В Помпеях был праздник
Шрифт:
«Прикажи, отец, дать Элию Сиру деньги за работу. Человек, который умеет делать такие прекрасные скульптуры, должен иметь деньги хотя бы для того, чтобы пойти в термы или в харчевню у Геркуланских ворот, выпить подогретого вина».
Манилий Тегет не стал возражать. Он тотчас же вызвал вилика и велел выдать Элию Сиру небольшую сумму денег. Но для раба Эти деньги были целым состоянием. В сущности, это было настоящее богатство, добытое за долгие годы, проведенные вдали от родины.
С тех пор как Элий Сир появился в доме старого философа, прошло три года. За это время раб-ваятель сделал много хороших работ, и библиотека Манилия Тегета уже стала славиться в Помпеях своими превосходными мраморными
За это время Элий Сир сумел собрать несколько тысяч сестерций, что давало ему повод надеяться на счастливое будущее. Теперь он верил, что сумеет откупиться и настанет день, когда он будет свободным. Но когда он думал об этом дне, у него неизменно появлялась мысль, что ему сейчас даже не хочется откупиться, он уже слишком привязан к сыну философа и не мыслит себе расставания с Антонием.
Антоний так привязался к Элию Сиру, что считал своим долгом посвящать его в свои тайны. Раб-ваятель стал его верным другом и часто бывал добрым советчиком. Чем старше становился Антоний, чем больше он учился и чем больше накапливал знаний, тем реже он обращался к отцу с теми наивными вопросами, которые, однако, требовали ответа. А получить этот ответ можно было у Элия Сира.
Ведь Элий Сир был человеком знающим и образованным. В свободные часы, по вечерам, он допоздна засиживался у маленького светильника с какой-либо книгой из библиотеки Тегета. Эти книги приносил Элию сам Антоний. Юноше недоставало собеседника, более простого и покладистого, чем был отец. Бывало так, что Антонию не хотелось спорить, не хотелось слышать нравоучений, а просто хотелось внимательно прочесть книгу и вникнуть в мысль любимого поэта или трагика. В таких случаях он давал книгу Элию Сиру и потом с увлечением рассказывал рабу о том, что его волнует и тревожит.
В тот день, когда Антоний встретился со своим двойником на форуме, мысль о Стефане Меруле не покидала его. Он никак но мог объяснить себе это удивительное явление и сколько ни искал в своей памяти, не мог найти ответа на этот вопрос. А вопрос был и очень простой, и очень сложный: как это случилось?
Да и в самом деле: можно ли было объяснить это удивительное чудо? Можно ли было узнать, кто повинен в нем — боги или люди? Но ведь это чудо предстало перед ним в виде живого Стефана Мерулы.
В первую минуту после расставания Антоний поспешил домой с мыслью о том, что он расскажет обо всем отцу и потребует от него объяснения. Но пока он шел домой, он подумал, что отец может не поверить этому и лучше ничего не говорить отцу, а просто привести в дом Стефана Мерулу. Если они через два-три дня встретятся с ним на форуме, то Антоний приведет Стефана домой, и тогда отец, увидев двух одинаковых юношей перед собой, волей-неволей начнет искать ответа на этот загадочный вопрос. Но если не говорить отцу, то, может быть, рассказать об этом Элию Сиру? Ведь надо кому-то рассказать. С матерью Антоний не привык откровенничать и редко обращался к ней со своими вопросами. Его разговоры с матерью всегда касались одежды, еды, денег. Мать Антония была очень заботливой и внимательной к сыну. Она радовалась его успехам и печалилась неудачам. Но она не читала тех толстых свитков, которые заполняли комнаты Манилия Тегета, и потому сыну невозможно было с ней говорить о том, что более всего его волновало.
Вернувшись домой, Антоний прежде всего уединился с Элием Сиром и поведал ему свою тайну во всех подробностях. Он несколько раз повторил рассказ о том, как выглядел Стефан Мерула, как сделал целое представление, будто он самый настоящий мим, и как потом сообщил о своем отце-вольноотпущеннике и о своей мечте сделаться владельцем хорошей пекарни.
— Мне это непонятно, — признался Элий Сир. — Насколько мне известно, столь похожими могут быть только родные братья. Но как случилось, что так похож на тебя человек, рожденный другими людьми, в другом городе, это мне непонятно. Однако это очень
Они еще долго говорили об удивительной встрече. Антоний усматривал в этом какое-то предзнаменование. Он поверил в Стефана Мерулу и решил, что это, должно быть, будет его самый лучший друг. Антоний все перебирал в своей памяти рассказ Стефана о его детстве и находил много доказательств тому, что его новый друг непременно окажется человеком добрым и благородным. Но когда он сказал об этом Элию Сиру, тот отнесся недоверчиво к словам Антония. Он сказал, что в жизни не встречал благородного вилика, что таких, должно быть, нет на свете, а если отец Стефана Мерулы хоть сколько-нибудь похож на вилика Квинта, то как печально будет, если сын его окажется таким же злодеем.
Вот когда загорелся настоящий спор. Антоний стал горячо доказывать, что Элий Сир неправ, что он слишком подозрителен и что он, может быть, видит в поступках их собственного вилика пороки, которых в самом деле нет. На этот раз Элий Сир не стал выдавать своей тайны. Он не захотел огорчать Антония подробными рассказами о вилике Квинте. Он знал, что молодой господин непременно захочет что-то изменить, что он пойдет к отцу и передаст ему то, что, может быть, не следует передавать. Ведь неизвестно, как все это обернется, и, может быть, пострадает не вилик Квинт, а сам Элий Сир. Разве трудно всемогущему вилику опорочить его, бедного раба, и лишить его того, чего он достиг ценой своей хорошей работы и верной службы молодому хозяину. Нет, он не должен рассказывать Антонию об ужасных пороках вилика Квинта, о его стяжательстве, о его скаредности, о его злобном нраве. Может быть, потом, когда он, Элий Сир, станет свободным, вот тогда он поступит по справедливости и попытается разоблачить злодея. Но, помня об этом, он не может поверить в доброго вилика, сын которого, Стефан Мерула, встретился вчера с Антонием.
III
ХАРЧЕВНЯ И ЛАНИСТА
На склоне веселого праздничного дня, который показался Стефану особенно ярким и незабываемым, он, вместе с погонщиками ослов, зашел в харчевню закусить перед сном. Погонщики, уставшие за день, после сытного ужина поторопились уйти на ночлег.
Стефан остался в обществе очень веселого, приветливого человека, который рассказывал своему другу необыкновенно интересные истории о гладиаторах. Стефан только раз в жизни видел бой гладиаторов, и это незабываемое зрелище всплыло в его памяти, когда он услышал множество подробностей о том, как обучают искусству боя этих смелых и отважных юношей. Ведь каждый из них может стать героем, стоит ему лишь захотеть. Этот неизвестный человек рассказывал о том, как сытно кормят в гладиаторской школе, как усердно лечат каждого заболевшего гладиатора, как бережно ухаживают за ними, поручая массажистам массировать и натирать оливковым маслом их тела, чтобы каждый был подобен бронзовой статуе, чтобы им любовались и восхищались. Вначале этот веселый и довольно-таки болтливый человек обращался к своему знакомому, а потом незаметно стал обращаться к Стефану.
Стефан не заметил, как рядом с его миской, где плавали остатки гороха, оказалась кружка подогретого вина с водой. Он был увлечен рассказом, и голова шла кругом от всех впечатлений этого необычного дня. После первой была выпита вторая и третья кружка, и когда неизвестный спросил Стефана, откуда он и что делает здесь, в харчевне, Стефан рассказал ему о себе так, словно перед ним был старый друг, с которым он давно не виделся. Да и как было не рассказать о себе такому приветливому человеку: не пожалев времени, этот добрый человек вел беседу с безвестным юношей.