В присутствии врага
Шрифт:
Корреспондентка закончила, продиктовав номер телефона, высветившийся внизу экрана, и назвав свою фамилию и телеканал, после чего повернулась к воде с серьезным выражением лица, которое, без сомнения, считала адекватным ситуации.
Фиона что-то ему говорила, но Лаксфорд не воспринимал ее слов. В ушах у него гремел мужской голос: «Я убью ее, Лаксфорд, если ты не опубликуешь признание», а за ним слышался голос Ив: «Я скорее умру, чем уступлю тебе», и в эту какофонию вплетался его собственный внутренний голос, повторявший услышанные в новостях факты.
Лаксфорд резко вскочил. Фиона окликнула его. Покачав
— Черт, я совсем забыл напомнить Родни о завтрашнем совещании.
И отправился на поиски телефона как можно дальше от гостиной.
14
Сообщение о смерти на канале инспектор Томас Линли получил на следующий день в пять часов вечера, когда вернулся из Нью-Скотленд-Ярда после очередной беседы прокурором. К себе в кабинет он пришел, чтобы навести в нем какое-то подобие порядка. За время последнего расследования хаос тут достиг устрашающих размеров. Вдобавок к отчетам, заметкам, расшифровкам допросов, документации с места преступления и кипам газет, которые помогали Линли в расследовании этого дела, к нему для сортировки, раскладывания по папкам и отправки дальше по инстанции приволокли из чрезвычайного отдела, расформированного вскоре после ареста преступника, кучу сводок, графиков, расписаний, компьютерных распечаток, записей телефонных переговоров, подшивок и других бумаг. Линли работал над материалами почти все утро, прежде чем уехал на встречу с прокурором, и теперь был полон решимости разобраться с ними до конца рабочего дня.
Однако, подойдя к кабинету, он увидел, что кто-то решил помочь ему в расчистке сих авгиевых конюшен. Его помощница, сержант Барбара Хейверс, с сигаретой в зубах сидела по-турецки на полу среди сложенных в стопки папок и, щурясь от дыма, читала какой-то отчет, лежавший у нее на коленях. Не поднимая головы, она сказала:
— Как вы во всем этом ориентируетесь, сэр? Я тружусь целый час, но так и не постигла вашего принципа. Кстати, это моя первая сигарета. Мне нужно было как-то успокоить нервы. Поэтому введите меня в курс дела. Каков принцип? Стопка для хранения, стопка для отправки и стопка для помойки? Так?
— Пока это просто стопки, — ответил Линли, снимая и вешая на спинку стула пиджак. — Я думал, вас уже не будет. Разве у вас не сегодня посещение Гринфорда?
— Да, но когда доеду, тогда доеду. Спешки нет. Вы же знаете.
Он знал. Мать сержанта Хейверс уже полгода находилась в платном частном заведении, хозяйка которого ухаживала за престарелыми, немощными и — в случае с матерью Хейверс — повредившимися в уме. Хейверс навещала мать так часто, как позволял непредсказуемый график ее работы, но, по впечатлению Линли, сложившемуся у него на основании лаконичных реплик сержанта, никогда нельзя было зранее сказать, узнает ее мать или нет.
Барбара глубоко затянулась и из уважения к невысказанному желанию Линли затушила сигарету о бок металлической корзины для мусора, выбросила окурок в корзину. Разыскала среди разбросанных папок свою бесформенную холщовую сумку, выудила из нее мятый пакетик «Джуси фрут» и отправила в рот две пластинки.
— Ну, так что мы будем с этим делать?
— Молиться о пожаре, — ответил Линли.
Деликатное покашливание
— Удручающее положение вещей, инспектор Линли. — Доротея Харриман меланхолично покачала головой. — Вы, должно быть, нацелились на повышение. Больший беспорядок только у суперинтенданта Уэбберли. Хотя он умеет добиться его при гораздо меньшем количестве бумаг.
— Не желаешь ли протянуть руку помощи, Ди? — спросила с пола Хейверс.
Харриман взмахнула идеальным маникюром и ответила:
— Простите. Другой долг зовет, сержант. Вас также. Вас хочет видеть сэр Дэвид. Кстати, вас обоих.
Хейверс ткнулась головой в стену.
— Пристрелите нас сейчас же, — простонала она.
— Это не худшая из ваших идей, — заметил Линли. Сэр Дэвид Хильер только что был назначен заместителем комиссара. Две последние стычки Линли с Хильером балансировали на грани между несоблюдением субординации и открытой войной. Чего бы ради ни вызывал их Хильер, хорошего ждать не приходилось.
— С ним суперинтендант Уэбберли, — с готовностью добавила Харриман, возможно желая их подбодрить. — И я из надежнейших источников знаю, что последний час они провели за закрытыми дверями с важнейшим из важнейших — сэром Ричардом Хептоном. Он пришел пешком и ушел пешком. Что вы об этом думаете?
— Поскольку Министерство внутренних дел в пяти минутах ходьбы отсюда, я ничего не думаю, — ответил Линли. — А должен?
— Министр внутренних дел? Пришел в Нью-Скотленд-Ярд? И заперся на час с сэром Дэвидом?
— Должно быть, он мазохист, — вынесла свое суждение Хейверс.
— Примерно через полчаса они послали за суперинтендантом Уэбберли и шушукались с ним оставшиеся полчаса. Затем сэр Ричард ушел. Потом сэр Дэвид и суперинтендант Уэбберли послали за вами двумя. Сейчас они вас ждут. Наверху.
«Наверху» означало в новом кабинете заместителя комиссара сэра Дэвида Хильера, в который тот перебрался со скоростью света, едва его назначение было официально утверждено. В этот день хозяин кабинета был в сером, сшитом на заказ костюме, оттенок которого точно соответствовал цвету богатой гривы его волос. Сэр Дэвид сидел за необъятным письменным столом, положив руки на оправленное в кожу пресс-папье таким образом, чтобы перстень-печатка играл при верхнем освещении. Точно параллельно краю пресс-папье лежал желтый блокнот, исписанный быстрым, уверенным почерком Хильера.
Суперинтендант Уэбберли — непосредственный начальник Линли — неловко пристроился на краешке стула ультрасовременного дизайна, которому отдавал предпочтение Хильер. Уэбберли задумчиво катал туда-сюда по большому пальцу сигару и был похож на медведя в своем твидовом костюме с истрепанными манжетами.
Без всякого вступления Хильер сказал Линли: — Вчера вечером в Уилтшире было найдено тело ребенка. Десятилетнего. Это дочь заместителя министра внутренних дел. Премьер-министр хочет, чтобы расследованием занялся Ярд. Министр внутренних дел хочет того же. Я предложил вас.