В полную силу
Шрифт:
«Я делаю… невероятное…» — подбадривал я самого себя, накапливая силы для очередной атаки. Или выбирая следующую цель. Или направляя на нее магию…
Неизвестно, сколько продлилась эта битва-пытка. Однако точно меньше десяти минут: когда мой последний враг, тентл, упал мертвой обожженной тушей со множеством лап, «Купол Боли» еще держался. Я выдохнул, скользнул взглядом по серо-лиловым светящимся нитям и тоже рухнул на землю.
Без сознания…
— Арт… твою мать… ну же…
Голос. Полный тревоги. И несильные удары по щекам.
Я разлепил веки, но тут же вновь зажмурился — зависшее в зените солнце ударило по глазам.
«Спаслись», — понял я, обнаружив, что помню абсолютно все.
При воспоминаниях о той боли, которую пришлось пережить, меня передернуло. Однако сейчас ее не было, и я… наслаждался этим. Никогда раньше не обращал внимания, насколько приятно, когда ничего не болит. Божественное ощущение…
— Он в порядке? — напряженный голос Дальфа. — Дышит?
— Дышит-дышит, — проворчал в ответ Курт. — Только вот насчет «в порядке» я не уверен. Ты же видел, как его крючило и колотило, когда твари нас достать пытались. Вдруг Арта… парализовало… Или еще что-нибудь…
Тихо выругался Фаро. Затем подул теплый ветер, и я понял, что готов открыть глаза, подняться и продолжить путь. И стоило мне сделать это, как остальные облегченно выдохнули.
— Арт? — Фаро не выдержал. Встал с носилок и, прыгая на одной ноге, приблизился ко мне. — Как ты?
— Все хорошо, — ответил я и обвел взглядом окружающий нас кошмар.
Десятки мертвых тварей. Обугленных, скорчившихся. Они все еще дымились и источали мерзкую вонь. Траву вокруг них лизали языки оранжевого пламени. Зачерпнув из Ореола чуть-чуть силы, я использовал заклинание, чтобы погасить огонь.
— Так… — произнес Фаро, пристально глядя на меня. Лицо его уже не было таким тревожным и напряженным. — Ты пришел в себя. Можешь стоять, разговаривать, связно мыслить. Даже использовать магию. Но при этом четверть часа назад практически умирал. Мы все это видели. Да, ты применял одно заклинание за другим, но… как будто вырывал их из себя. Я видел, что каждая атака стоила тебе невероятных усилий. Честно говоря, это настораживает. Может, ты расскажешь нам, что произошло? Что это была за странная преграда между нами и чудовищами? Почему ты кричал и выглядел так, будто испытывал невероятную боль?..
— Боль действительно была очень сильна, капитан Фаро, — я усмехнулся, в очередной раз подтверждая, что все в порядке. — Да, я расскажу…
На то, чтобы объяснить Фаро и остальным, что такое «Купол Боли», ушло минут десять. Капитан «Хищницы», Курт, Дальф и Хаг хмурились, слушая меня, время от времени качали головами. Было видно, что каждый пытался представить себя на моем месте, однако никакой радости при этом никто не испытывал.
— Да уж, Арт… — тихо, задумчиво произнес Фаро, когда я закончил, и покачал головой. — Ты удивляешь меня все больше и больше. Какие еще сюрпризы ты приберегаешь? — спросил он, пристально глядя на меня.
— К сожалению, капитан Фаро, я и сам не знаю, — ответил я с грустной улыбкой и развел руками. — Все будет зависеть от того, какие испытания ждут меня впереди. Мне наверняка предстоит сразиться с тварями десятки раз, если не сотни. Кроме этого нужно пытаться понять, что такое монстр-Луна и как его уничтожить, — произнеся это, я посмотрел на Курта, и тот, поняв, о чем я думаю, помрачнел. Что же, никто не заставлял старика рассказывать про Слюдяные Руины, но счастье, что он сам завел разговор про развалины магического замка. — Оставлять все так, как есть сейчас, нельзя.
— Спорить я с тобой не берусь, — негромко, задумчиво произнес Фаро. — Потому что ты говоришь правильные вещи. Хоть и невероятно смелые, я бы сказал — дерзкие. Уничтожить монстра-Луну… Никто из Аве-Ллара даже подумать о подобном не мог… С другой стороны, ты — носитель потрясающей силы. Поэтому и цели у тебя… гм… соответствующие.
— Все так. Но сейчас просто продолжим путь. Давайте-ка я снова вас обследую и скорее всего разрешу двигаться самостоятельно.
— Это было бы отлично. Не очень-то, знаешь ли, приятно чувствовать себя грузом, — мрачно усмехнулся капитан «Хищницы».
Я велел Фаро вернуться на носилки и медленно повел рукой над его бедром, тщательно изучая кожный покров, мышцы, кости. Результат порадовал: на месте перелома образовалась аккуратная мозоль, а процесс сращения полностью завершился.
— Ну, значит, отправляемся, — сказал капитан «Хищницы», выслушав меня, и поднялся.
Вскоре мы оставили место боя с тварями далеко позади и следующие несколько часов провели, преодолевая один холм за другим. Пару раз делали привалы в березовых рощах, подкреплялись остатками пайков. Затем миновали западный рудник. По сравнению со всем, что было раньше, этот отрезок пути напоминал легкую прогулку. Однако я все равно пребывал в сильнейшем напряжении, готовый в любое мгновение ощутить волну ярости, исходящую от порождений Монстролуния.
К счастью, ничего подобного не случилось. А единственным, кого мы встретили, был Гасто. Когда мы догнали его, тот сидел на замшелом камне, опустив голову. На скуластом лице запеклась кровь: видимо, убегая, Гасто споткнулся и пропахал физиономией землю. Руки-то его до сих пор были связаны магическими путами.
Увидев нас, Гасто встал, злобно зыркнул в мою сторону и, не говоря ни слова, молча побрел следом.
Уже смеркалось, когда мы добрались до высоченных стен из серого камня. Наверху я видел десятки пушек, кое-где — металлические лестницы и подобия балконов. Там дежурили стражники с мушкетами и арбалетами. Пыльная дорога, по которой мы вернулись в Прибрежный Полис, вела прямо к массивным железным воротам.
«Ну, вот мы и… дома», — подумал я и мрачно усмехнулся, глядя в просвет меж приоткрытых створок.
Глава 25
После многочасовой прогулки по холмам наполненный вонью производств Прибрежный Полис показался особенно душным. Улицы, которыми нас вел капитан Фаро, ничем не отличались от тех, что составляли знакомую мне часть города. Та же кое-как сделанная мостовая со множеством дыр. Те же некрасивые дома с крошечными окнами, ощетинившиеся шипастыми решетками и словно бы «сращенные» со всевозможными плавильнями, фабриками, складами… Отовсюду доносились грохот и гул, над головой дымили десятки труб.