В рабстве у бога
Шрифт:
– Подумай, - посоветовал капитан, - пока мы твоего напарника не выкурим из сарая.
– С этими словами он вышел из избы.
У ручья раздался одиночный выстрел и вокруг все стихло. Я сел на пол, прислонился спиной к бревенчатой стене, тупо уставился на наручники. Нестерпимо ныла челюсть, щека опухала на глазах. В голове тупо возилась единственная глупая мыслишка - это тебе не сопревшие веревки, от таких браслетов так просто не избавиться. Хорошо, что за спиной руки не сомкнул.
Тем временем над поселком заметно сгустилась сумеречная мгла. В избу потянуло холодом. На дворе стояла мертвая тишина, даже комарье присмирело. Никакие посторонние звуки не подпирали тишину. Оцепенев висел на стене рукомойник - капля, народившись, так и замерла прозрачным хрусталиком на медной бляшке стерженька. Я затаил дыхание, потом не выдержал, на согнутых ногах подобрался к порогу, выглянул во двор. В нескольких шагах от крыльца, за деревянной колодой лежал сержант и, уперев приклад
Глава 5
Скоро я очнулся. Первым делом глянул на часы - на одном из циферблатов должно высвечиваться местное время. Так и есть. Третий час. Ночи, по-видимому... Глянул с крыльца налево, направо. Сержанта не было видно, вообще, в поселке было пусто. Ясновидящим взором я никого не сумел обнаружить.
Белесое притухшее небо подвисло над сопками, в поселке стояла приторможенная, тревожная тишина. Плеск струй в ручье скорее угадывался, чем ощущался. На земле не было теней - соседняя изба, за ней сарай, далее купы деревьев и в прогалах узкая стиснутая сопками речная долина отсвечивали легким серебристым светом.
Я терялся в догадках - что делать? Чего ждать? В первый раз за сутки в момент пробуждения никто не тряс меня за плечо, не грозил пистолетом, не давал пинка, не бил в зубы. Дали срок обмозговать случившееся? Да, если только случившееся - грязная мистификация, однако крепкие, побрякивающие наручники на запястьях как-то не укладывались в подобное объяснение. Даже если и так, кто бы мог подсказать - закончился этот спектакль или нет? Я едва не взвыл от отчаяния. В любом случае утро вечера мудренее, мне просто необходимо хорошенько выспаться, однако ночевать в избе у меня не было никакого желания. Черт с ней, с постелью!.. Стоп, не спеши, сначала прикинь - можно ли найти здесь более надежное убежище? Какую-нибудь неприметную норку, в которой можно было бы спокойно укрыться до утра.
Я рискнул подняться, осторожно спустился с крыльца и первым делом, согнувшись в три погибели, нырнул в заросли иван-чая, откуда меня окриком поднял сержант. Тоже, тайга называется - деревья в мой рост, хилые, угнетенные; кустарник побогаче будет, и все равно просвечивает насквозь. Вскипая от негодования, я решил первым делом окончательно убедиться, что это не розыгрыш. Вот и входные отверстия, оставленные пулями в ссохшейся, отвердевшей земле. Я принялся решительно ковырять почву, пока не извлек одну из них, отливающую медью. Настоящую, пятимиллиметровую, со сбитым острием... Подкинул пулю на ладони, и мысль о том, что это всерьез, окончательно выбила меня из колеи. Куда же они все исчезли? Если старик-якут мог незаметно появиться и так же, не попрощавшись, уйти, если бандит сейчас, возможно, прячется в сопках, то где же наша доблестная милиция? Где сержант, где капитан? Почему они являлись ко мне по одиночке?
Между тем совсем рассвело. Я забился поглубже в высокую траву и сидел, обдумывая случившееся: на запястьях наручники, в одном кулаке пуля, в другом куча этих и подобных им вопросов. Пуля явно перевешивала, тем не менее покидать поселок до утра не имело смысла. Значит, следует позаботиться о надежном схроне. Но прежде всего эти позорящие, никелированные, изящно сработанные кандалы. Один их вид приводил меня в ярость. Я вскочил и торопливо направился к ближайшему сараю. Обыскал сундуки, потом отправился шарить по другим постройкам. Нашел раритетную берданку с шестигранным стволом выпуска 1913 года - затвор ещё щелкал однако ничего подходящего, режущего металл, не обнаружил. Пока не забрел в крайний сруб с провалившейся крышей, где у колхозников было устроено что-то вроде мастерской. Под трухлявым верстаком отыскал ржавое ножовочное полотно и трехгранный напильник. Закрепил инструмент в тисках - дело пошло на лад. Наконец с облегчением потер освободившиеся запястья. Первая удача придала мне силы - уже рысцой я перетащил сумку в один из сарайчиков. Там были сколочены лежаки, под одним из них я обнаружил лаз, уводивший под стену. Деловито расширил нору, замаскировал её снаружи, подправил входную дверь, подпер её изнутри толстым деревянным колом. Работал с каким-то веселящим душу ожесточением. На-ка, выкуси!.. От людей я оберегся, от нечистой - то бишь, святой - силы тоже, даст Бог, отобьюсь. Утречком встану, наловлю рыбешки, нажарю - и в путь-дорогу! Доберусь до трассы, схема у меня есть. Паспорт во внутреннем кармане, деньжонок, правда, маловато, на авиабилет не хватит. В случае чего, заработаю... Одним словом, кровь из носа, а до снегов я должен добраться до железной дороги. Хватит с меня фламатеров, койсов, звездолетов, инопланетных цивилизаций! Почему я решил, что все, рассказанное Рогулиным, правда? Может, это не более, чем творчество умалишенного? Гипотетический сон, навеянный неведомыми злыми силами, похитившими мой чудесный пояс? Где они, доказательства существования фламатера?
Я забил острие кола поглубже в землю, сел на лежанку. Поверх шкур был брошен браслет, он светился.
Сияние было слабым ровным. Я подошел, присел рядом, тронул его пальцем. Циферблаты ожили, яркость усилилась, разноцветно засияли знаки, стрелки. Поля посвечивали сиреневым отблеском.
– Что?
– спросил я.
– Подманиваешь? Зовешь?.. Куда, зачем?..
Ей-богу, в тот момент я почувствовал себя Иванушкой-дурачком, разглядывающим перо жар-птицы, и мысль о том, что путешествие неотвратимо, пронзила меня. Пронзила до боли, до колотья в кончиках пальцев, до головокружения. Дурман был необорим. Может, рискнуть ещё раз? Я улегся на спину, взял вещицу в руки и принялся разглядывать по очереди каждое окошечко. Вот одно, самое занятное, источающее нежное, в малинку, белесое свечение. Здесь стрелки стояли на месте, образуя прямой угол между "цифрами" девять и двенадцать. Двигались символы. Сначала по кругу, потом перестроившись, они образовали каре. Странный такой прямоугольник, в котором я интуитивно почувствовал наличие смысла. Не надпись ли это? Возможно. Значки приобрели ясные, четкие очертания, сгруппировались в нечто, напоминающее слово. Как же мне прочитать его? И зачем?.. Нет-нет, не уговаривайте, не маните! Завтра же отправляюсь в маршрут, добираюсь до трассы, потом до ближайшего аэропорта. Далее как-нибудь.
Достаточно.
С другой стороны, по рассказам Рогулина, от Нонгакана до Джормина полдня пути, тем более, что мне не надо перебираться через широкую Брюнгаде - таинственная сопка лежит на левом берегу. Туда полдня, полдня на осмотр и изучение местности - и в обратную дорогу. Припасов хватит, Миша простит. Рыбы нажарю...
Загадочные литеры - их строй, который я условно назвал строчкой, поплыли снизу вверх. Занятно, но читать я по-вашему не умею. Или не надо быть чересчур сообразительным, чтобы понять о чем идет речь. Опять стрельба начнется? Разве что в последний раз перевести стрелки?.. От подобной скользнувшей идеи мне стало страшно - какими новыми приключениями наградит меня "брат" по разуму? Справлюсь ли с ними? Какая выгода ждет меня от участия в подобном испытании? Приблизит ли оно к отысканию чудесного пояса. С его помощью мне удастся вернуться в круг предназначенного мне удела. Буду охранять волшебный цветок, заниматься переводами, испытывая восхищение перед неуемной фантазией и глубиной всеведенья Каллиопы. Вновь надену кепку с широким козырьком, из-под которого уже не будут видны звезды. Разве при случае повою в полнолуние на парящий в небе лунный диск. Встретив Рогулина, ухмыльнусь и как-нибудь среди застолья хлопну его по плечу. Мечтатель! Фантазер! Молодец!..
Я мысленно сдвинул одну из стрелок - значки тут же разбежались по привычным местам; наконец и сестричка её, насаженная на ту же ось, замерла на "двенадцати". Также я поступил и со стрелками на следующем циферблате. Затаив дыхание, принялся за последнюю пару - принялся по очереди подталкивать стрелки. Наконец они сомкнулись.
Браслет угас и сам по себе, нежно, но настойчиво, как котенок, скользнул на запястье.
Замерев, я долго вслушивался в тишину. В каморке стало совсем темно. Света едва хватало, чтобы различить щели между уложенными бревнами, светлые пятна оленьих шкур, кучу барахла, наваленную в углу, за которым сладко посапывало безмолвие. Зевнув, я присоединился к нему.
* * *
После пробуждения первая мысль - где я? В камере? В мрачном подземелье? Тогда почему стены бревенчатые? Почему припахивает дымком, к которому подмешивается аромат чего-то необычайно вкусного... Я поднял голову, огляделся. Никого. Удивительно, в Якутии все спокойно! Или истощилась фантазия у инопланетных зловредов? Спокуха, брат! Вновь настойчиво прислушался - до меня донеслось едва слышимое потрескивание хвороста в костре. Вкупе с дымком оно могло означать только одно неподалеку разведен огонь и на нем варится что-то необыкновенно аппетитное. Сторож Миша вернулся? С него собственно все и началось. В любом случае сегодня они меня врасплох не застанут. Я быстро стараясь не шуметь, встал, собрал вещи в сумку, поставил её возле щели - так, чтобы можно было дотянуться, - и осторожно, сжимая в руке найденный вчера в одном из сараев ржавый тесак, сквозь нору выбрался наружу. Солнце брызнуло мне в очи, запах варева, дыма стал так силен, что сомнений не осталось - кто-то здесь есть.
– Зачем же под стенкой?
– надо мной раздался чей-то удивленный голос.
– Вот и костюмчик запачкали...
Я рывком перекатился на спину, выставил перед собой тесак и помахал им. На лице старика, склонившегося надо мной, отразился испуг. Он отскочил и, мелко крестясь, отбежал в сторону.
– Хватит!
– крикнул я ему.
– Хватит шутить, ваше небесное величество!
Старик - он был большого роста, грузный, с седой окладистой бородой, наряженный в какую-то бесформенную, посверкивающую, белоснежную хламиду, перестал креститься и укоризненно возразил.