В преддверии Нулевой Мировой войны
Шрифт:
С другой стороны бахнула дверь – сержант ужом выскочил из саней с другой стороны. Шустро перекатился на бок, вскинул наган. Сказались два месяца непрерывных тренировок перед отправлением посольства.
Из-за близких деревьев справа выскочили разномастно одетые мужики – с топорами, кольями, иные с неведомым путем попавшими в руки татям саблями. Закричали страшно и громко: «Стой, стой». Увязая в глубоком снегу бросились к саням. Побледневший как полотно кучер рухнул с козлов на землю, прикрыв руками голову, нечленораздельно завыл.
«Бах!» – оглушительно выстрелил карабин солдата, сидевшего на козлах. Александр выцелил ближайшего разбойника, мчавшегося прямо на
«Так!» – выплюнул огненный цветок автомат Александра.
Пуля ударила татя в грудь, смела на снег словно кеглю, сбитую метко направленным шаром.
«Бах! Бах! Бах!» – зачастили выстрелы со всех сторон, звонким эхом отдаваясь среди деревьев. Дикие вопли, матерную ругань, вой раненных разбойников почти неслышно на фоне частых выстрелов из карабинов и револьверов.
Александр мгновенно перевел прицел на следующего разбойника, могучего мужика с саблей в высоко поднятой руке, с диким ором бежавшего к саням.
«Бах» – оружие выпало из обессиленных рук разбойника, ослабевшие ноги подогнулись, тать медленно опустился в сугроб. Выражение глубочайшего изумления на бородатом лице.
«А кто тебе сказал, что будет легко?» Александр мгновенно перевел ствол на следующего разбойника. «Зря вы, не разбираясь, кто перед вами, напали!» Еще десяток секунд длится молниеносное побоище. Наконец, разбойники сообразили, что их элементарно убивают, словно подвернувшихся под тапок тараканов, и единственный способ спасти жизнь – бежать. По неслышной за шумом боя команде оставшиеся в живых бросились назад, под защиту чащи. Цели исчезли. Несколько мгновений, и на когда-то белоснежном снегу остались лишь окровавленные трупы разбойников и жалобно причитающие раненные. Грохот огнестрела затих. Только черные точки взбудораженных птиц кружатся и каркают в хмуром небе.
Минуту Александр выжидал, не отводя оружия и настороженно вслушиваясь в лес. Заснеженная чаща молчала. Никаких звуков, свидетельствующих о том, что разбойники могут вернуться. Ушли или прячутся и ждут момента для повторного нападения?
Из саней послышался испуганный голос Рожковскому:
– Бандиты ушли?
– Не знаю, сейчас проверим, – не оборачиваясь, ответил офицер, затем громко крикнул:
– Иванов, Черкасов.
– Я! – тут же. – Я! – раздалось позади, эхо голосов загуляло по лесу.
– Проверить лес! Только аккуратно! И пленного приведите, кто поздоровее!
«Нужно узнать, что это: случайное нападение польстившихся на богатый караван бандитов или происки неизвестных врагов. Хотя последнее маловероятно. Кто мог нас обогнать, чтобы успеть организовать нападение?»
– Есть! – осторожно хрустя снегом, оба названных солдата с наганами в руках зашли за стволы деревьев. Два других солдата отправились на разведку противоположной стороны.
Через несколько минут ожила радиостанция в кармане бушлата Александра.
– Прошли по следам 200 метров, разбойников нигде нет, возвращаемся, – раздался голос Иванова.
– Принято! Пленного взяли?
– Так точно!
Вернулись Иванов и Черкасов, подталкивая в спину стволами наганов баюкающего окровавленную руку взъерошенного, жалобно причитающего мужичонку в рваном армяке. Такой запираться не станет. Следом вернулись бойцы, проверявшие лес по другую сторону дороги. Александр облегченно вздохнул, скрывая послестрессовую трясучку, скомандовал подчиненным построиться. Последним вылез из саней все еще бледный старший посол, впрочем, и он вскоре приобрел нормальный цвет лица. Из делегации города и охраны никто не пострадал, даже нанятые извозчики целы. Ущерб посольству ограничился огромными дырками от мушкетных пуль в кузовах саней. Их наскоро заткнули первыми попавшимися тряпками. Среди выделенных для охраны стрельцов двоих легко ранили и один погиб. Оказывать помощь еще живым разбойникам не стали, захотят их товарищи, помогут раненным. Нет, бог им судья, а не дело после нападения долго задерживаться. Не исключено, что тати опомнятся и вернутся с подкреплением. Дружно хекая, оттащили дерево с дороги, погрузили пленника. Его по дороге допросят. Раненых стрельцов посадили в сани. Всадники первыми тронулись в путь. Повеселевшие извозчики взмахнули вожжами, колонна направилась вслед за конниками…
***
25 ноября 1689 г. состоялось заключительное заседание суда по делу бывшего главы города Соловьева. Несмотря на то что телевидение и обе выпускавшиеся в городе газеты в ежедневном режиме освещали ход суда, интерес к процессу был фантастическим. Он стал главной городской сенсацией после Переноса. Безучастных к судьбе бывшего градоначальника не было. Большая часть горожан осуждала Соловьева, но то, что он спас город в первые, самые сложные дни от безвластия и анархии, помнили. Нашлись и сочувствующие, правда, их было немного – взяточников не любили, и воевать с Русью, к чему подводил прежний глава города, подавляющее большинство горожан не хотело. Зал заседаний городского суда был совсем небольшим и никак не мог вместить всех желающих увидеть процесс собственными глазами. Пришлось выделить бывший районный дом культуры. Счастливчикам, кому повезло присутствовать на оглашении приговора на «процессе века», пришлось проталкиваться в зал через плотную толпу горожан.
Долгие месяцы следствия и суда казались Соловьеву одним страшным и мучительным сном. Словно достаточно сделать усилие и проснешься, а весь окружающий кошмар развеется. Соловьев обвел взглядом переполненный зал, обращенные к нему лица слились в единую ужасающую маску, в голове молоточками билась цифра шесть, а в ушах шумело. Именно на столько лет тюремного заключения приговорил его суд и еще добавил три миллиона штрафа. Все попытки его самого и адвоката доказать политические мотивы уголовного дела разбились о железобетонную аргументацию прокурора. Когда понадобился повод, просто сдули пыль с дела, бережно собираемого многие годы фсбшниками. Вишенкой на торте стал факт передачи казахами градоначальнику золота за помощь в войне с джунгарами. Нервное напряжение в зале, казалось почти непереносимым.
Судья закончил читать приговор, увесистая папка легла на стол. Соловьев скорбно усмехнулся, он спас город, а неблагодарные его судят за какое-то золото! И взятки, ну были они, но ведь все осталось в двадцать первом веке! Судья поднял взгляд на зал и произнес:
– Прошу садится.
Зал послушно присел и приглушенно загудел. Люди обсуждали только что вынесенный приговор. Стоять остался лишь судья, Соловьев и оператор телевидения. Судья бросил недовольный взгляд в зал и стукнул деревянным молотком.
«Бамм» – глухой звук поплыл по залу. Люди притихли.
– Я требую тишины! – слегка раздраженным и осипшим после длительного зачитывания голосом произнес судья.
– Осужденный, Вам ясен приговор? – спросил судья.
–Да, – безжизненным тоном произнес Соловьев. Ему шестьдесят один… Бывшему градоначальнику стало окончательно ясно. Шесть лет заключения, он не выйдет из тюрьмы, умрет униженным в заключении. Будьте вы прокляты, подумал он. В ушах зашумело еще сильнее, в глазах потемнело, он мягко осел на пол.