В рай без очереди
Шрифт:
– Не каркай, Депутат! – Я обеспокоенно наклонился над Ксанкой, с облегчением нащупал пульс. Девушка дышала, хотя глаза ее закатились, а на губах проступила пена. – Взяли, положим на нары дома. Если не оклемается, то вызовем… Ага, уже вызвали…
«Скорая» отпадает. И связаться с укатившим уже Кириллом я не мог. Закос, сволочь, скорее всего прикажет девчонку добить… Ситуация. Не нравилась мне эта черная жижа, честное слово. Если бы не настойчивое требование Ветерка, я бы еще крепко подумал, стоит ли заниматься лечением сомнительными препаратами сомнительного же состава и происхождения.
Но Ксанка дышала. Ее дыхание из хриплого и частого стало более глубоким. Через час после того, как я принес ее во флигель, девушка вспотела так, что одежду можно было буквально выжимать над тазиком. У Ветерка начался сильный жар. Вздохнув, я аккуратно освободил Ксанку от верхней одежды и, хоть старался не смотреть, неприятно удивился нездоровой, костлявой худобе и отдельным язвам не только на сгибах локтей, но и на бедрах, и у щиколоток.
Не приходя в сознание, девушка начала постанывать и слабо шевелиться. От ручьями сбегавшего пота намокло рваное армейское одеяло, которым я, за неимением ничего лучшего, прикрыл Ксанку. К полуночи стоны сменились лихорадочным бредом, но температура вроде бы спала. Под утро, стуча зубами и крупно дрожа, Ветерок шепотом попросила воды и надолго, жадно присосалась к бутылке. Затем, так же шепотом, попросила тазик и выгнала нас всех из флигеля.
Рвало ее долго и жестоко несколько часов подряд, причем приступы рвоты перемежались с сильной жаждой – воду девушка поглощала литрами. К окончанию мучительной «серии» Ксанка не смогла даже говорить и заснула до самого вечера. Ни пота, ни сильного жара на этот раз не было. К счастью, Закос и его «хлопчики» во флигеле не показывались целый день – из краем уха услышанного разговора бандитов я узнал, что Паня уехал по делам, как-то связанным с новым торговцем Пузырем. Не было их и наутро, хотя к дому Закоса подъехал джип с компьютером, книгами и приборами Ботаника, а от соседской усадьбы на проволоке протянули оптоволоконный кабель с заказанным Геной скоростным интернетом. Похоже, переговоры с Пузырем прошли успешно, и Ботаник оказался, скажем так, полезным. Но самого Бота я так и не увидел. Как, впрочем, и Егора. «Братец» тихонько сбежал ночью, прихватив некоторые вещи Депутата и вытащив остатки денег из куртки Ветерка. Девушка сказала, что оставалось у нее от моей суммы не больше полутора тысяч рублей, причем Егор выгреб даже металлическую мелочь и дешевую зажигалку.
– Плесень, – негромко, равнодушным тоном буркнула Ксанка относительно Егорушки. – Все с ним ясно было еще с первого курса. Ушлепок патлатый…
– А по мне, так хорошо, что этот щегол свалил, – добавил Депутат. – Не было у меня к нему доверия с первой же минуты. Подвел бы нас всех под монастырь, точно говорю. Зона гнильцу человечью наружу выворачивает, да так, что всех вокруг гнилушник такой и запачкает, если даже просто рядом постоит. Вот как-то раз ходил я с одним, кличка еще такая странная – Клепач. Щегол щеглом, вчерашний школяр, сопля… ну, значит, он такой и…
– Кося, будь любезен, умолкни, – сказал я даже немного резче, чем следовало, но Депутат кивнул и послушно заткнулся, нисколько не обидевшись. Похоже, давно привык товарищ к такому отношению. А вот мне нехорошо сделалось. Что Закосу, гаду этому, говорить? Ох, Ботаник, не подвести бы тебя…
– О, здорова, олени. – В окно флигеля сунулась широкая рязанская рожа Ляпы Песочка, здоровенного угреватого «быка», приставленного Закосом «сторожить лошков, ну». – Че делаете, шваль? Бг-гы… слышь, бабца, а ты как насчет перепиха? Хотя не, ты ща стремная, шо песец, одни ребра, хотя на рыло ниче вроде так. Ты это, когда выздоровеешь и отожрешься, то я у тебя первый буду, поэла, соска? Смотри не изменяй мне, а то отмудохаю до красных пузырей.
– Слышь, кабан кучерявый, я вот одного не пойму. Откормили тебя, как вижу, и даже рыло поперчили как следует, но вот пожарить забыли. Непорядок, ага. Могу исправить. Бензин в пятак хорошо помогает, корочка получается хрустящая. Жди.
– Слышь, шалава проколотая, я те щас самой рыло наперчу, с-стерва…
Я поднялся со стула и внимательно глянул на Ляпу. Тот хоть и порозовел от злости, но во флигель не сунулся. Видимо, Закос запретил «сталкеров ломать».
– О, ты глянь, какая морда нарисовалась из темноты. Попроще хлеборезку сочини, дятел. – Песочек хрустнул кулаками. – Где твой братец педовчатый?
– А вот свалил Егор ночью. Хреново сторожишь, лопоухий.
Ляпа изменился в лице. Сальную улыбку как ветром сдуло.
– Тэ… тэисть как эта свалил?
– Каком кверху. Не знаю. Ночью, видимо.
– Едрена во-ошь…
Песочек умчался. Депутат хмуро глянул ему вслед и на удивление немногословно буркнул:
– Натурально что-то будет.
Я молча кивнул.
Закос если и был зол, то виду не показывал. Приехал он через двадцать минут после сообщения, хмуро посмотрел на меня и громко втянул воздух сквозь зубы.
– Твоя работа, Фриланс?
– Нет. Ты же в курсе, что не могу я Генкой рисковать.
– В курсе, – грустно согласился бандит. – Верю, кстати. Так, кого я там присматривать поставил, а? Не тебя ли, Песочек мой родной?
– Шеф, да я… да блин… – Заикаясь, Ляпа затравленно оглянулся по сторонам, вжал голову в плечи. – Шеф, да я честно…
– Где же ты был этой ночью, Ляпушка?
– Да в буру до трех он резался, потом дрых и носками вонял, – с хохотком поведал Кенарь. – Пятихатку, сволота, у меня выиграл. Распустил ты своих солдат, босс. Непорядок. Ай-ай.
Закос вздохнул, поднял глаза к небу. На впалых скулах сыграли желваки.
– Великое небо, сколько раз молил я тебя даровать мне надежных и неглупых людей? Чем так прогневил я тебя, что посылаешь мне в помощники сплошных кретинов и мудаков? Скорбит душа моя, в печали и обломах проходит серая жизнь. Грешник, видно…
Паня еще раз горестно вздохнул и кивнул в сторону Ляпы:
– Кенарь, умница моя, оформи-ка паренька в поход. Надо, Ляпушка, сходить, ой как надо, – покачал головой Закос.
И Ляпа Песочек взревел раненым медведем:
– Буго-ор! Не н-на-адо, буго-ор… Я в натуре щас землю жрать буду, только не похо-од! Буго-ор, прости-и-и!..
Но из дома уже выволокли тощий рюкзак, обрез двустволки и старенький детектор аномалий.
– Я с ним пойду! – выпалил Песочек, крепко ухватив меня за плечо. – Вместо того патлатого я, ага?
– Нет, прелесть моя. Не годится такой расклад. – Паня сплюнул в пыль. – Не с ним ты за хабарком отправишься. Морда треснет.
– А с кем?