В прятки со смертью
Шрифт:
«Тебе придется столкнуться со смертью не один раз. Но не позволяй ей выиграть у тебя, на кону — твоя жизнь. Ясно? Это самое ценное, что есть у тебя. И у меня» — я не позволю, не проиграю. Нет! Только не сейчас! Я все могу! Я справлюсь!!!
Пальцы крепко сжимают тяжелую рукоятку, бросок… только бы докрутить, не ошибиться. Холодная сталь входит точно в затылок изгою. Все происходит словно в тумане, будто не со мной. Рывок, размах, приклад обрушивается на голову другого мародера, и еще раз, удар пробивает висок. Все, надо валить отсюда ближе к маяку. На карачках за угол, до укреплений — оттуда и обзор получше и укрыться можно. Бронник замедляет движения. От всех перебежек сердце бешено бьется, звук отдается прямо в голове… Передислоцируются, падлы, скачут по всему периметру. Прицеливаюсь… тут словно кувалда врезается мне в живот. Не очень больно, просто сильный толчок, который разворачивает меня, я теряю равновесие, опрокидываюсь на задницу. Попали. Занимаю позицию. Ну сейчас я вам, твари, головы поотстрелю…
Патрон сочно скользнул в ствол. Стараюсь дышать ровно, но это получается с трудом. В стену контейнера, за которым я прячусь, то и дело долетают пули. Какие-то останавливает железо, какие-то рикошетят. Выглядываю из-за стены в те, непродолжительные паузы между стрельбой. Наши снайпера уже не сандалют сверху, очень темно. По правой стороне бой не угасает: Эдвард с ребятами пытаются зажать паскуд в кольцо. Вся наша братия уперто огрызается, х*й мы вам, так просто дадимся. Нападающие залегли мордами в землю. Нужно заходить в тыл, те двое прокравшихся, к своим полезли, считай путь свободен. Давай девочка, ты плоская, как доска, тебя не заметят. Ползком, ползком… мысль обрывается, когда вижу Линн, а на ней, пристроился грязный сучий потрох, активно пытаясь стащить с девчушки штаны. НЕНАВИЖУ!!!
Тонкий силуэт отделившийся от стены, Сани шустрой тенью отдирает от Линн, решившего развлечься ебаря за лохмы и одним движением, без сомнений, перерезает ему глотку. Вот это настоящая бесстрашная. Девки стремительно исчезают в ближайшем убежище, ползу за ними. Еще метров десять, ну давай, чуть-чуть. Резко взмываю вверх, меня схватил за шкирку как котенка один из паскуд. Ой бл*, пытаюсь вывернуться, но в броннике все попытки впустую. Он выхватывает у меня из рук оружие и откидывает на расстояние, ладонь быстро скользит к ножнам… идиотка, забыла забрать клинок. Меня с силой швыряют на землю, в бочину тут же прилетает ботинок. А в броне не так уж и ощутимо, херня какая. Выстрел прогремел как гром, продырявив башку моего обидчика. Мое тельце сгребают в охапку, оттягивая в сторону.
— Ты как, Эшка, все в порядке? — взволнованный голос Райна. — Он тебя не ранил? — только мотаю головой, стараясь собрать мысли воедино. Ну да, в морду сунула разок, подумаешь… Друзья тоже иногда ссорятся.
Благодарно приобняв спасителя я снова крадусь к бесстрашным. Все окрестности вокруг оглашает просто дикий, женский крик, что волосы встают дыбом… Со всех сторон, как на перегонки бросается наша братия. Изгои, безфракционники, отбросы, не подошедшие не одной фракции, которых многие даже за людей не считают…, а они настоящие люди, и в этом гребанном аду мужики пытаются защитить, спасти наши жизни в первую очередь…
Легкие разрывает от бега, раскурочивает на клочки, хрипы горстями вырываются из горла. А в глазах мгновенно темнеет, заволакивает мутной пеленой… «Бум» — и сердце пропускает удар, еще один, еще и еще… Сани сидит на земле и прижимает к груди тонкое тельце, наглаживая ладонью спутанные, рыжие кудри. Жуткий вой, словно раненная волчица, оплакивает растерзанного волчонка… Как в оцепенении смотрю на щуплое тельце среди руин двора, склонившихся над ним девушек… и кровь, всюду… Мальчишку за что… ребенок совсем… Ребенка-то за что, мрази… НЕНАВИЖУ… А мы, не уберегли, не смогли… Сползаю на землю и закрываю глаза. Меня засасывает во мрак, в ничто… Прошлое обрушивается внезапно и слишком яростно, ослепляющей вспышкой, выстрелы, взрывы и пламя от пожарища в Отречении языками облизывает щеки… Все снова вернулось… И свист перекрестного огня. И умирающий Ал на руках, из тела которого ручьем льет кровь. Суно, Девид, Хирут, Грег…, а потом сгущается и окружает плотная чернота, такая густая, что кажется, ее можно рвать пальцами. Глухой выстрел, заваливающееся тело с простреленной грудиной. ЕГО тело и снова расползающийся на груди багряный цветок…
Из черной пропасти меня вытягивает постепенно, медленно… так же медленно, как засасывало. Чувствую себя больной, сломанной, разбитой, разгрызанной на куски… Открываю глаза, бесстрашные отползают от убитого и тяжело дышат. Взгляд в мою сторону невидящими глазами, кивок в ответ. Все звуки гасятся, обманчиво отражаются смутным эхом, злобный оскал искривляет лицо. Нет больше страха, нет его, бл*дь, больше ни капли нету… только острая, колючая боль, залившая ядовитой патокой душу. Говорят, что мстящая женщина — это самое страшное зрелище. Не знаю, плевать мне. Теперь мы идем мстить, мы идем УБИВАТЬ…
Осматриваюсь по сторонам, все наши застыли, есть раненые, все грязные как черти. Враг окружен, позорно пытается выбраться из кольца, но Эд их не выпустит. Никто не должен знать о нашем местоположении. Никто не должен уйти. Автомат летит под ноги, теперь только ближний бой, выстрелами заденем своих. Райн передает свой нож, ладонь крепко цепляет рукоятку, мечтая только располосовать в клочья этих тварей, не знающих ничего человеческого, а перед глазами стоит умирающий Яшик, захлебывающийся собственной кровью.
— Вперед черти! — громкий крик сам извергается из горла на всю мощь легких. — Не одна тварь, не уйдет отсюда живой! Мы всех убьем. Всех!!!
Вспышки в голове, крики, бешеный ор, да пох*й, мы несемся вперед, сминая всех на своем пути, бьем, рвем, режем, втаптываем в грязь, уничтожаем. Нет жалости, нет сомнений, ничего не существует. Только искаженные предсмертными муками лица врагов, только кровь, только полчище демонов, вырвавшихся из преисподней. Наверное, все отступает на задний план, когда ад заворачивается спиралью, действуем четко и механически. Плакать будем потом… Я уже не знаю, в кого я превратилась? Сволочи! Мрази! Проклятые ублюдки!!! Решили, что можете просто так взять и напасть на нас? Взмах лезвия, удар. Еще удар. Уже вся одежда в крови. Думали, мы не будем сопротивляться? Взвизг стали. Еще, еще. Потрахаться вам захотелось? Убью… Не могу остановиться. Вся ярость, гнев долго копившийся по капли, фонтаном выливается в эти минуты. Ничего не слышно. Ничего не понимаю… Весь бой как со стороны. Никто не уйдет живым… Никто не ушел…
Дым сигары кажется особенно сладок, нужно бы завязать с этой новой привычкой, но сейчас не получается. Делаю сильную затяжку и тут же выпускаю белую струйку, наблюдая, как комья сырой земли рассыпаются словно хлопья, слетая с полотна лопаты. Сознание переполняет карусель желчи, горечи из вихря разных мыслей. Злоба от своей жалкой бесполезности и беспомощности, что-либо попытаться изменить. Предотвратить.
Рытье большой и широкой траншеи, чтобы перегородить подступ к маяку еще с одной стороны, занимает три дня. От монотонной работы и последствий пережитого ужаса болит голова и тело. Душа болит еще сильнее. Взорвалась бы уже совсем, сломалась, лопнула… Руки покрываются мозолями от тяжелой работы. Мужчины пытаются отправить слабый пол отдыхать, но мы не отдаем лопаты. Держимся за них, как за какую-то призрачную ниточку спокойствия. Если остановимся, перестанем делать что-нибудь, совсем умом тронемся. Расколемся на части, вдребезги. Да, устали до чертиков… пот бисером выступил на лбу. Не могу поднять глаз на остальных, на их лица смотреть страшно, такое там смешение скорби, горечи и ненависти. Мы потеряли девять человек, среди них Рон и… Яшик. Нас мало, всего восемнадцать, пятеро раненых. Если случится еще одно нападение, нам не отбиться. Поэтому упрямо копаем ров, оставив только один возможный проход.
После похорон своих, таких тяжелых, как каменные плиты, мужчины занимались уничтожением, именно уничтожение тел врага, не позволяя нам даже приблизиться к самодельному крематорию. Потом Эд собрал отряд и обшарил округу, на наличие агрессивных морд. Никого не нашли. Нутро изнывает от палящего страдания, когда это все кончится… Ладони горят от работы, и я сжимаю их, сильнее стискивая на черенке, паршиво мне. Да всем паршиво, нельзя к этому привыкнуть… Мне горько от этого, щекочет и хлюпает в горле. Горячая соль не сходит с висков. Хочется бить кулаками, вылить тоску и отчаяние поражения в стену. Устроив перерыв сидим, молчим, глаза устремлены в пустоту. Каждый сам хоронит своих мертвых… Я не ранена, практически и не пострадала, в этом плане я странный везунчик по жизни. Только лучше бы я переломала все кости, чтобы хоть как-то заглушить внутреннюю боль. Наверное нужно отдохнуть, завтра будет вылазка в город, нам необходимы припасы.