В последний раз спрашиваю по- хорошему: Ты на мне женишься? (дилогия)
Шрифт:
Она вспомнила совет какого-то психолога, который советовал в экстренных, тяжелых, безвыходных ситуациях представить самые тяжелые последствия, какие только могут быть и хорошо подумать, как свести их к минимуму. Сейчас был тот самый случай.
Но Лорри о плохом не хотелось думать, поэтому она позволила себе несколько минут помечтать, о том, что вдруг утром к Шертесу вернется память и все ее страхи останутся позади. Как она немного поплачет от обиды, упрекая мужа за легкомыслие, позволившее этой ведьме Мариссе накачать его ядовитым зельем, а потом Шертес (встав на одно колено), снова предложит ей выйти за него замуж и провести повторно ритуал единения. От этих приятных мыслей проклятое клеймо на руке зверски зачесалось, и Лорри закатав рукав, с грустью заметила, что оно стало едва заметным. Это сразу отрезвило ее, вырвав из розовых видений, отбросив в реальный мир.
Что ей делать, если память не вернется Шертесу никогда? Лори зябко поежилась, представив, как
Лорри на секунду представила, как удивится Шертес, узнав, что она жила в другом мире и принесла оттуда несколько удивительных вещей. Однако, радость от мысли, что она может поразить его и заинтересовать тут же поблекла. Лорри, вернее Ирина Павловна была прагматиком и реалисткой до мозга костей, она ясно осознала, что минутное удивление Шертеса, не стоит того, чтобы она рассказывала о себе единственную, по-настоящему необычную и ценную информацию. Пусть это будет ее "тузом в рукаве", пусть это будет "козырной картой", которую она сможет использовать, когда это понадобится. В том маге, который помогал Шертесу расправиться со Страгом, Лорри была уверена: он никому ничего не скажет, и в первую очередь потому, чтобы не потерять ценный источник информации, а больше никто об этом, сказать Шертесу не мог… разве что дети и Фанна. Мысль о том, что дети могут рассказать об этом Шертесу, так всполошила ее, что она чуть было не отправилась к ним, чтобы предупредить о молчании, но здравый смысл подсказал ей отказаться от этого намерения, поскольку Шертес сразу поймет, что она куда-то уходила порталом, но главное: дети не смогут держаться искренне и открыто, как они всегда вели себя в присутствии Шертеса.
Если она предупредит их, они будут испуганы и сдержаны когда увидят вампира (а в том, что он захочет увидеть детей и Фанну, Лорри не сомневалась).
Все эти мысли разозлили Лорри. Ну за что ей такое наказание? Все было так хорошо, а теперь из-за чьей-то глупости (Лорри едва не добавила: "Не будем говорить чьей, хотя это был Шертес!"), у нее рушится жизнь. Она ни в чем не виновата, ни в чем! Виноват только он, он один. И теперь она, вместо того, чтобы радоваться жизни, вынуждена мучиться и переживать, о том, что ей делать и что говорить, чтобы сохранить не брак (на браке можно смело ставить большую точку), а свою жизнь. Кто знает, как Шертес поведет себя, находясь не в подвале, прикованным к стене, а в роскошных комнатах своего дома, в окружении собратьев, во главе с этой ненормальной Мариссой. Что если он поверит в ложь Мариссы? Ах, если бы она была твердо уверена, что Шертес ее любит — все было бы по-другому, но Лорри даже в самые хорошие минуты их отношений, всегда, в глубине души, сомневалась в чувствах Шертеса. Что если это не любовь, а некая форма благодарности за свое спасение?
Такие мысли разъярили ее, неуверенность в своих правах привела ее к желанию защищаться. Защищать себя и детей, любой ценой, тем более, что в ее руках, было все для этого.
Лорри злорадно улыбнулась: "Ну что, лорд Шертес, поиграем? Я тебя, кровососа проклятого так запутаю, что тебе не поздоровится. Ведь только я одна знаю всю правду, но получишь ты ее в том количестве, какое я сочту нужным тебе сообщить!"
Как ни странно, эта мысль успокоила ее, и она детально стала продумывать план разговора с Шертесом. В первую очередь надо ему объяснить, как она оказалась в замке у Страга, а поскольку о мгновенном перемещении из другого мира упоминать нельзя, нужно было срочно придумать как Страг, а главное зачем, притащил ее в свой замок. Да еще не только ее, но и Колина, Фанну и Элли. Вспомнив обо всех, кто в данный момент жил в ее новоназванном доме, Лорри чуть не схватилась за голову, представив, сколько всего ей предстоит рассказать Шертесу.
Лорри и так, и сяк прикидывала, пытаясь вразумительно объяснить, откуда Страг смог бы узнать об их существовании, а потом тащить всю их семейку к себе, но ничего путного на ум не приходило. Тогда Лорри плюнула и решила, что чем непонятнее будет история, тем правдоподобнее, к тому же у нее отец маг, можно все странности списать на него. Итак: ее отец маг, но не просто маг, а наимогущественнейший из всех магов (и пусть Шертес докажет, что это не так), он понадобился Страгу, но когда тот пришел в их дом, отец отсутствовал, вот Страг и забрал детей, и няню в качестве заложников, надеясь, что маг сам придет за ними. Рассказ получался настолько логичный и правдоподобный, что Лорри успокоилась, и дальше мысли бежали спокойно и легко. "Скажу ему, что он укусил Фанну, и это дало ему силы справиться со стражниками, — Лорри вспомнила, что в тот момент у Шертеса не было зубов, но потом махнула рукой. — Если спросит о зубах, сделаю удивленное лицо, скажу, что не знаю". Дальше можно было рассказывать все честно, аж до того момента, как они оказались в подземелье. Необходимо было как-то объяснить, как они умудрились столько дней прожить под землей и не умереть от голода и жажды. Допустим от жажды их спас тот родник, но от голода, что спасло? Тут Лорри пришло в голову, что Шертес не знает, сколько времени они пробыли в подземелье, и если сказать, что неделю, рассказ сразу же станет реальным. Лорри вспомнила, что в каморке у стражников на столе стояла бутылка вина, и лежали куски хлеба, сыра и мяса, вот и объяснение того, как они продержались неделю. Дальше можно было рассказывать то, что происходило в действительности, разве что не упоминать фонарик и другие мелочи, которые никак не изменяли смысл и правдивость истории. Лорри и так, и этак прокручивала в голове то, что происходило в подземелье, выискивая в своем плане прорехи, как вдруг неожиданно поняла, что всеми силами пытается отодвинуть воспоминание о том моменте, когда Шертес нанес ей клеймо, тем самым связав их брачным обрядом. Но у нее уже не было сил думать, о чем либо. Лорри разделась и легла спать, мгновенно провалившись в сон.
Глава 4
Они сидели в кабинете Шертеса напротив друг друга. Их разделял небольшой столик, на котором стоял графин с вином два бокала и кувшин с водой. Шертес обо всем позаботился, чтобы ничто не могло прервать долгий разговор.
— Для начала, расскажите мне о себе, — любезно обратился к ней Шертес, упорно называя ее на "вы", тем самым подчеркивая дистанцию, отдаляющую Лорри от него. Этого вопроса Лорри не боялась и уверенно стала пересказывать свою биографию, так же обращаясь к нему на "вы".
— Мой отец — маг, кто моя мать — я не знаю. Но поскольку (как вы уже успели понять), я на четверть являюсь шагаррой, то из этого можно сделать вывод, что эту часть крови я унаследовала именно от нее. Отец, еще в детстве объяснил мне, что за такими, как я ведется охота, поэтому он держал меня в башне, что находилась в глубине леса. Несколько лет я жила одна, потом отец привез ко мне брата и сестру, которые тоже несли в себе кровь шагарр, вместе с ними он привез кормилицу, которая, когда дети подросли, стала няней.
Однажды в наш одинокий дом пришли какие-то люди, они загнали нас всех четверых в ритуальный круг и через мгновение мы оказались в вашем замке, как раз в тот момент, когда вы лежал прикованным на алтаре, а рядом с вами умирали люди. Потом нас бросили к вам в камеру, очевидно для того, чтобы вы нами подзакусили и набрались сил, но этого не произошло. Вы пообещали не убивать нас, если мы поможем вам вырваться. Уверяю вас, лорд Шертес, — повысила голос Лорри, — никаких обещаний жениться на мне я с вас не требовала, и вы мне этого не обещали.
— И как вам удалось меня освободить? — словно не слыша ее последних слов о женитьбе, спросил Шертес.
— Вас держали в кандалах, что больно жгли кожу. На нас эти наручники такого воздействия не оказывали. К стати, — чуть небрежно заметила Лорри, — вы просили отрезать вам пальцы, только бы освободиться от наручников, но во-первых, нам нечем было бы это сделать, а, во-вторых, к таких жестокостям прибегать не пришлось, поскольку ваша левая кисть так усохла, что, хоть и с большим трудом, но она смогла выскользнуть из кольца оков. Дальше вы уже справились сами. Потом Фанна заманила стражника в камеру, и вы убили его и напились крови. Вы вроде разрезали себе десну, — неуверенно сказала она, давая понять, что то зрелище было ей неприятно и она не рассматривала всех подробностей. Шертес как-то странно хмыкнул, но сказать ему было нечего. — После этого вы выбрались в коридор, и убили охранников в коморке, открыли нам потайной ход и повели нас по подземным коридорам. — Лорри вопросительно взглянула на вампира, мол, не желает ли он задать уточняющих вопросов, но Шертес молча, благосклонно кивнул, чтобы она продолжала свое повествование. — В одной из стен, вы открыли подземный ход, и мы продолжали бежать. Потом добрались до глубокой ямы, залитой мерзкой жижей, как оказалось на дне этого стока нечистот, находился лаз, через который вы вывели нас к роднику, бившему у одной из стен, и там мы смогли смыть с себя грязь и напиться. Вы отвели нас в ваш родовой склеп или некрополь, поскольку там в нескольких комнатах стояли гробы, при воспоминании о гробах, а именно о гробе с тем старикашкой, в которого она ткнулась лицом, Лорри непроизвольно дернулась, и, разумеется, это движение не прошло мимо взгляда Шертеса.