В руках дьявола
Шрифт:
Раздвигаю её ноги, просовываю руку между них, размещаю ладонь под животом и тяну Никки на себя и вверх, заставляя опустить голову на руки, приподнять и оттопырить зад и полностью раскрыться передо мной.
Опускаюсь на колени, развожу её ягодицы, и Никки дёргается, но я держу крепко. Задеваю губами нежную плоть, очерчиваю языком половые губы и втягиваю бесподобный аромат. Крышесносно. Так, как я себе всегда и представлял. Никки вкусная и нежная. От этого сочетания в голове нарастает туман.
Ощущаю слабость в конечностях, а в паху — огненный накал.
Она охает, когда я легонько дую на половые губы. Издаёт тихий писк, стоит начать наглаживать клитор языком. И всё ещё дрожит. Но Никки боится не меня, а себя. Боится этих новых для неё ощущений. Боится, что ей понравится. Боится привыкнуть.
Дразню её, искушаю поддаться похоти, которую Никки прячет очень глубоко и виртуозно скрывает, соблазняю и сам схожу с ума от нашей близости, прикосновений к распалённой плоти и ответной реакции на мои ласки.
Да, Никки течёт. И я жадно всасываю её соки, прикусываю клитор, несколько раз ритмично ударяю по нему языком. А затем ласкаю. Провожу языком вверх, вниз, снова вверх… и вниз… И несколько раз по кругу. А потом опять ударяю по возбуждённому бугорку. Надавливаю. Ударяю. Всасываю и, не выпуская из плена губ, быстро натираю языком. Пускаю в ход зубы, легонько прикусываю и сразу отпускаю. Но лишь затем, чтобы пройтись расслабленным языком по всей промежности. Медленно. Дразняще. И так мучительно для меня.
Никки стонет. Тихо. Несмело. Но она стонет и стекает мне на язык, не в силах бороться с естественной реакцией тела.
Когда её стоны становятся громче, меня кроет так нещадно, что я вцепляюсь в нежные бёдра и раскачиваю их, насаживая на язык. Затем шлёпаю по ним и упиваюсь красными отметинами от шлепков. И снова раскачиваю, трахая Никки языком, увеличивая амплитуду и впиваясь пальцами в тонкую кожу.
Меня несёт. Поднимаюсь на ноги, прижимаю член к мокрой промежности, трусь о половые губы и захожусь отборным матом, до того сильно хочется оказаться внутри неё. Слегка погружаю головку в истекающую соками вагину и тут же вытаскиваю, дразня и Никки, и себя. Себя, разумеется, сильнее в сто крат.
Никки больше не дрожит. Стонет, царапает ногтями обивку дивана и сама трётся промежностью о член, оставляя на нём влажные следы. Эта картина прекрасна. Но мне нужно держать себя в руках, иначе сорвусь и отымею её настолько жёстко, что сведу на нет все свои старания.
Тяну Никки на себя, размещаю член между её ног, приказываю свести их. Пальцами одной руки натираю клитор, а другой — стискиваю грудь. И не прекращаю водить членом вдоль половых губ.
Никки бормочет что-то в исступлении, вконец расслабляется в моих руках и кончает, не сдерживая криков. Она сжимает бёдра и дрожит так сильно, что я едва не улетаю следом за ней.
— Ужин в восемь, — сухо произношу, отпуская её. — До этого будь в своей комнате. За тобой зайдут
Подхватываю с пола плавки, быстро покидаю террасу, направляюсь в свою спальню и сразу иду под душ. Мне требуется лишь несколько движений рукой, чтобы достичь разрядки.
Хорошо, что я вовремя тормознул себя, когда доводил Никки до финиша. Не стоит давать ей понять, насколько сильно меня от неё штырит.
Глава 6
Никки
Вера в себя, абстрагирование от реальности и представление, какой может быть моя жизнь, давали мне силы жить дальше. Как бы со мной ни обращались, что бы мне ни приходилось делать, я не сломалась и не сдалась. Пряталась в своём выдуманном мире и была относительно в порядке.
До сегодняшнего дня. Пока Демиан не вытащил прошлое на поверхность.
Он вскрыл мои раны, и теперь они кровоточат. Ему не нужна красивая кукла. Демиан хочет вылепить меня по образу и подобию своему. Отравить ненавистью и безумием. И наблюдать, как я корчусь в агонии — живая снаружи и мёртвая внутри.
Демиан вывалил мне правду о моём отце. Я почему-то чувствую, что он не соврал, хоть и не хочу это признавать. И если сказанное действительно правда, то я ничуть не лучше.
Я убила троих людей по приказу Моргана. Это были его партнёры. Он приказал мне вонзить им в горло нож во время секса, а потом забрал их бизнес. Если бы я не сделала этого, с меня бы содрали кожу. Живьём. Я выбрала себя и свою жизнь. Да, гордиться тут нечем. Однако много ли тех, кто бесстрашно принял бы ту участь, которая была мне уготована в случае моего отказа выполнить приказ?
И откуда Демиану это известно?
Мы те, кем хотим быть, а не те, кем нас быть заставили. И мы никому не обязаны открывать свою боль.
Но Демиан знает. Он знает обо мне всё, я уверена. А я ведь даже самой себе запрещала об этом помнить.
Провожу рукой по волосам, уложенным мягкими волнами, и медленно поворачиваюсь вокруг своей оси перед зеркалом. Длинное платье с открытой спиной великолепно. Серебристая ткань чуть просвечивает под светом лампы, являя взору изгибы моего тела и возбуждённо торчащие соски.
Это всё Демиан виноват. И вроде я должна его ненавидеть и остерегаться из-за того, что он наговорил мне и как себя вёл, но мысленно я всё время возвращаюсь к тому, что произошло между нами после перепалки. Я кончила от его ласк уже дважды. И хочу ещё. Я жажду близости с этим мужчиной… Просто в голове не укладывается. Но это было настолько прекрасно, ярко и чувственно, что я до сих пор на взводе. Его запах преследует меня, обволакивая дымкой дурмана. Я ходила в душ, но запах въелся под кожу, забился в ноздри и прочно засел на подкорке.