В прицеле – Олимпиада
Шрифт:
— А куда мы едем? — спросила Олимпиада.
— Думаю, в яхт-клуб, — ответил Берзеков. — Если вам нужен премьер, то он сейчас там вместе с президентом.
Поручик обратил внимание, что, увидев Олимпиаду, Науруз смешался и стал вести себя скованно и неловко. С ее стороны он тоже заметил заинтересованный взгляд, вроде бы ненароком брошенный на водителя.
«Вот и спасай этих блондинок, — подумал Поручик, — а при первом удобном случае они делают тебе ручкой и строят глазки знойному брюнету на «БМВ».
Эта мысль его позабавила и позволила скоротать и без того недалекую дорогу.
На этот раз им даже не пришлось выезжать из города. Яхт-клуб стоял на берегу реки Бзугу, в том месте, где она впадала в море. Издалека бросалось в глаза претенциозное здание яхт-клуба. За ним глазам Поручика открылась торчавшая в конце Г-образного мола красная башня маяка.
У них тщательно проверили документы. Олимпиаду пропускать не хотели, пришлось позвонить по номеру на оставленной премьером визитной карточке. Буквально через минуту к ним подошел помощник Правдина, которого старший лейтенант видел вчера на совещании. Он проводил машину до самого пирса.
Здесь уже собралась большая толпа народу. Кроме гостей, присутствовали журналисты, стояли машины телевидения. У причала покачивалась на волнах шикарная моторная яхта, скорее небольшой теплоход. Выглядела она и в самом деле роскошно: длиной чуть более пятидесяти метров, белоснежная, с элегантными обводами.
Возле пирса была оборудована трибуна. Сейчас с нее как раз выступал Василий Васильевич Правдин.
— Мы присутствуем на торжественном событии, — говорил он. — Сегодня выходит в первое плавание новый флагман нашей олимпийской флотилии. Планируется, что на его борту будут совершать круизы гости сочинской Олимпиады. И сейчас мы присутствуем на обряде крещения. По давней морской традиции имя судну дается не при спуске на воду, а перед первым выходом в море.
Премьер окинул взглядом собравшихся и увидел выходящих из машины Голицына и Олимпиаду. Затем продолжил:
— И для этого у нас все есть. Я попрошу героиню недавних событий на борту лайнера «Мави Мармара», студентку, спортсменку, наконец просто красавицу, дать нашему судну имя. Итак, Олимпиада, прошу вас!
И тут же к спутнице Поручика ринулись журналисты, фотографы и прочие зеваки. Старший лейтенант безнадежно потерял ее в этом людском водовороте. Он вернулся к машине Берзекова. Тем временем Олимпиаду окружили плотным кольцом сотрудники из аппарата премьер-министра с вездесущим помощником во главе.
Девушка немного испугалась. Ей довелось однажды присутствовать на такой церемонии. Там собирались окрестить большую яхту из стеклопластика. Но получился конфуз. «Крестная мать» запустила бутылку шампанского в борт, как гранату. Бутылка с треском взломала обшивку яхты, оставив в ней изрядную пробоину, рикошетом отлетела в сторону собравшихся гостей и с грохотом разбилась о бетон у их ног, обдав компанию липкими брызгами. Вдобавок жидкость подозрительно воняла дрожжами.
Помощник премьера развеял ее страхи. Он тихим голосом давал ей указания, словно тоже побывал на том неудачном мероприятии.
— Не волнуйтесь, девушка, мы все предусмотрели. Вам вручат бутылку шампанского, она будет подвешена на веревке. Горлышко надпилено. Бросать бутылку в борт не надо, вы можете его попортить. Просто отпустите бутылку, она качнется, как маятник, и ударит в нужное место. Там заранее закрепили дополнительную металлическую пластину. И улыбайтесь! Вы же королева этого бала.
Среди высоких гостей кроме глав государства и правительства находились и руководители ФАРОСа.
Среди общего шума Старостин наклонился к уху начальника:
— Дорофеич, ты не в курсе, какая умная голова догадалась яхту «Олимпиадой» назвать?
Ковригов усмехнулся:
— Говорят, покойный Семен Яковлевич Бормышев. А воля умирающего, сам знаешь, священна. К тому же он не от фонаря это придумал, а после изучения звезд и прочей магии. А тебе что, не нравится?
Вице-адмирал задумался:
— Да вот, все думаю, насчет какой именно из Олимпиад он нас предупреждал перед смертью? Была одна, сочинская. Потом эта барышня появилась, тоже Олимпиада. Да еще оказалось, у нее ценная информация имеется. Так мало этого, еще третья «Олимпиада» появилась. Яхта эта. И опять — с подачи Семена Яковлевича Бормышева. Прямо человек-динамит какой-то. Со взрывателем замедленного действия. Самого уже нет, а дело его живет. И тикает.
Ковригов вздохнул:
— Эх, не хотел тебе говорить, ну да ладно… Знаешь, кто делал капитальный ремонт на «Мави Мармара»? Небольшая судостроительная фирма. Оформлена она на каких-то подставных лиц, но принадлежит Борису Октябриновичу Гореславскому.
Старостин насторожился:
— Слушай, а президентскую яхту не там же строили? Они ведь запросто могли эти коврики-взрывчатку в обшивку запаять.
Генерал-полковник в ответ хихикнул:
— Не боись. Уже проверили. Не тебе одному дельные мысли в голову приходят. Каждую заклепку рентгеном просветили.
Крещение яхты проходило с триумфом, если не сказать, с помпой. Избранных гостей отделили от прочих и попросили пройти на борт, чтобы принять участие в пробном выходе новоокрещенного судна. Поручика никто не приглашал, да он и не набивался. Пробный выход в море грозил перейти в банкет там же, на борту яхты. Поручик понял, что Олимпиада скоро не освободится.
Публика постепенно расходилась с пирса, обсуждая разные события, связанные преимущественно с яхтингом. Какой-то долговязый тип с жаром рассказывал друзьям о гонке кругосветников-одиночек. И тут Поручик вспомнил свое обещание, данное яхтенному шкиперу Виктору, навестить его семью. У ворот стояла «БМВ» Берзекова. Поручик догадался, что тот ждет не его. Не увидев с Голициным Олимпиады, Науруз заметно поскучнел.
Старший лейтенант назвал ему адрес, оставленный Виктором.
— Это далеко?
— Нет, но для этого нам надо вернуться в город. Садись, подброшу.
По дороге подполковник не удержался и как бы между прочим, небрежно поинтересовался:
— Слушай, а откуда ты ее знаешь?
— Кого? — изобразил дурака Поручик.
— Ну, ее… Олимпиаду, — Науруз изо всех сил делал вид, что девушка его совсем не интересует. Или почти не интересует. А спрашивает он просто из любопытства.
— Да так, — Поручик пожал плечами. — Я ей недавно жизнь спас.