В прятки с отчаянием
Шрифт:
— Нет, но ты уже на пути к этому, — Люси облизывает припухшие губы, повалилась на кровать, потянув меня за собой, лихорадочно блестя глазами. Я немедленно стаскиваю с нее узкие брючки, немного запутавшись в застежке, и пока избавлял ее от одежды, она неторопливо и чертовски соблазнительно перевернулась на живот, чем решила окончательно меня добить… Я… и так весь уже почти лопаюсь от напряжения, но вид округлой попки просто срывает крышу окончательно.
Но торопиться не хотелось. Я медленно поднимаюсь к заветному местечку, перецеловывая каждый сантиметр стройных ножек, чуть прикусывая, поигрывая языком и щекоча, заставляя ее елозить подо мной, всхлипывая от удовольствия.
— Как мне еще выспросить прощения у леди? — спрашиваю, чуть прикусив ее за выпуклую ягодицу, и поднимаюсь выше, проводя влажную дорожку по позвонкам, обводя языком черные отметины тату, ставшие для нас связующим звеном. — Я так люблю тебя, Люси… И хочу тебя безумно! — я как раз добрался до маленького ушка, жарко вышептывая ей нежности, чуть касаясь разгоряченной кожи. С ее губ сорвался легкий стон.
Люси вдруг резко привстала на руки, опрокидывая меня набок. Улыбнувшись загадочно, она уложила меня на спину и, усевшись на меня сверху, однако, не лицом ко мне, а спиной, сжала мой член в ладошке, пробежавшись по нему пальчиками, и направила в себя. Задохнувшись от захватывающих ощущений, и прекраснейшего вида, открывшегося мне с такого ракурса, я едва не кончил прямо в ту же секунду, но, продышавшись, все-таки сумел взять себя в руки.
Мои ладони ложатся на тонкую талию, ласкают изгиб бедер, медленно спускаясь к округлому совершенному заду, впиваясь в него пальцами и заглаживая оплошность, когда голова все же включается. Люси поерзала, устраиваясь поудобнее, а меня окатило снопом мурашек, потому что каждое ее движение отдавалось во мне сладким потягивающим напряжением. Хотелось двигаться, да что там, хотелось резко и сильно вбиваться в нее, ускоряя темп, но я жду, что она еще мне уготовила…
Люси, откинув голову назад, приподнимается и опускается, плавно покачиваясь, а я взгляда не могу оторвать от ее волнующего вида сзади… Волосы, растрепавшись, щекочут мне запястья, колыхаясь в такт ее движениям. Кровь стучит в висках, в нос ударяет аромат ее возбужденного тела. Поддавшись порыву, я сначала слегка шлепнул ее по соблазнительной попке, а потом посильнее и звонче, так, что остался красный след. В ответ на это она стиснула коленками мои бедра, делая проникновения еще более плотными, впилась острыми ногтями в ноги, сильнее вжимаясь в меня, и я понял, что стремительно теряю контроль над ситуацией…
Поднявшись и перехватив ее обеими руками поперек туловища, я повалил ее на кровать, снова оказавшись сверху, навис над ней, опираясь на руки.
— Теперь моя очередь доминировать, — шепчу я ей, кусая за ухо. Она дернула головой, еще сильнее изогнулась в пояснице, так и лежа на животе, при этом проникновение стало таким глубоким, что мы оба, не сдержавшись, негромко застонали.
— Мммм, Риииз, — Люси цепляется за подушку, будто все еще хочет сбежать, но я, откинув ее волосы в сторону и набирая ускоряющийся темп движений, впиваясь жадными поцелуями в ее шею, плечи, постепенно продвигая нас к самому пику.
Сбитое дыхание, стоны, вскрики… Горячие тела соприкасаются, стремясь стать одним целым, покрываясь капельками влаги. Мановения бедер становятся все резче, яростнее, неистовее, рассыпая по коже озноб, и сладкая дрожь сотрясает нас практически одновременно. Люси почти кричит от удовольствия, вздрагивает, уже давно не сдерживаясь, полностью отдавшись на милость страсти, комкает пальцами сбитые простыни, сильнее подаваясь бедрами навстречу проникновениям, все больше сжимаясь изнутри, а я все еще пытаюсь что-то там контролировать, но получается совсем хреново. Сдерживать подкатывающий оргазм было практически уже невозможно, когда Люси выгнулась в напряженную дугу и замерла, выстонав в подушку мое имя, и я кончил за несколько движений, не сдержав глухого стона и чувствуя, как по телу разливается удовольствие и эйфория. Это ни с чем нельзя сравнить, ради этого блаженства стоит вершить любые подвиги, ради любимых женщин…
Люси утыкается в подушку, время от времени поглядывая на меня лукаво, а я ложусь рядом, поглаживая ее спинку, знаю, ей нравится такая ласка.
— Ты когда-нибудь жалел, что все вот так… сложилось? — спрашивает меня Люси, и ее голос звучит глухо из-за того, что почти все ее лицо прячется в подушке.
— Нет. Я всегда знал, что по сути поступаю правильно. Безупречные пытались использовать меня втемную, и меня, и моего отца, и нашу веру в то, что мы сможем жить все вместе на этой планете. Отец заставил поверить меня, что мы все с одной планеты, чтобы мне проще было с вами общаться, и убедил совет в том, что так будет лучше… Но я думаю, что на самом деле, он преследовал совсем другие цели. Он хотел, чтобы я, узнав вас и пожив среди вас, понял, что мы совсем не отличаемся. Чтобы не было во мне предвзятости… пришельца…
— Я всегда думала, что пришельцы, это такие гуманоиды, знаешь, как рисуют в детской книжке, зеленые человечки с большими глазницами…
— Думаю, что это тоже своего рода обман. Люди есть не только на Земле, просто те, у кого нет возможности добраться до других, предпочитают думать, что они одни во вселенной. Но не суть. Возможно, нам просто повезло, что мы оказались одним видом, а, может, это чей-то… замысел, но… Матэ хотели сохранить себя, выжить и они сделали это… Через нас с тобой.
— Я вот… Знаешь, иногда думаю, что они действительно добились своего, вот только… как-то слишком много народу погибло из-за того… Меня все это… удручает.
Голос девушки звучит настолько печально и отрешенно, что у меня сжимается все в груди от осознания того, что я не могу ничего поправить и не имею возможности как-то помочь. Ведь то из-за меня все...
— Люси… Что тебя волнует? Ты можешь мне сказать все как есть!
— Когда ты был под воздействием чипа, ты говорил, что я «самка» для продолжения вашей… династии или как она там называется… — Она привстала и, перевернувшись на спину, посмотрела в потолок. — И вот теперь мы здесь, вместе… Получается, что выполняем их волю… по сути. Выполняем то, ради чего столько народу погибло, в том числе они сами…
— Я разделяю твои сомнения, — кивнул я, — мне тоже не по себе от всего этого, но знаешь… Мой отец всегда говорил, что раз нам повезло найти во вселенной такой же вид, нужно объединяться с ним, а не пытаться уничтожить его. Ведь мы по сути одинаковые, у нас похожий генетический код, так что мы должны бороться за наше общее выживание, какая разница на какой планете. Нашей уже нет, но мы уже продолжились здесь, и то, что в тебе есть какая-то часть мате, уже говорит о том, что у нас все получилось. Мы выжили, сохранили свой род, пусть даже растворившись в вас, но от этого мы стали только сильнее. Большинство этого не понимали. И не поймут никогда. Мы, мате, безупречные — мы пошли по пути интеллектуального развития, а когда спохватились, было поздно… Наши способности к размножению стремительно снижались. Объединившись с вами, мы приобрели сильные, выносливые гены… Вместе мы сила. И как жить дальше, будем решать только мы — воевать или жить в мире. Все зависит только от нас.
— Но ведь со станции спаслись и другие безупречные…
— Без контроля Оракула — они ничто. Правы были те, кто хотел его уничтожить, его контроль перешел все возможные границы…
— Странно, — протянула Люси, — ведь это всего лишь машина. С чего бы ему бороться за власть, ведь именно поэтому он хотел все и вся контролировать?
— Да, но это была не совсем машина. Это самообучающаяся интеллектуальная система, которая может анализировать и делать выводы исходя из своего опыта. Он решил, что власть — это то, к чему надо стремится любой ценой, исходя из того, что видел и фиксировал на протяжении пятисот лет на станции…