В постели сводного брата
Шрифт:
– Не самоубийцы, а красавчики, – вступает в диалог Таня, заканчивая просмотр видео и убирая телефон. – И не просто знакомые, а сам Коршун! Дава загрузил на свой канал вчерашние гонки, где участвовал Марк. Я тебе скинула, посмотри. Там тако-о-ое! Просто восторг!
Не заинтересованно пожимаю плечами. Что я, сводного, что ли, не видела? Лучше бы не видела. Желательно вообще никогда!
Погружаюсь в свои мысли, опустив взгляд в тарелку и ковыряясь в ней вилкой. Думаю о том, что говорил Марк на паре. Нет же, глупости какие! Это просто его шуточки или желание выбить меня из колеи. Что он может знать о папе,
Поднимаю глаза и тут же натыкаюсь на объект своих дум. Опять он! Марк расслабленной походкой идёт по помещению. Большой палец правой руки зацеплен за карман модных джинсов. Пальцы левой руки крутят дорогой телефон последней модели. На губах, как и всегда, лёгкая ухмылка. Она как часть него, приклеилась и не стереть. Сын Нины замечает моё любопытство, свысока осматривает студентов, окидывает меня ленивым взглядом и идёт к нашему столику. Нет, умоляю, только не сюда! Потому что я в панике! Как будто сводный застаёт меня за чем-то непристойным. Будто я правда подглядывала за ним, пока он делал что-то из того, из-за чего моё сердце начало отбивать чечётку.
Мысленно приказываю взять себя в руки и с достоинством выдержать его тяжёлый взгляд. Пытаюсь снова держать лицо и выглядеть беззаботно. Не получается. И Марк прекрасно это видит. Какое же гадство!
– Привет, сестрёнка. Какая приятная встреча.
Наглец хватает стул у соседнего стола, разворачивает его задом наперёд и вальяжно садится, складывая руки на спинке. Наклоняется ко мне, обхватывая губами трубочку от моего лимонада, делая медленный глоток.
Завороженно слежу за этим жестом. И хочется стукнуть себя по лбу. Что за дурында бестолковая? Зачем смотрю на него? Заметив мой взгляд, Коршунов испускает самодовольный смешок.
– Если эта встреча и приятная, то явно не для всех, – морщусь я, брезгливо отодвигая от себя бокал с уже испорченным лимонадом, чем вызываю очередную ухмылку сводного.
– Не рада мне, Воробушек? – иронично приподнимая правую бровь, интересуется Марк, проводя пальцами по густым тёмным волосам.
Каждая встреча с ним, каждый разговор, вызывает напряжение. Заставляет волоски на теле встать дыбом, а кровь в венах вскипеть. И я не знаю причины этому. Никогда не испытывала ненависти к людям, но, кажется, сводный станет моим первым.
– А должна быть? Укрась это место своим отсутствием, пожалуйста.
– Арина так шутит, – Танька придвигается поближе к Марку так, что их плечи почти соприкасаются, и, наклонившись, заглядывает в глаза, мило улыбаясь. – Да, Ариш?
– Угу, – недовольно бурчу я.
– Заметил. Романова у нас сама доброта, – кажется, что Коршунов искренне улыбается Зарницкой.
Вау, он умеет улыбаться? Кто б сказал, ни поверила бы!
– Я Таня, а это Люся, – представляется подруга, заставляя Ясеневу смущаться. Люська у нас с мужским полом общаться совсем не умеет. – Так рада, что ты перевёлся к нам! И как тебе в МГИМО? Наверное, все достали вниманием, а? Ты у нас теперь
Коршунов не отвечает. Смотрит на часы в телефоне, снова бросает на меня надменный взгляд и выдаёт:
– У тебя остаётся всё меньше времени, Романова. И я сейчас не про пару, которая скоро начнётся.
После этих слов Марк встаёт со стула, разворачивается и покидает нашу компанию.
– Вот же душевнобольной! – не выдерживаю я, стукая ладонью о стол.
– О чём он вообще? – ошарашенно спрашивает Таня. Люся лишь с осуждением качает головой, провожая фигуру сводного.
– Ничего важного. Просто достаёт меня от скуки. Не обращай внимания, – вру подругам. Терпеть не могу обманывать, но правду им знать не стоит. – Лучше поспешим в аудиторию?
Девчонки, спасибо им за это, не достают расспросами, пока мы спешим на пару. Лекция оказывается скучной, как и последующая.
Я не люблю тратить много времени на размышления о малознакомых людях. Это мне не свойственно, потому что до последних дней, единственными людьми, о которых я много думала, были отец, мама и Толя. Обычно, если возникает какая-то выбивающая из колеи ситуация, я решаю: могу я что-то с этим сделать или нет. Если да, то делаю. Если же нет, то отпускаю и спокойно живу дальше. Не размышляю неделями о том, что было бы, поступи или скажи я иначе. Просто потому, что это ничего не изменит. Поступила, сказала, сделала – прошедшее время. Как говорится: чего не воротить, про то лучше забыть.
Но сейчас, сидя на последней паре и бездумно выводя на листе тетради какие-то кривые цветочки и веточки, я негодую оттого, что уже битый час думаю о сводном и его словах. Думаю, о том, вёл бы он себя так со мной, будь я более смелой дать ему отпор. Будь я как Таня. Оскорби он её, подруга бы нашла, что сказать в ответ так, что Марк и подойти к ней больше бы не рискнул. Но я не она. Я слишком мягкая. Часто теряюсь, если происходит выбивающая из равновесия ситуация. Во многом предпочитаю стерпеть и смолчать.
«Придётся делать всё, что я скажу. Иначе, все узнают позорный секрет твоего папаши».
Буравлю задумчивым взглядом лист бумаги со своими каракулями, пропуская мимо ушей всё, о чём усердно распинается преподаватель. Хмурюсь, вырываю лист из тетради и сжимаю бумагу в кулаке.
И это всё, что я могу. Отыграться на невинном листке. Конечно, я могла бы рассказать всё папе, но не привыкла жаловаться. И портить их отношения с Ниной из-за поведения её полоумного сынка, не хочу.
Как только нас отпускают с пары, прошу девчонок уйти побыстрее, чтобы не сталкиваться с Коршуновым снова. Дома проще. Если он решит заявиться, то там отец и его мать. Должны же быть у Марка какие-то рамки приличия и совесть, в конце концов.
На улице всё так же светит и пригревает солнышко. Светит так ярко, что приходится зажмуриться. На парковке полно студентов, которые радуются, что учёба закончилась и можно отправиться домой. Танькин водитель ещё не приехал. Люся собирается прогуляться до метро, пока хорошая погода. Сама подруга из Казани, но в Москве у неё живёт двоюродная тётка, которая согласилась приютить племянницу на время учёбы, чтобы той не пришлось жить в общежитии.