В поисках Золотого тельца
Шрифт:
Глава 16
Всё шло подозрительно хорошо. Как пишут в штампованных романах – ничто не предвещало беды. Но затем - не резко, а постепенно - ситуация начала выходить из-под контроля.
На перекуре, пока перед гостями выступал комедийный «Дуэт имени Чехова», ко мне подбежал Крошкин.
– Седой пьёт, - шепнул он мне в ухо.
– Где?
– В зале. Жена Романова напилась и стала к нему приставать. Пригласила его за стол и чуть ли не насильно поит его коньяком и кормит сушами.
– А он что?
–
– Сильно уже пьяный?
Но Крошкин лишь плечами пожал.
– Где Вера?
– Там. Вокруг неё стал увиваться этот… орангутанг. Сынок.
– А она?
– Кокетничает. Что бы он ни говорил - она в ответ «хо-хо» да «хо-хо».
– Разберёмся, - успокоил я его. – Возвращайся к гостям, я скоро приду.
Когда уже докуривал, прибежал восторженный Шацкий:
– Говорил с клиентом. Он доволен. Вы молодцы.
Он протянул маленький плотный целлофановый пакет:
– Ваш гонорар. Свою долю я взял, как договаривались. Я исчезаю – у меня сегодня свидание.
Я взял деньги. Хотел его о чём-то важном спросить, но пока собирался с мыслями – он испарился. Зато на его месте возник пьяный в стельку Разина Танелюк. Я уже хотел было его обматерить с головы до ног, самого Танелюка и весь род его до седьмого колена, я и рот уже открыл для этой словесной экзекуции, но заметил на лице его слёзы.
– Что случилось?
– Лёнька…
– Не лёнькай. Будь мужчиной. Подбери сопли и рассказывай – что стряслось?
– Я проститутка!
– Как и все артисты. Те проститутки предоставляют телесные наслаждения, а мы -духовные.
– Она приказывала мне пить. Она говорила: «Поешь суши, тебе такие не по карману». Я бухал, жрал, слушал её пьяную трескотню и улыбался, как шлюха.
– Не драматизируй.
– Мне надо бежать.
– Успокойся.
– Она хочет, чтобы я её поцеловал.
– Что?!
– Она требует выпить с ней на брудершафт. Она меня возжелала.
– Не льсти себе. Думаю, она провоцирует мужа. Хочет, чтобы тот приревновал.
– Романов убьёт меня.
– Вряд ли. Он всё прекрасно понимает. Она ему побоку.
– Что мне делать? Я вырвался в туалет. Она ждёт меня.
– Что делать? – Я задумался. – Будь джентльменом, насколько сможешь. Но при этом держись в рамках приличий. Я пойду в зал, разведаю обстановку. До конца вечера ещё полтора часа. Потом стриптиз Гарроты, торт и танцы. Мы продержимся. Всё, я пошёл. На, отнеси эти деньги в машину. Спрячь в бардачок. И пулей назад.
– А может, мне спрятаться?
– Нет, - говорю, - она может поднять скандал.
Я вернулся в торжественную залу. Ребята из Камеди-клаба работали очень здорово. Старались. Их принимали вполне благосклонно.
Вера стояла в углу. Рядом с ней действительно тёрся Никита. Шептал ей что-то на ухо.
Я направился к ним. Но дорогу мне преградила растрёпанная Антонина Андреевна.
– А где Паниковский? – спросила она.
– Он скоро будет, мадам, - ответил я и попытался её обойти.
Антонина Андреевна схватила меня за шарф и притянула к себе.
– Не морочьте мне голову, Бендер. Подайте мне Паниковского, он обещал мне белый танец.
– Тоня, - услышал я позади себя, - веди себя прилично.
Я обернулся к Романову и натянул на лицо «извинительную» улыбку.
– Кто это мне говорит? – возмутилась его нетрезвая супруга. – Человек, посадивший за один стол со мной свою шлюху?
Чтобы не стать свидетелем их семейной разборки, я поспешил ретироваться.
Я осмотрелся по сторонам: и Вера, и Никита куда-то исчезли.
Зато на телефон мне пришла смс-ка: «Лёня, избавь меня от этого придурка. Пристал, как банный лист. Вера».
Но уже не было времени. «Дуэт имени Чехова» закончил своё выступление. Они поздравили Романова и попрощались.
Я взял микрофон и вышел к столу.
– Дорогие друзья! Пришло время сказать что-нибудь приятное Аркадию Петровичу. Уж такой у него сегодня крест – выслушивать всякие приятные слова в свой адрес. Но чтобы не сильно утомлять нашего именинника, я предлагаю каждому выразить всего одним словом, каким он видит Аркадия Романова. Итак, соберитесь. От каждого человека - прилагательное. Так как у большинства присутствующих явно за спиной как минимум одно высшее образование, то я не стану напоминать, что прилагательное отвечает на вопрос «Какой? Какая?». Итак, – снова повторил я, - какой же он, Аркадий Романов?
Я начал движение от одного гостя к другому.
– Честный, - сказал Кантор.
– Умный, - сказал Штольц.
– Добрый, - сказал Егор.
– Напоминаю, - обратился я к гостям, - мы говорим не об Иисусе, а о Романове. Поехали дальше…
– Весёлый, - сказал Алмазов.
– Осторожный, - хитро улыбнувшись, сказал полковник Буйко.
– Щедрый, - сказал Андрей и покраснел.
Я перешёл на женскую половину стола.
– Сильный, - низким грудным голосом сообщила Заречная-старшая.
– Нудный, - сказала её дочь. И весело и громко рассмеялась.
– Гондон он! – выкрикнула Антонина Андреевна.
– Это не прилагательное, - возразил я.
– Хорошо, - согласилась она. – Тогда – штопанный!
Дочь Романова Катя долго молчала, опустив глаза, потом грустно улыбнулась и тихо сказала:
– Несчастный.
Я, словно всё было в порядке вещей, задорным и бодрым тоном подрезюмировал:
– Ну что ж, очень хорошо! Вот таким вас видят родные и близкие. А теперь, я думаю, наступил психологический момент для выпивки. Лично я с удовольствием поднял бы тост за ирригацию Узбекистана, но, к счастью, у нас более важный повод для выпивки. Давайте за то, чтоб впереди нас ждало ещё как минимум шестьдесят таких встреч. Кто за? Единогласно! Наполним бокалы.