеком в шалаше, кто-то, преодолевая страх, делает шаг с парашютом на спине за борт самолета. А есть множество людей, испытывающих удовольствие от сотворения добра к ближнему. Одним из них был этот рослый, неряшливо одетый мужчина. Своим состраданием согревающий холодный воздух каменных улиц городских джунглей.

Глупая история

История становится глупой из-за отсутствия в ней добрых начал. В нашем случае она произошла с умными людьми, которые по первому впечатлению в такие ситуации попадать не горазды.

И, все-таки, к моему удивлению, все произошло иначе, и вышло наружу, на поверхность, на общее утверждение общественного мнения о том, что бывает так по жизни – глупость соседствует с разумом, как нижняя сторона капота у машины с наружной – сверху глянец и блеск, а снизу черно-белые вкрапины и грязная копоть от двигателя. Сверху полирует солнце, ветер, дождь и тщательный уход для поддержания представительского вида, а снизу монотонная напряженность повседневной работы и разводы масла.

Дружное семейство Бонч-Барановских проживало ранее в Казахстане, работали на земле, выращивая зерно. К началу х прошлого века отец с матерью упокоились с миром. Достался им напоследок кусочек целинной бескрайней земли, на которой

они принялись жить в сороковые годы после переселения из Западной Белоруссии. Остались на распутье два брата с семьями. Старший, с женой, немкой по происхождению, перебрался в сытую Германию. А вот Юрий Станиславович, младший брат, окольными путями попал к нам на Вятку, имеющую много ржаного хлеба и молока, но мало мяса и фруктов. Нанялся на работу директором опытного хозяйства при сельскохозяйственном институте. К его приезду опыты там были уже в прошлом, в заброшенном саду яблони чередовались с елками. По осени на остатки плодовых деревьев делали набеги горожане, по-звериному протаптывали в зарослях тропы, ломая ветки, растаскивали яблоки по домам. Пашня опытного хозяйства, изрытая глубокими бороздами, попала в ковровый плен сорняков. Пройти по ней было невозможно – мало того, что сорняки стояли стеной в рост человека, они еще умудрялись внизу над поверхностью прошить толстыми травяными нитями пространство поперек. В коровнике на голов оставалось измученных бескормицей коровенок. Остатки племенного стада, бывшие рекордистки, которые получали когда-то престижные награды выставок. Но самое худшее было с людьми. Работу задаром все, кто могли, променяли на поиск оплачиваемой работы в городе. Остались единицы – пенсионеры, по состоянию здоровья еще способные проявить в короткий период остатки трудовой доблести, и пьяницы, готовые за копейки по полдня просиживать вдоль стены деревянного гаража, прячась в тень от солнцепека.

– Это что за металлолом за углом валяется, мужики? – в первую же встречу спросил их Юрий Станиславович. Услышав в ответ пояснение:

– Это плуги для безотвальной обработки, у нас они не используются, не подходят для наших почв.

Он приказал привести агрегаты в надлежащий вид. Размышлений в его голове жило много. Реализуя их, используя навыки прошлого опыта, постепенно, шаг за шагом, директор принялся наводить порядок.

Через пять лет директор уже проезжал по ровной пашне, без тряски, со скоростью км в час. Посевы многолетних и однолетних трав решили проблему бескормицы. Рацион для коров, у Юрия Станиславовича, был сбалансирован еще на этапе травостоя. Узнать ему пришлось многое. Белки, углеводы, микроэлементы, «рубец», «книжка», стельный период, технологическое обоснование затрат, состав почвы, содержание азота, фосфора, калия в усвояемой форме, сроки посева, производительность машин, подбор агрегатов в технологическую линию, конъюнктура рыночных цен, налоговые отчеты – ветеринар, зоотехник, механик, экономист, и, отчасти, бухгалтер в одном лице – он проявил чудеса подготовки в разных отраслях, впрочем, как любой руководитель, знающий толк в аграрных делах.

С ростом производства появились первые деньги, и возможность набрать штат, но не было жилья. Обратился он в Россельхозакадемию. Чиновники этого заведения распоряжались имуществом. Обосновал необходимость отвода неиспользуемых, закустаренных земель под строительство коттеджного поселка. Нашел подрядчика – местный УФСИН, расплатился с ним частью земельной доли. Наконец-то привлек специалистов. Из полу-обустроенного барака перевез семью – жену, дочь и двух сыновей в коттедж. И тут все, полет окончен. Орлу надо присесть в темницу. По жалобе завистника появились контролеры. Так семья Бонч-Барановских познакомилась с семьей Мерзлоюдовых. Точнее, познакомились главы семей.

Юрий Станиславович, полноватый человек среднего роста с округлыми чертами розового лица, интеллигентную вежливость которого выдавали удивительно мягкие, почти детские интонации в голосе.

И Илья Осипович Мерзлолюдов – мужчина лет пятидесяти, по-женски рыхлое тело которого было спрятано в аккуратно отглаженный серый костюм. Глядя смущенным взором серо-зелёных глаз, в коричневые подозрительно-настороженные глаза на одутловатом, темно-землистом лице Мерзлоюдова, Бонч-Барановский пытался оправдаться.