В пустыне волн и небес

Чичестер Фрэнсис

Все же однажды неприятность едва не подстерегла меня на переходе между Новой Шотландией и островом Сейбл. Я сидел в каюте, а передо мной на подвешенном столе стояла последняя бутылка виски. Неожиданно "Джипси Мот" совершила один из своих фирменных головоломных трюков- подобралась украдкой к гребню волны, а потом с резким креном перевалилась через него и помчалась вниз, чтобы с жутким грохотом упасть в лощину между валами. Таких кульбитов подвешенный стол выдержать не мог: бутылка виски метнулась в воздух, сделала сальто и летела к полу горлышком вниз. Еще секунда - и трагедия неминуема - напоминаю, бутылка была последней. Моя рука автоматически взметнулась и перехватила драгоценный сосуд прямо за горлышко. Думаю, самый удачный захват в регби не принес бы мне такого удовлетворения, какое я испытал в тот момент.

На следующий день мне, однако, повезло меньше: произошло то же самое, но только с чайником. Я не мог сдержать смеха. Невероятно, я заварил всего одну чайную ложку, откуда же столько чаинок? Стол, весь пол, мой диванчик, сиденье напротив - все было облеплено распаренным чайным листом. Всепроникающие частички добрались даже до совка для мусора, который я держал в самом дальнем углу.

16 июля, 37-й день гонки, стал для меня особой датой: впервые хорошая погода держалась весь день. Мало того - она была еще идеальной для путешествия под парусом: умеренный северный ветер, безоблачное небо, огромное круглое солнце, а позже - маленький серп луны. Весь день я ходил туда-сюда с одеждой, постельным бельем, матрасами, подушками сушил. У меня была с собой зеленая бархатная куртка, я надеялся посидеть в ней как-нибудь за спокойным приятным обедом. В тщетном ожидании торжественного момента она вся покрылась плесенью и сидела на мне теперь колом. Я повесил ее сушиться, потом очистил от плесени и с удивлением обнаружил, что плесень сыграла защитную роль: под ней куртка выглядела удивительно чистой, лучше новой. Не открыл ли я дешевый способ химчистки?

К концу этого дня на полу каюты образовались сухие участки - теперь уже настоящие. А ночью я впервые в этой гонке увидел звезды: они сверкали на чистом небе, словно алмазы.

На следующий день достал новый лист карты - на нем в углу уже был Нью-Йорк. Я прошел 3516 миль, но понятия не имел о том, какое место занимаю в гонке. Мне хорошо знакомо чувство глубочайшего разочарования, когда приходишь на финиш и видишь, что тебя опередили соперники. Но эта гонка - особая, она дала мне столько романтических переживаний, сколько я не получал ни от одной другой. И я не буду разочарован, даже если приду последним.

Я приближался к Нантукетской отмели, о которой в Адмиралтейской лоции сказано так: "Эта отмель простирается на 40 миль к юго-востоку от маяка Санкати-Хед и представляет собой одно из самых опасных мест вдоль побережья Соединенных Штатов". Вначале я надеялся обойти ее с юга, не меняя галса, но ветер переменился и понес "Джипси Мот" прямо к середине этой отмели. И все же я не стал поворачивать на другой галс - меня захватил гоночный азарт. "Должен же здесь быть хоть какой-нибудь проход", - решил я и принялся штудировать все имевшиеся у меня карты этого участка.

. С Нантукетскими мелями связаны важные эпизоды в истории освоения Америки. Они преградили путь знаменитому барку "Мэйфлауэр", и отцы-пилигримы, вунужденные повернуть на север, высадились на берегах Новой Англии и основали там североамериканский Плимут. Позже мели помешали капитану Гудзону подойти к берегу- Он вернулся в открытое море и пошел дальше на юг, до Нью-Йорка, где течет река, названная его именем.

За час до полуночи я отправился в койку, мы шли прежним курсом на середину отмели. Спустя два часа с четвертью взял координаты по радиомаяку, после чего крепко спал еще час с четвертью. Проснулся резко. Ночь была черным-черна. Измерить глубину я не мог, а пеленги радиомаяка ночью ненадежны. Но все же решил брать их время от времени и пробираться дальше.

Среди координат, полученных мною в ту ночь от радиомаяков, не было и двух одинаковых, а мое счисление отличалось от них всех. Но если бы информация была всегда заведомо точной и непогрешимой, то навигация оказалась бы наукой весьма простой. На самом же деле навигация - это искусство, и притягательность ее в том и заключается, что надо сделать точный вывод, анализируя не всегда надежные данные.

Одну мель я прошел, зная, что глубина там для "Джипси Мот" достаточная. Если мое счисление верно, то я должен был пройти в 2 милях от радарной вышки, установленной на отмели. Но мне не удалось ее увидеть: когда я был уже почти на середине отмели, внезапно возник густой туман. Я слышал сирену с вышки, но не мог определить расстояние до нее. Тут наступил полный штиль - совершенно не ко времени. Координаты по радиомаякам я в тот момент взять не мог: все три {Нантукетский плавучий маяк, мыс Код и Поллок-Рип) находились на одной линии с "Джипси Мот". Все же продолжал брать их пеленги и прикидывал свое местоположение. Я поставил геную и все утро пользовался ею, стараясь немного отклоняться к западу. Но ветер, если был, едва тронул бы перышко. Все же мы как-то двигались, медленно-медленно перемещались к западу благодаря местному, едва уловимому течению.

Я поставил фот и скорость возросла до двух узлов. Время шло, впереди было еще 20 миль мелководья. Я не мог придумать ничего, что могло бы как-то изменить наше положение, а потому спустился вниз и устроил сиесту. Когда я проснулся, на часах было 9.10 вечера, и мой корабль прекрасно шел со скоростью 5 узлов. "Сегодня, - подумал я, - удача была на моей стороне".

Наутро увидел свой первый ориентир - остров Блок у северного входа в пролив Лонг-Айленд. Я устроил на борту генеральную уборку по наведению чистоты. Шейла, провожая меня, велела не забывать, что гонщик-одиночка не бродяга и должен явиться на финиш в подобающем виде. И лодка должна блестеть. Помня заветы жены, я вымыл все, что можно вымыть, и выстирал все, что можно выстирать. Потом взялся за себя самого и устроил не только баню, но и парикмахерскую.

Ночью я отлично шел вдоль 100-мильного побережья Лонг-Айленда; в течение 9 часов держал скорость 7 узлов. Но расслабиться не мог, приходилось быть начеку, хотя порой глаза слипались. "Джипси Мот" шла недалеко от берега, и любое изменение ветра могло привести к неприятностям.

В 9.30 утра я записал в журнале: "Осталось 24 мили. Не поджидает ли меня на финише чернобородый викинг?", - а час спустя я заштилел. Три часа тщетно ждал ветра. Потом решил перекусить. Устроился, и в это время подул легкий бриз - поесть в тот день мне не пришлось.

Как только "Джипси Мот" начала двигаться, я стал пытаться выйти на связь с береговой охраной Нью-Йорка и вскоре услышал четкий голос, показавшийся мне знакомым:

– Говорит Эдит, мы у маяка Амброуз. У нас на борту ваша жена, сейчас она будет говорить с вами.

Я услышал Шейлу, она сказала что-то неразборчивое, но тут связь прекратилась - вероятно, она нажала не ту кнопку. Затем снова раздался четкий голос:

– Какой у вас курс?

– Двести семьдесят градусов.

– О'кей, два-семь-ноль. Мы вас встретим.

Теперь, естественно, мне было не до ланча, я вглядывался в каждый встречный катер.

Я шел от острова Фаер на маяк Амброуз, берегов не было видно. Чтобы определить свое местонахождение, взял радиопеленг от трех точек. В 3.50 ко мне подошел рыболовецкий катер, с борта махала Шейла. Выглядела она потрясающе. С ней были и другие встречающие - все дружно махали. Я подумал: "Все это здорово, но как там мои соперники? Как бы мне узнать, не выказывая слишком большого интереса?". А вслух спросил: