В роли себя самой
Шрифт:
Школа-студия и сам МХАТ - это яблоко от яблони. Иначе и быть не могло, конечно. Учась, я многого еще не знала, не понимала, но в целом у меня "никакое" чувство по отношению к четырем студенческим годам. Этот период для меня никакой: не горячий и не холодный. Не захватывающий как счастьем, так и несчастьем.
Думаю, что очень не случайно именно в этот период я вышла замуж - в семнадцать лет. И родила дочку в девятнадцать. Главная причина здесь не в "семейной традиции" ранних браков, хотя она и есть: мамина мама - в семнадцать лет, мама и папа - в те же семнадцать, я - то же самое... Только моя старшая дочь немножко затормозила эту гонку, и по ее "вине" я не успела стать бабушкой раньше сорока лет,
И все-таки традиция ни при чем. Я вышла (выскочила) замуж в то время, когда училась. Это при моем-то характере, при моей увлеченности профессией, работой актрисы! Если бы я действительно училась, мне было бы совсем не до замужества, совсем не до материнства. Учеба могла бы быть моей личной жизнью, глубоко интимной и захватывающей своими ощущениями. Так что в очень неожиданной для себя роли молодой жены я оказалась.... от нечего делать (если понимать слово "делать" как слово "работать"). Я заполняла нечто, что должно было быть заполнено. Удивительно ли, что мое первое замужество не оказалось ни удачным, ни долгим.
А вообще состоялось оно вот по какой причине - по очень "забавной", наверное. Мой старший брат Виктор учился в архитектурном институте. Семья наша жила в доме на улице Ермоловой, в большой трехкомнатной квартире, которая всегда была заполнена гостями - друзьями родителей, брата, моими. С утра бабушка варила "бочковой кофе": столько кофе, сколько требовалось, невозможно было сварить ни в каком кофейнике.
Все было очень хорошо, всегда крутились-вертелись разные компании, которые пересекались, разумеется: моя девчоночья и актерская - и компания брата, ребята-архитекторы. Виктор влюбился в мою подружку, взаимность не заставила себя ждать, и они решили пожениться. Все прекрасно - подали заявление, назначили день свадьбы, мы с моей будущей невесткой ночами обсуждали, какое будет платье и вообще как и что.
А в меня всегда были влюблены, как правило, сразу несколько кавалеров. К этому я привыкла, что это так и должно быть - рядом обязательно есть кто-то, кто сейчас в меня влюблен. И признаю, что в состоянии, когда в меня влюблено энное количество народу, я себя очень комфортно чувствовала, любила в это поиграться.
Что же из всего этого произошло дальше? А вот что. Однажды, когда мы в очередной раз обсуждали свадьбу во всех будущих подробностях и, в первую очередь, свадебное платье, мне вдруг так захотелось тоже... платье. Пусть простит мне Виталий эти слова. Я, честно говоря, любила его и мы с ним очень неплохо, по большому счету, прожили какие-то годы, но в принятии мной весьма внезапного решения платье оказалось всего важнее... Для моего платья уже сами собой возникли все "условия", этой затее не хватало только цели, а вернее - предлога. Во-первых, у нас была знакомая портниха в Доме моделей, где теперь руководит Слава Зайцев. Во-вторых, в шкафу уже лежал материал совершенно потрясающей красоты гипюр, да с люрексом, купленный мной в комиссионном магазине благодаря стараниям моей поклонницы, там работавшей. Что еще оставалось? Только одно - стать невестой...
И как-то, танцуя на одной из вечеринок, которые бывали ежедневно, я спросила у поклонника:
– Виталь, у тебя черный костюм есть?
– Нет.
– Совсем нет?
– Совсем. А что, нужен?
– Нужен.
– Будет!
– Вот, хорошо. Давай, быстро чтоб был черный костюм, потому что я за тебя выхожу замуж.
– Ч-ч-что, правда?
– Правда.
– А как родители?
Мне же было семнадцать лет, несовершеннолетняя для замужества. Но долго думать я не стала.
– Не знаю. Как хочешь. Вот это ты уже бери на себя. Хочешь, чтобы я стала твоей женой?
Я очень резко поставила вопрос перед человеком,
– Леночка, это мечта всей моей жизни!
– Ну вот, а теперь ты, значит, придумывай, как им говорить.
– Нет, ну как говорить? Семнадцать лет, нам никто не разрешит.
– И нет совсем такого варианта, чтобы разрешили?
– Есть вообще-то. Ну, если мы с тобой, допустим, уже живем, и родители не против. Тогда надо только взять официальное разрешение.
– Значит, идем и говорим, что мы уже давно живем.
И я тут же открываю дверь в комнату к родителям, и говорю:
– Мам, пап... Я должна вам сказать, что я тоже выхожу замуж. Потому что мы не хотим больше скрывать, мы давно уже с Виталиком живем вместе.
Вот так я им "открываю правду"... Я, которую ни Виталик, ни кто-либо другой не смел еще трогать. И, окончательно войдя в роль, на голубом актерском глазу продолжаю:
– Да, давайте мы сделаем так, чтобы ничего не было не сказано, чтобы не было неправды.
Родители расчувствовались, тем более что уже были на приподнятой волне в своем настроении: сын наконец-то женится, перестанет гулять... Ну и дочка сразу же пристроена. Семь бед - один ответ... А впрочем, как все замечательно!
И мигом пошли в исполком, взяли разрешение. Я вышла замуж.
Брат с женой были свидетелями у нас на свадьбе, мы - свидетелями у них. Но самое главное: мы с подругой сшили себе по два платья в Доме моделей, на первый и второй день. Длинные.
Вот, что это такое? Что за безалаберность в таком вопросе? Взять - и выйти с бухты-барахты замуж. Изменить свою судьбу, изменить судьбу другого человека. Всю жизнь меня воспитывали в самом серьезном отношении к замужеству: как это непросто, как это важно. Семья, дети, на всю жизнь... И дедушкины уроки, как не упасть и не столкнуть... И в результате - как вот так?
Виталий Мелик-Карамов второй раз так и не женился. Сначала, может быть, потому, что для него, человека внутренне очень ответственного, действительно были слишком болезненными переживания от разрыва. Сейчас мы с ним часто видимся, он говорит:
– Ты такой преподнесла мне урок, что большего я не хочу.
Это он не всерьез, но ведь жизнь-то ему я чуть не сломала... Можно шутить, но он - без семьи. Притом, что более семейного человека трудно себе представить. Я чувствую свою вину, она безусловно есть. Хотя разошлись мы не от того, что я не любила, обманула себя и его. Просто он действительно был создан для семьи, несмотря на свою молодость. И появилась бы у него семья, раньше или позже, с другой женщиной, более близкой ему по взглядам, по пониманию того, кем должен быть в ее жизни муж. А я поторопилась, меня подтолкнула пустота, никакое ощущение себя во время учебы.
Историю замужества я рассказала, теперь, естественно, на очереди история развода. Виталик был, как я уже сказала, очень семейным. Он ревновал меня к театру, к ролям. Запрещал мне поцеловаться на сцене, а я играла в спектакле "Валентин и Валентина". Это уже вконец меня подрубило. Был поставлен ультиматум:
– Или я, или театр!
– Театр!
Одним словом все отрезала, взяла ребенка - и уехала.
Виталий хотел много детей, хотел жить в семье. Мы и старались так жить: я готовила, стирала, мы друг друга ждали и встречали после лекций, практики, работы. Мне нравилось это. Но нравилось "от сих - до сих", до необходимости жертвовать работой. И если я вышла замуж, мягко говоря, ненормальным образом, то ребенка родила еще того ненормальней. Я в те годы совсем не стремилась иметь детей, будь моя воля - уж с этим-то я бы не торопилась. Но оказалось, что проще родить, чем каждый день воевать и объяснять снова и снова, почему я не хочу пока заводить детей.