В Помпеях был праздник
Шрифт:
— Я не менее тебя удивляюсь случившемуся, — ответил Стефан. — Как видишь, могущество богов непостижимо. И как прекрасно, что отец послал меня вместе со своими доверенными доставить зерно помпейским пекарям перед выборами эдилов. Не случись эти выборы в ближайшее время, они вряд ли бы так торопили нас с доставкой зерна и я не попал бы на это веселое празднество пекарей, а ты мог не встретить меня на этой площади, прогуливаясь без мыслей о том, что на свете есть твой двойник. Теперь, когда ты знаешь, кто я, ты не осудишь меня за то, что я пожелал вдруг превратиться в мима — существо ничтожное и недостойное стоять рядом со знатным человеком. Я позволил себе эту невинную забаву лишь потому, что питаю удивительную привязанность к этому занятию, и должен тебе сказать, благородный юноша, что этим занятием я снискал себе добрые чувства не только рабов, но и вольных
— Я не могу осудить тебя за это, мой двойник Стефан Мерула. Скорей я могу тебе позавидовать. Ты более свободен в своих желаниях, чем я. Тебя никто не осудит за твое увлечение, а мне этого нельзя, хоть я и питаю к этому интерес. Я должен тебе признаться, что с малых лет у меня было стремление кому-то подражать, повторить чьи-то жесты, вдруг преобразиться. Но меня всегда останавливали. Во мне заглушали эту потребность. К тому же я был так безмерно занят науками и поэзией, что у меня не оставалось свободной минуты. Посуди сам: я сын прославленного ученого Манилия Тегета, который жаждет свои знания передать мне в наследство. Но мой благородный отец нередко забывает, что его знании накоплены долгими годами. А мне всего девятнадцать лет… Как же я могу вместить все это в мою еще совсем глупую голову?..
— Удивительное совпадение! Мне тоже девятнадцать!.. Могущество богов непостижимо!
Они еще долго стояли среди беломраморных колонн форума и уже не обращали внимания на веселый праздник пекарей, на музыку, на пляски юных танцоров и на прыжки привлеченных толпой акробатов. Двое юношей не переставали делать открытия, столь загадочные и таинственные, что у каждого голова шла кругом от изумления. Они не так долго были знакомы, но уже многое узнали друг о друге. И все это было откровением, потому что удивительно совпадали их вкусы, наклонности и интересы. И хотя они были совершенно разными, потому что знания, полученные Антонием от отца-философа, и знания, полученные Стефаном от бывшего раба, были различны, очень многое сближало их. Они были разными, но их роднило врожденное чувство благородства, сходные вкусы и общность интересов, несмотря на то что различными были возможности каждого проявлять свои интересы. Если Стефану было можно проявить свое творческое начало, подражая уличным артистам — мимам, то Антонию можно было выразить себя в разумных философских рассуждениях, которые он вел с отцом и друзьями отца, людьми образованными и учеными. К тому же Антоний писал стихи. К поэзии он обратился рано. Еще тогда, когда впервые написал сочинение, порученное ему взыскательным учителем философом Тегетом.
— Наше сходство в какой-то мере роднит нас, не правда ли? — спросил Антоний Стефана. — Надо нам еще повстречаться с тобой и поговорить о многом. Если ты ближайшие несколько дней потратишь на свои дела, связанные с продажей зерна, то в начале следующей недели ты будешь уже свободен. Не правда ли? Встретимся здесь, на форуме, у этих колонн.
— Обязательно встретимся! — воскликнул Стефан и, прижав обе руки к груди, низко склонился перед Антонием. — Я буду очень рад.
Стефан долго еще стоял у колонн форума. Не обращая внимания на праздник пекарей, он думал об удивительной встрече. Как ни старался, он не смог объяснить себе происшедшего иначе, как каким-то колдовством. Но от кого исходило это колдовство? Какое божество сделало их сходными и столкнуло в тот единственный день, когда он очутился в Помпеях и так случайно был увлечен народным празднеством? Об этом следует хорошо подумать. А пока надо, не теряя времени, отправиться к Юлию Полибию — будущему эдилу. Дельный эдил. Он уже сейчас, заранее, позаботился о запасах зерна для пекарей, хочет оправдать доверие помпейцев.
Отправляясь в Помпеи с грузом зерна, Стефан Мерула и представления не имел о том, как горячо заинтересованы в быстром выполнении этого дела такие важные личности, как эдилы. Сидя в своем поместье и помогая отцу на винограднике, Стефан не мог знать, как тесно переплетаются интересы богатых людей, владеющих пашнями, с интересами ремесленников, рабов и эдилов в Помпеях. Он только знал о том, что зерно должно быть доставлено по назначению, что следует получить столько-то денег и по поручению матери надо посмотреть устройство самой хорошей пекарни, чтобы потом сделать такую же пекарню в маленьком городишке, недалеко от поместья.
Вольноотпущенник Мерула, еще будучи рабом и помощником управляющего
«Твоя судьба будет более счастливой, — говорил отец Стефану. — Мне удалось выкупить тебя, пока ты еще молод, когда впереди много сил и желания твои могут исполниться, если ты будешь хорошо трудиться и не будешь предаваться лени, твои мечты сбудутся. Будь внимателен, сынок, не бегай за мимами, не трать времени попусту. Побывай у самых лучших пекарей Помпеи, у тех, кто уже прославлен своим богатством. Я знаю, там есть среди них вольноотпущенники, которые собственными руками создали свое благополучие. Тяжким трудом они заработали деньги на выкуп, а когда стали свободными, честным и благородным трудом приобрели свое богатство. II мы, сынок, пойдем тем же путем. Посмотри внимательно, как сделаны печи, чтобы нам сделать самую хорошую печь…»
«А есть ли у тебя деньги для этого, отец? Сколько нужно этих денег? Скоро ли ты их наберешь?»
«Пока еще нет этих денег, сынок. Пока еще не выплачены долги. Уже год, как мы свободны, а долг еще висит надо мной.
Однако я надеюсь и долг выплатить, и собрать две тысячи сестерций, которые нужны первое время на обзаведение хозяйством пекаря. Мы начнем с малого. Ведь у нас с тобой крепкие руки, не правда ли?»
Об этом разговоре Стефан вспомнил сейчас, когда расстался с Антонием, который был так бесподобно похож на него и который, по всей видимости, был очень богат и очень знатен. Из какой тонкой белоснежной шерсти была сделана его тога! Как красива была Эта серебристая шерстяная накидка!.. А какой дорогой перстень у него на указательном пальце!.. Впрочем, он сам сказал, что живет в богатом поместье на окраине Помпей. Однако при такой знатности такая простота в обращении кажется неправдоподобной. Никогда в жизни Стефан не встречал человека столь богатого, знатного и столь простого. И хоть отец, Мерула, восхищается благородством своего хозяина, и хоть он считает его добрейшим за то, что тот принял от него выкуп и предложил управлять имением, в котором отец двадцать лет был рабом, все равно невозможно сравнить благородство хозяина и благородство Антония. Тут сразу видно, что Антоний — человек необыкновенный. Хотелось бы посмотреть на его отца… Какой он из себя?..
Весь остаток дня Стефан провел в заботах о порученном ему деле. Он больше не отвлекался. Он даже не остановился, когда прошел мимо акробатов, которые показывали свое представление недалеко от гладиаторской школы. Он точно выполнял все, что ему было поручено отцом. Последил за тем, чтобы быстро разгрузили поклажу, чтобы сдали зерно в хранилище, чтобы накормили ослов. А когда все это было сделано, Евтих тщательно все записал на вощеных дощечках и очень ловко подсчитал, сколько нужно получить денег от пекарей, сколько нужно уплатить в харчевню и на постоялый двор, где остановились на ночлег.
Старый отпущенник Евтих был удивительно ловок в счете, он умел в уме производить такие вычисления, что иному не сделать этого на пяти вощеных дощечках. Мерула знал, кому доверить деньги хозяина. Посылая Евтиха с ценным грузом и дав ему в помощники своего сына, он мог считать, что сам отправился в это трудное путешествие. А Потин Мерула очень хотел, чтобы зерно прибыло вовремя. Он хотел, чтобы хозяин поместья был доволен и дал бы ему обещанное вознаграждение. Ему нравились обязанности управляющего, но все же мечта о собственном доме и пекарне не оставляла его. Потин Мерула был уверен, что замысел его осуществится. Да и как было не верить, если осуществилось самое главное — он откупился, он свободен и сын его, Стефан Мерула, уже никогда не узнает горьких дней рабства.
II
ОТЕЦ АНТОНИЯ
«Антоний, ты будешь философом…» Так говорил сыну известный римский философ Манилий Тегет, который не перестал считаться римским философом, хотя последние восемнадцать лет безвыездно жил в Помпеях. Труды Манилия Тегета были общеизвестны и снискали ему славу почтенного ученого, человека мыслящего и в высшей степени благородного. Его друзья нередко восхищались беседами, которые всегда украшали праздничный обед и были главной приманкой для молодых поклонников Тегета.