В прятки с любовью
Шрифт:
Все, что я узнал, я передал Максу. А он не оценил моих трудов. Я понял либо его используют в темную, либо он с ними заодно. То, что я узнал опасно для них, эта информация нарушит все их планы, а планы у них грандиозные. Возвращаться мне нельзя, они меня сразу же убьют, или убьют свои по приказу лидеров, или те, кто все это устроил. Поэтому надо уходить и скрываться до тех пор, пока меня не перестанут искать и мои ориентировки не исчезнут из баз данных.
За этот год я облазил все окрестности, план отступления в экстренной ситуации я проработал почти сразу же, еще в течение первых недель здесь. В лесу, который окружает Дружелюбие, работают егеря. У них, довольно-таки, добротные домики в чаще леса, провиант им поставляет Дружелюбие, живут охотой. С одним таким егерем я и познакомился. Дядька, бывший эрудит, сбежал из фракции в изгои, но потом прибился к Дружелюбным, как-то приняли они его, поселился в лесу, стал исполнять обязанности егеря. Долго я к нему присматривался, а вот он меня раскусил сразу же. Оказывается, он не плохо знает Сэма, да и в Эрудиции был не последним человеком. Он научил меня охотиться, показал, как можно выжить в лесу практически автономно. Он часто и надолго куда-то уходил, возвращался всегда с какими-то бумагами, приносил еду. Этот дядька для меня просто клад, и вот когда пришла пора сваливать, это был самый надежный и лучший вариант.
Конечно, ясно-понятно, что в Дружелюбии есть и нормальные люди. Я долго наблюдал за семейством Финнов, так как жил неподалеку от них. В Дружелюбии много семей с большим количеством детей и, в отличие от Бесстрашия, здесь их семьи воспитывают сами, а не отдают отпрысков в общие комнаты. Чаще всего, любят их очень и страшно балуют, все им разрешают.
У Финнов не было своих детей, у них росли в основном приемыши, дети, оставшиеся без родителей. Эта семейка чем-то напоминала нашу. Детей там было семь человек, из которых только две девицы, остальные парни. Самая старшая — Кайли, очень тихая, по-моему, сильно с левой резьбой, ходила, никогда не поднимая глаз. Невидимой тенью мелькала по фракции, я даже вот и не вспомню как она выглядит.
Вторая девица, девчонка, пяти лет, такая оторва, чем-то напомнила мне нашу Масявку. На вид они, конечно, очень разные, Салли голубоглазая и белокожая, с темно-русыми вьющимися волосами, дочка Финнов же — Эшли, кареглазая, с персиковой кожей и двумя темными, почти черными косичками. Салли всегда вила из меня веревки кривя губы и наполняя глаза слезами, а Эшли никогда, ни при каких условиях не плакала, даже если сильно расшибет коленку или ей влетит от матери, Марты, которая детей воспитывала, во всяком случае пыталась, в строгости. А вот Бен Эшли баловал нещадно, и мелкая платила ему нескрываемым восторгом.
Куда только не влипала эта девица. Ее вытаскивали из чана с мукой, где она чуть было не задохнулась, снимали с деревьев, на которые она залезала, а слезть не могла, однажды она забралась в автомобиль, который собирались отбуксировать на помойку и уснула там. Вся фракция стояла на ушах целые сутки, пока она не объявилась сама, заспанная и довольная. Финны правильно понимали, что детей от сыворотки надо беречь и делали все, чтобы представители власти до их детей не добрались. Это очень было похоже на увлекательный квест по выживанию в Дружелюбии с неугомонной девицей, я уже даже привык начинать свой день с мысли «А где же Эшли?», находить ее в самых неожиданных местах и тайком сдавать родителям, чтобы спасти деваху от наказания сывороткой.
Но в целом, своей неугомонностью, она мне очень напоминала сестру и не давала впасть в тоску по родным. Эшли не воспринимала меня по-началу, я был одним из членов фракции, таких, как я, было много. Но после того, как я выдернул ее из-под грузовика, она прониклась ко мне, и когда я приносил им что-нибудь с охоты, всегда первая бежала меня встречать и заглядывала в сумку, не принес ли я немного ягод или не набрел ли на диких пчел. И каждый раз, убеждаясь, что я принес вкусности, деваха забиралась на руки и целунькала меня в колючую щеку, а потом уплетала свою любимую малину пачкая ладошки и размазывая сладкий сок по щекам. Я всегда ругал Джоша, когда он, балуя сестру, приносил из усиленного пайка такие дефицитные яблоки и отдавал их нашей Маське, считая, что баловать детей — только их портить, но тут, в Дружелюбии, я его очень хорошо понял.
Брата я так и не нашел. Мертвым его никто не видел, но и в живых его я найти не смог. Одна надежда сохраняется у меня, что его забрали в Эрудицию, и я собираюсь посетить эту замечательную, блядь, фракцию.
Исчезнуть я решил после третьего покушения. Возвращаясь с ночного дежурства, вымотанный бессонной ночью, я подпустил к себе убийцу. Был бы он чуть сильнее, задание свое он выполнил бы уже. Но он оказался слабаком, я скрутил его, хотел было допросить, кто его послал, но он задергался в конвульсиях и умер. Видимо, раскусил капсулу с ядом. Значит серьезные люди по мне работают.
После этого стало ясно, что скоро фракцию придут зачищать. Я предупредил Финнов, что детей неплохо было бы сплавить куда-нибудь на время, благо была довольно теплая весна. Бен уверил меня, что интернат, где воспитываются сироты уезжает в лагерь, на природу, в пределах периметра, и что их, как многодетных, тоже могут взять. Решив вопрос с Финнами, я ночью удрал к Мартину, тому самому знакомому егерю, и наблюдал в бинокль, как карательные отряды проводят зачистку, понимая, что мне в этом месиве точно было не выжить.
Полтора года спустя
Время тянется бесконечно долго. Вот уже больше года мы с Мартином пытаемся выживать в лесу, прячась от патруля и поисковых отрядов. Один наш егерский домик все-таки сожгли, тот самый, в котором изначально жил Мартин.
Как-то, возвращаясь с охоты, я почуял неладное и решил проверить обстановку старым известным методом — залезть на дерево. И увидел карательный отряд, обыскивающий дом Мартина. Самого Мартина не было и дом его подожгли. Прятался он в подвале, я потом насилу откачал его, потому как он здорово траванулся угарным газом. Неделю мы рыскали по лесу и чуть не скончались от жажды, когда набрели на дом еще одного егеря, который умер в своей постели и уже почти разложился. Весь дом провонял мертвечиной, но вариантов особо у нас не было, потому мы и сожгли труп вместе с кроватью, и потом еще несколько месяцев жили ощущая этот запах, пока он не выветрился полностью. Видимо егерь умер от инфекции, в доме мы нашли много тряпок, пропитанных кровью и гноем. Может зверь какой-нибудь напал иди сам егерь как-то повредился, тут уж остается только гадать. В доме обнаружился неплохой подвал, на случай если придется срочно прятаться. недалеко от егерского привала было лесное озеро, небольшое, но с пресной водой, так что выжить стало даже реальным.
Я рассказал Мартину все, что мне удалось узнать в Дружелюбии, он же поведал мне, чем занимался в Эрудиции и почему сбежал. Нетрудно было догадаться, какую масштабную и поистине ужасную акцию готовит Джанин.
Все эти полтора года мысль о том, чтобы осуществить свой план не покидала меня. Но для этого мне нужны союзники из Бесстрашия, без союзников и оружия ничего не выйдет. Я не знаю, что случилось с моими девочками за это время, что с братьями. Я вообще не знаю живы ли они. Мне обязательно надо все выяснить, все разведать. В свете того, что я опасен сразу для всех фракции, ну, может быть, кроме Отречения, все эти мои планы выглядят практически нереальными.
Мартин сказал мне, что у него есть возможность ходить в город незамеченным. Первым делом нужно проследить за патрульными, посмотреть, кто из Бесстрашных сейчас патрулирует, может быть найду кого-нибудь из своих парней и с ними можно будет по-тихому договориться. Второе, что нужно сделать, попытаться увидеться с родными, или хотя бы передать им, что я жив, ведь после зачистки я не вернулся, хотя должен был.
Салли
Так странно бывает, когда у тебя день рождения, но даже твоя мама о этом не помнит. Не то чтобы я чего-то особенного ждала на свое 15-тилетие, может быть там, подарков, вовсе нет, но просто поздравить-то можно было? Стараясь не зависать на этой мысли, я решила устроить себе сегодня день ничегонеделания. На все забить и просто побыть с собой наедине. Помотавшись туда-сюда по фракции, я в конечном итоге забрела в бар, куда и неофитам-то нельзя, но в такой день, я подумала, меня не будут оттуда гнать. Выпросила у Саймона бутылку лимонада, алкоголь он мне в любом случае не дал бы. Сижу, потягиваю напиток и занимаюсь своим любимым делом — наблюдаю за народом.