В пьянящей тишине
Шрифт:
Я настиг её, прыгая с камня на камень. Скал здесь великое множество. Иногда мне казалось, что это место похоже на рот великана, который спит под землёй: песчаный берег — его челюсти, а камни — зубы. Между скалами, укрытые от волн и ветра, прятались маленькие островки песка. Животина выбрала одну такую ямку и устроилась там, как ящерица. Она лежала совершенно неподвижно. Её можно было спутать с гранитом, который служил ей защитой от морской стихии. Иногда волны всё же проникали в убежище, накрывая её с головой. Это производило на неё такое же впечатление, как на какую-нибудь креветку. Она не обращала
При виде этого существа становились понятны слабости натуры Батиса. На сей раз мой интерес был отнюдь не научным. Каким-то чутьём она это поняла, потому что не убегала, но и не боялась меня. Я провёл рукой по её спине. Влажная кожа была скользкой, точно её покрывал слой оливкового масла. Животина не шевельнулась. То, что прикосновение не произвело на неё никакого впечатления, вызвало во мне какое-то незнакомое беспокойство. Набежавшая волна накрыла её пеленой пены, спрятав от меня нагое тело. Эта белая простыня искушала меня и в то же время вызывала чувство острого стыда. Я ушёл, ругая самого себя. Словно меня оскорбил голос, которому невозможно ответить.
После обеда Батис действительно завёл со мной разговор. Мы вышли с маяка под предлогом небольшой прогулки. Слова, сказанные им, скорее напоминали выражение последней воли. Мы шагали по лесу, и он, не говоря напрямую о поражении и не сходя с позиций плебейского стоицизма, описал наше положение так:
— Если хотите — уезжайте. Может быть, вам это неизвестно, но у нас есть шлюпка. Её оставил тот корабль, который привёз меня на остров. Она находится в маленькой бухте рядом с домом метеоролога, к северу от него. Её скрывает растительность. Я давно туда не ходил, но думаю, что она цела: лягушанам от людей нужно только их мясо. Возьмите с собой провизию и столько питьевой воды, сколько сможете увезти.
Он замолчал и зажёг сигарету. Потом, не переставая курить, сделал несколько упражнений руками, словно выражая таким способом своё пренебрежение к будущему.
— Совершенно очевидно, что из этой затеи ничего не выйдет. Поблизости нет никакой земли, кораблей вы тоже не встретите, а потому умрёте от голода и жажды. Это в том случае, если шторм не перевернёт вашу скорлупку. И если лягушаны не возьмут вас на абордаж. Но я не хочу лишать вас права выбора.
Вместо ответа я тоже зажёг сигарету и молча стоял перед ним. Было холоднее обычного. Пар, выходивший из наших ртов, смешивался с дымом сигарет. Батис видел, что я обдумываю его слова, но не мог даже представить направление моих мыслей.
— Я думаю, что следует сделать ещё одно усилие и рискнуть, — заявил я в конце концов. — На самом деле, терять нам нечего. Если чудовища снова примутся штурмовать дверь, их уже ничто не остановит. Я видел на маяке водолазный костюм и воздушный насос к нему. Как вы думаете, мы сможем погрузить всё это в шлюпку и добраться до португальского корабля?
Батис не понимал, куда я клоню. Он нахмурил брови.
— Динамит, динамит, — сказал я, показывая в сторону корабля сигаретой, которую держал в руке.
Батис вдруг напрягся всем телом, будто встал по стойке „смирно“:
— Вы хотите добраться на шлюпке до рифов,
— Вы прекрасно изложили суть.
Батис посмотрел на меня, потом отвернулся и почесал затылок. Когда он снова взглянул на меня, его брови изогнулись дугой. Во взгляде читалась смесь жалости и безразличия.
— Послушайте, Кафф, может быть, это не так похоже на самоубийство, как кажется на первый взгляд. Чудища нападают на нас только ночью, как все хищники. Это означает, что днём они отдыхают. Если мы выберем подходящее время, у нас есть шанс успешно провести операцию. Море огромно. Кто знает, где они обитают? Неизвестно, находится ли их гнездо сразу по другую сторону острова или в десяти километрах от берега. На корабле, как вы сами сказали, нет ничего, что могло бы привлечь их внимание, а потому им незачем приближаться к нему.
Батис отрицательно покачал головой. Ему не нравилось слушать ерунду. Но я не сдавался.
— Что нам терять? В сущности, мы просто два трупа, которые пока ещё могут говорить, и не более того. Вы сами только что утверждали, что мы находимся в конце пути. Батис, — настаивал я, — разрешите мне рассказать вам одну ирландскую историю. Однажды комиссар английских войск захотел поймать одного юношу. Он утверждал, что генерал Коллинз, [8] вождь повстанцев, ничего не стоит без своих командиров. Юноша был одним из тех безвестных командиров, которые обеспечивали связь Коллинза с повстанцами. Его преследовали непрерывно и неустанно. Однажды комиссар вернулся домой поздно после дня допросов и признаний. Он был доволен: на следующий день им наконец удастся взять этого юношу.
8
Майкл Коллинз (1890–1922) — борец за независимость Ирландии.
— Ну и что же? — робко поинтересовался Батис.
— Друзья юноши поджидали англичанина в столовой его собственного дома.
— А теперь я вам расскажу одну немецкую историю, — зарычал Батис. — Жил-был однажды бедный паренёк, сын крестьянина. Ему нравилось прятаться на деревьях и под кроватями. Когда он спускался с дерева или вылезал из-под кровати, то всегда получал подзатыльник. Конец истории.
— Вы мне нужны, Кафф. Кто-то же должен качать воздушный насос и вытаскивать ящики с взрывчаткой. Мне одному не справиться.
До этой минуты он слушал меня терпеливо, как слушают придурковатых детей или выживших из ума стариков, но, поскольку я продолжал настаивать, он повернулся ко мне спиной.
— Подождите! — закричал я, хватая его за руки. Он высвободился с неожиданной яростью, произнёс пару выражений на немецком языке, которые вряд ли могли выйти из-под пера Гёте, и пошёл прочь. Я последовал за ним. Оказавшись на маяке, Кафф занялся починкой двери. Он принялся поправлять нанесённый ей прошлой ночью ущерб, не обращая на меня никакого внимания.