В рабстве у бога
Шрифт:
– То есть биокопия уже не бросается на представителей другого пола, как сумасшедшая?
– Именно.
– Ну, ваши нравственные категории нас не интересуют.
– Есть ещё проблема. По-видимому, главная... Сережа Очагов... Это имя вам ни о чем не говорит?
Наступило долгое молчание. Я не выдержал.
– Но он жив? Что мне сказать отцу?
Нет ответа.
Глава 7
Весна в тот год через силу, с натугой, взбиралась в горы. Был уже конец мая, стояли ясные, ветреные деньки, а в зарослях кедрового стланика, по лиственничным рощицам в пойме, после полудня, на припеке, только-только начинало сыто пахнуть теплом. Лишь в начале лета снег на южных склонах обмяк, прорезался проплешинами. В тени наст рассыпался зернами, начал выделять влагу, и, наконец, в первую неделю июня, когда стих северный ветер и наступило затишье,
Наступило веселое время - я ожил. Теперь в жилом отсеке, подземных коридорах, учебном классе, подсобках густо смердело псиной. Даже синклит не выдержал и капитан от имени синклита попросил меня не появляться в шкуре во внутренних помещениях.
– Кто же из вас такой деликатный? Кому волчий дух не по нраву? засмеялся я.
– Уж не знахарке ли?
Голос задохнулся от негодования, потом, справившись с изумлением, повелительница, действительный член синклита, нашла для меня подходящие слова. Я зажал уши лапами. Выговорившись, целительница с укоряющей грустинкой добавила.
– Грех смеяться над обездоленными сознаниями. Я была красавицей ди. У нас на родине тоже случаются весны...
– Простите, у меня и в мыслях не было вас обидеть!
– рыкнул я и, обернувшись человеком, поклонился в сторону двери.
В те дни я не знал усталости. В свободные часы неутомимо рыскал по сопкам, ловил одиноких волчиц. К замужним даже приблизиться не пытался - у нас с этим строго, не то, что у людей. Хотя, конечно, и в наших стаях забот хватает. Но измен не случается.
Вставал я затемно, мысленно поджигал свечу на картине, изображавшей приморскую, как объяснил мне Очагов, таверну, увеличивал яркость, приветствовал пышногрудую красавицу бессменно игравшую в карты со своими подругами. Та церемонно кивала в ответ - её напарницы так ни разу и не удосужились взглянуть в мою сторону. Видно, эта картина не в полной мере удалась Виктору Александровичу. Не в пример той, изображавшей берег моря, вишневого цвета океан, странное подворье и степь, усеянную жесткой, похожей на колючую проволоку, травой, куда я так запросто телепортировался ночью на даче. Там теперь обитает сознание Сергея Очагова. Или здесь, в недрах горы? Интересно, в каком облике? Свернутым в первичное яйцо?.. Несмотря на нежелание синклита отвечать на эти вопросы, я был уверен, что подобное положение не может продолжаться долго. В каком-то смысле мы уже стали партнерами и, перебросив идеальный слепок Очагова на неизвестную планету, они явно преступили границы взятых на себя обязательств. Полагая себя существом, стоявшем на неизмеримо более высокой ступени развития, чем человек, они рискнули разыграть с нами драму, в которой отвели себе роль судьбы, рока или, по определению древних греков, фатума, которые, как утверждают, правят жизнью. Я не сомневался, что фламатер и синклит попали в критическое положение. Нехитрые рассуждения привели меня к выводу, что если на той неизвестной планете расположена центральная для этого сектора галактики приводная станция, то становится непонятным, зачем отправлять туда особого гонца, тем более представителя дикой расы? Возможно, там произошла авария, тогда почему главное управление ди не занялось ремонтом такого важного узла. Ответ напрашивался сам собой - от него захватывало дух. Нет никакого центрального управления. Приводная станция оказалась брошенной на произвол судьбы. Выходит, фламатеру некуда возвращаться? Выходит, и с ним рок сыграл злую шутку?
Эти мысли я держал при себе - не хватало ещё взвинтить обстановку в недрах горы, где полным ходом шла подготовка к отлету.
Планы у нас были грандиозные... Под стать удивительной стране, где мы трудились.
Я до глубины души полюбил Восточную Якутию. По сердцу пришлось её короткое, часто жаркое, лето и долгая, редко мягкая, зима. Эта горная страна, лежавшая между Алданом и Колымой, являлась кладовой самого чистого воздуха на планете. Прозрачность атмосферы здесь была такова, что во время последней войны при создании опорной сети для обзорно-топографических карт геодезисты измеряли углы в треугольниках, стороны которых превышали сотню километров. При этом видимость на соседние пункты открывалась идеальная. Или ещё одно чудо природы - гигантские наледи, по-местному называемые тарынами, оседлавшие русла многих рек. Эти исполинские щитообразные массы подсвеченного июльским солнцем - более в бирюзу и зелень - льда производили неизгладимое впечатление. Тарыны хранили миллионы тонн чистейшей пресной воды.
Также масштабны были и наши планы. Согласно уточненному графику фламатер должен был покинуть Землю в трехмесячный срок. Не позднее августа... Оптимальное время - его первая половина. Желательно шестое число, на исходе земных суток. В этот период согласно расчетам Земля и Сатурн окажутся по разные стороны от Солнца. На взлет с нашей планеты, рейс до окрестностей окольцованного гиганта, на развертывание межзвездного комплекса, проверку и отладку систем, разогрев генераторов, прорыв суперповерхностной плевы было выделено не более двух суток. Задача в техническом плане чертовски сложная, но выполнимая, причем, решать её приходилось в достаточно узких политических рамках. Сформулированы они были в параграфах договора, заключенного между хранителями Земли и синклитом ди.
Вот его пункты:
– исчезновение с Земли должно производиться скрытно;
– допустимы побочные эффекты, причем, ни совокупность их, ни каждое отдельное явление не давали бы возможность определить истинную причину их возникновения;
Эти положения особых споров не вызвали. Расхождения наметились во время обсуждения третьего пункта, касавшегося возможного вреда, который мог быть нанесен земной ноосфере. Обе высокие договаривающиеся стороны два дня бились над формулировкой, спорам конца не было, пока этот пункт не был записан в редакции дона Мигеля Суареса из Перу, потомка Ильи-Кон-Тики-Виракочи, хранителя чудесной лодки, доставшейся ему от божественного прародителя. Изложен этот пункт был следующим образом:
– допустим минимальный и восполнимый вред земной ноосфере и околосолнечной экосистеме в пределах, не превышающих двойной афелий (сноска: наиболее удаленная от Солнца точка орбиты планеты или кометы.) Плутона.
Понятие "минимальный" расшифровывалось в особом секретном протоколе.
Четвертый пункт касался тайны проводимых мероприятий:
– обе высокие договаривающиеся стороны подтверждают необходимость соблюдения режима максимальной секретности. Недопустимы любые нарушения симметричности и иерархии всех временн(-пространственных континуумов, заполняющих объем Солнечной системы; деформация физических законов, а также любые сдвиги в социальном, политическом, мифологическом, культурном и моральном пластах.
Последний пункт констатировал установление отношений между договаривающимися сторонами и фактическое разрешение на убытие с поверхности планеты.
Определение "равноправные" даже не фигурировало при обсуждении, потому что было неясно, о каком равноправии могла идти речь между сонмом и функциональной - пусть даже разумной - машиной. Это все равно, что зверю договариваться о равенстве с деревом. Они могут взаимодействовать, но это может случиться только по уговору, чаще всего негласному.
Переговоры оказались под угрозой срыва, когда королева фей в резкой форме поставила вопрос о возвращении Сергея Очагова. В моем отсеке, где проводилось заседание, сразу наступила тишина. Затаилась мебель, на лету замерла капель за окном, округлились глаза у женщины, играющей в карты - я посматривал на неё через распахнутую в спальню дверь Даже свеча на картине перестала дымить... Мы напряженно ждали ответа.
Женщина на картине настороженно глянула на меня.
– Нам, представителям сонма, отвечающего за целостность и непрерывность развития духовной ауры Земли, понятны и в какой-то мере кажутся убедительными доводы, подтверждающие выполнение вами правил космического общежития...
– я решил поддержать членов синклита. В тот момент самым важным было не утратить доверие друг к другу.
Дверь в припортовую таверну внезапно распахнулась, и в зал вошли двое мужчин. У одного из них правый глаз был прикрыт черной кожаной заплатой. Они уселись за столом, рядом с женщинами. Теперь все пятеро заинтересованно смотрели в мою сторону.
– Вы вправе утверждать, - продолжил я, - что ваше участие в судьбе Сергея Очагова минимально. Что картина была нарисована его отцом, что он получил воздаяние по неразумности своей, поставив выше любви к ближнему жажду творчества или точнее - самовыражения. Сонм готов согласиться с утверждениями о вашей непричастности к пожару на даче, однако в этом деле есть обстоятельство, позволяющее нам поставить вопрос о возвращении подростка. Мы согласны, что Виктор Александрович Очагов наказал себя сам, но в чем вина матери подростка?