В пути
Шрифт:
— Они станут еще потрепаннее и несчастнее, когда я с ними разделаюсь. — Амма Оспри заправила за ухо прядь седых волос, выбившуюся из косы, скрестила руки на груди и сжала губы.
В дверь, хромая, вошли двое молодых людей. Один был рыжий коротышка крепкого телосложения; правая кисть его была забинтована, а рука покоилась на перевязи; светлую кожу лица сплошь покрывали синяки. Чистая рубашка парня не сходилась на груди — должно быть, была позаимствована у кого-то из друзей, а штаны, не отличавшиеся чистотой, украшали пятна засохшей крови. Шел парень, сгибаясь на один бок.
Вошедший следом его товарищ был темноволос и высок; он
Все ясно: дозорные, которые накануне проиграли схватку. Подрались друг с другом? Обе женщины, находившиеся в шатре, наградили попытавшихся встать по стойке смирно парней одинаково ледяными взглядами. Рыжий коротышка попытался улыбнуться, но его улыбка быстро увяла при виде нахмуренных бровей командира. Даг устыдился своего любопытства. Ему следовало бы извиниться и уйти… Вместо этого он отодвинулся в тень, как охотник, притаившийся в высокой траве, тихий и незаметный.
— Не самая мелкая ваша провинность, — резко сказала Амма Оспри, — в том, что сегодня утром пришлось отозвать двоих ваших товарищей из отпуска, чтобы они заняли ваши места в отряде. Не забудьте попросить у них прощения, когда они вернутся.
Дагу в свое время приходилось такое переживать — сокращать и без того короткий отпуск, чтобы заменить заболевшего, раненого или находящегося в трауре.
Темноволосый парень приуныл еще больше, но рыжий вызывающе поднял голову и попытался оправдаться:
— Но начали ведь не мы! Мы просто…
Амма Оспри подняла руку, заставив его умолкнуть:
— Ты еще сможешь высказать свою точку зрения, Барр, обещаю. — Это прозвучало скорее как угроза, чем как обещание; так или иначе рыжий коротышка сник.
По деревянному крыльцу протопали чьи-то ноги, и дверь снова распахнулась. Вошла широкоплечая женщина, кивнула двум другим и кинула на парней хмурый взгляд. Судя по желтым кожаным перчаткам, засунутым за пояс, и сапогам на толстой подошве, это была паромщица; по тому, как держалась эта пожилая женщина, Даг счел ее и хозяйкой парома. Из-за пояса она вытащила какой-то сверток и сказала:
— Это я нашла в лесу около Опоссумьей Пристани.
— Ох, замечательно! — воскликнула Амма. — Ремо, остальное у тебя?
Темноволосый парень прохромал к столу, вытащил из-за пазухи что-то, завернутое в ткань, и неохотно передал командиру. Амма развернула оба свертка. Даг встревожился, разглядев обломки разделяющего ножа из белой кости. Предполагалось, что такой нож ломается, когда отдает свою ношу смертности Дару Злого, однако у Дага возникло нехорошее подозрение: тут дело было не в Злом, потому что тогда оба дозорных были бы гораздо жизнерадостнее. Амма Оспри быстро сложила вместе обломки.
— Теперь на месте все, Исси, — сообщила она. Хозяйка парома с удовлетворением кивнула; даже темноволосый Ремо с облегчением перевел дух.
— У нас есть кворум, — сказала женщина в юбке, и трое членов совета расселись — двое на стульях, Амма снова на кромке стола. Молодым дозорным сесть не было предложено.
— Хорошо, — мрачно сказала им командир, — давайте объясняйте. Как все это началось?
Дозорные
— 'Овори 'ы, 'Арр.
Барр сглотнул и начал:
— Началось-то все хорошо, будь оно проклято! Когда последняя баржа с углем пыталась пройти мимо Стремнины по низкой воде десять дней назад, дно ее оказалось пробито, и уголь на полмили рассеялся по перекатам. Мы с Ремо взяли лодку, чтобы подобрать тех из команды, кто застрял на камнях. Троих спасли, наверное, — по крайней мере так они, похоже, считали. Отвели их в таверну в Жемчужной Излучине, жалких, как мокрые крысы, высушили… хотя бы снаружи. Так или иначе, угостили они нас выпивкой. Раз уж все спаслись, они надумали это отпраздновать и повеселиться… ну, кроме хозяина баржи, который лишился всего груза… так что кое-кто из матросов с парусных лодок и с барж затеял игру.
— Вы же знаете, что не должны играть в азартные игры с фермерами. — В голосе Аммы Оспри прозвучала угроза. Стражей Озера всегда винили в том, что они выигрывают с помощью колдовства, — правда, только в тех случаях, когда из-за невезения или неумения им случалось выиграть.
— Я и не и'рал, — запротестовал Ремо.
— Это была борьба! — воскликнул Барр. — С парой матросов… И что бы они ни говорили, мы не жульничали — хотя я вполне мог, чтоб им провалиться! — Возмущение невинно обвиненного заставило его голос зазвенеть, и Даг, все еще тихо сидевший на скамье, с трудом сдержал улыбку. — Они так меня разозлили, — продолжал Барр, — что я сказал им: мы и вправду колдуем, но они могут защититься от зловредных происков Стражей Озера металлическими шлемами — вроде тех, что бывают видны на разбитых статуях древних воинов: для того они тогда и были нужны. И дураки-фермеры купились! На следующий день половина матросов из Опоссумьей Пристани щеголяла, напялив на головы кухонные горшки и тазы. Это было… это было… — Барр задохнулся от мстительной радости при воспоминании. — Это было великолепно! — Парень попытался выпятить подбородок, но тут же поморщился и стал тереть свои синяки.
— Так вот откуда пошла вся эта чушь! — воскликнула паромщица Исси. Голос ее дрожал от смеха, хотя она изо всех сил пыталась изобразить гнев. Она отвернулась от провинившихся и стала тереть лицо, пока с него не исчезли все следы ухмылки. Даг, который хорошо мог представить себе толпу наивных, устрашенных Стражами Озера матросов, разгуливающих по Пристани в звякающих доморощенных шлемах, прижал ладонь к губам.
«Ах, оказаться бы здесь на прошлой неделе!»
— Я просто слегка уравновесил весы, — продолжал Барр. — Вы же знаете, как много мы делаем для этих тупых фермеров и как мало мы видим от них благодарности. Да это никому и не вредило, пока твои девицы не рассказали им, что это все розыгрыш.
Паромщица вздохнула.
— Моим девочкам потребовалось почти три дня, чтобы уговорить матросов бросить их глупости, да и то некоторые так и не пожелали расстаться со своими шлемами. Ну а остальные, — задумчиво добавила она, — изрядно взбеленились. Жители Пристани, да и старые речники вдоволь над ними посмеялись.
Амма Оспри потерла переносицу.
— Несмотря ни на что, думаю, вода все унесла бы вниз по течению при следующем паводке, если бы вы, безответственные дураки, не отправились туда прошлым вечером и снова их не раздразнили. Почему?..