В провинции, у моря
Шрифт:
Стоп, – резко прервала свои внутренние размышления Ксения. Откуда вообще Адмирал взялся, как это «погоняло» пролезло в сюжет? Про Адмирала мальчик Боря сказал! Однажды только разверз уста, чтоб сказать Валюхе, что это часы не ее, а Адмирала! А мальчик Боря бывает только на пляже, дома и у врача. Последние две локации скорей всего отпадают. Значит мальчик Боря видел Адмирала на пляже. И не только Адмирала, но и часы на его руке. И откуда-то он знает, что этот мужчина – Адмирал. Или не мужчина? В принципе, наверное, сейчас и женщина может быть адмиралом, но наслышан ли об этом мальчик Боря?
Остановимся для начала на более вероятных
Бегала, – поправила себя Ксения, – бегала, снимала… Но кого Анфиса могла видеть рано утром на заре на нашем пляже, куда попозже в восемь часов приходит каждый день мальчик Боря со своей мамой?
Кого? Так. Я там в это время зарядку делаю. Еще одна женщина каждый день занимается йогой на берегу. Этих отметаем, – постановила Ксения. Остаются только две возможных категории – собачники и рыбаки.
Собачники ходят разные-всякие и не всегда рано утром. Пожалуй, регулярно на рассвете приходит только молодой слегка хромающий парень с двумя стройными красивыми собаками, которых он называет «девки». Одну Нэнси зовут, а другую Дейзи что ли. Хотя какая разница, как он собак называет, вот, если бы, допустим, собаки его называли «Наш Адмирал». Размечталась! И еще пара дам с собачками, их пока не трогаем. Кто еще? Большой такой мощный мужик с маленькой собачкой, стриженной и с бантиком на башке. Контраст между шавкой и хозяином был разительным – потому Ксения их и запомнила и про себя называла эту пару «слон и моська».
Стоп. Они же приходят рано, когда Аврора уже сельфировала себя в лучах рассвета, а Бори-то еще не было на пляже. Значит остаются рыбаки.
Тут Ксения опять вспомнила про ту вторую фигуру на скопированном ею Анфисином снимке, которая была на пирсе в ненастный день, роковой для Николая. Так, опять Николай появляется на сцене. Нет, надо серьезно заняться рыбаками. Кто там постоянно-то на пирсе штаны протирал с удочкой в руках?
Ксения поднапрягла память, даже глаза закрыла, чтоб вспомнить картинку утреннего пирса. Каменная бабища на стульчике, сам Николай, кто еще? Дедок лысый, который приезжал на велике. Потом еще парень молодой в длинных шортах, загорелый, как черт, потому, наверное, что он практически всегда ловил рыбу с голым торсом. Вроде еще кто-то был? Сколько она насчитала – четверых? Нет, там еще пятый был вроде. Точно, еще был парень в такой соломенной шляпке, подходящей скорее зрелой даме, а не молодому человеку. Вот эти пятеро торчали там каждый день, кто-то из них, наверное, и есть адмирал. Покойного Петровича отметаем, кто-нибудь из его приятелей наверняка упомянул бы прозвище. Сумо-дама тоже вряд ли годиться на адмиральскую должность. Остаются трое – лысый, в шортах и шляпка.
Если душитель, Адмирал и «полицейский», приходивший к Полине, это одно и то де лицо, то из всех примет известна наверняка только одна – он был высокого роста. И еще, может быть, что-то должно в его облике объяснять его прозвище? Одежда морская? Фуражка?
Но все эти трое мужчин, которые регулярно рыбачили на волнорезе, как назло, были высокими и вроде ни у кого из них не было ни тельняшки, ни фуражки. Может, конечно, прозвище это – свидетельство завышенной самооценки и не более того.
И кстати ни одного из них больше на этом пирсе не видать, теперь туда приходят какие-то другие любители рыбной ловли, для которых это место, вероятно, ничем не осквернено, не связано с воспоминанием о пузатом Петровиче. И где теперь искать этих моих «подозреваемых»? – спросила Ксения у «внутреннего голоса». Но тот именно в этот раз решил предусмотрительно промолчать.
Ксении Петровне захотелось с кем-то поделиться своими открытиями и версиями, и она наговорила длинное голосовое сообщение Василию.
Внучок откликнулся почти сразу и, в отличие от туповатого внутреннего голоса, дал дельный совет: «А ты этих мэнов на других волнорезах поищи – рыбаки они ж крэзанутые на своем фишинге, может, просто локацию сменили!» «Ты – умница, весь в бабку!» – написала Ксения внуку и решила завтра же на заре вместо зарядки пробежаться вдоль берега, где десяток волнорезов отделял один пляж от другого и на каждом сидели люди с удочками.
Глава двадцать вторая
Утром Ксения проснулась ни свет, ни заря еще до будильника и тотчас же отправилась в обход. Дедка на велосипеде она встретила неожиданно прямо на перекрестке возле дома. Проводив взглядом удаляющийся велосипед с прикрученными удочками, Ксения задумалась, не стоит ли вычеркнуть лысого из списка кандидатов – вроде староват для Анфисы. Хоть и высок, и поджар, но все ж наверняка ему за полтинник перевалило—не потащилась бы юная дева на свидание к такому папику. Хотя к папику как раз и потащилась бы. Может, лысый – подпольный миллионер Корейко? Впрочем, почему же «подпольный» – кто сейчас капиталы в вокзальных камерах хранения прячет?! Но велосипед у этого «корейки» какой-то бэушный, да и сам он одет не от кутюрье.
«Дура безмозглая», – проснулся внутренний голос – Анфиса же кавалера только на свидании увидела, а по месседжу не поймешь, стар он или млад. Вряд ли в месседже были указаны паспортные данные». Так что лысого исключать не нужно, а нужно идти на берег и обходить волнорезы справа от нашего – велосипед в ту сторону укатил.
Дедок обнаружился на третьем волнорезе и – ура! – там же стоял и долговязый юноша с голым даже в такую дорассветную рань торсом и о чем-то разговаривал с лысым. Не было только «дамской шляпки». Ксения возликовала от такого быстрого успеха, но потом притормозила с восторгами. Вот она их нашла, а дальше-то что?! Опять роман сочиняй: «Кровавая заря поднималась над городом…». Ну и что там дальше по сюжету – преступники не поделили пакетики с героином и один другого в подвале запытал?
Ксения поднялась на пирс, подошла к рыбакам, поинтересовалась, клюет ли. И лысый, и голоногий, уже закинувшие удочки в море, ее вежливые расспросы проигнорировали. Пошатавшись туда-сюда по бетону волнолома, Ксения спустилась на пляж, не солоно хлебавши. Что дальше-то предпринять?
Надо попытаться за ними проследить, – решила Ксения Петровна. Обычно, насколько помнится, они уходят с пирса часов в девять, когда народ начинает укладываться на свои лежбища. Пройдусь сегодня за голоногим, за велосипедом мне все равно не угнаться. Да и молодой вроде больше подходит на роль душителя, чем пожилой.