В руках дьявола

Влад Мэри

— Совсем сдурела? — шиплю, не поднимая головы.

— Вставай! — шипит Доротеа в ответ. — Вставай, пока я не проломила тебе башку!

— Хватит на сегодня.

— Когда я скажу, тогда и хватит!

Она возникает передо мной, замахивается деревянной дубиной и обрушивает её мне на грудь, выбивая из меня воздух, а заодно и способность функционировать. Лежу в траве и корчусь от простреливающей боли. Вдохнуть не могу, выдохнуть — тоже. Шевелю губами и скребу пальцами о землю, дожидаясь, когда тело снова начнёт

меня слушаться.

— Чайник поставлю, — ворчит Доротеа и направляется к дому. — Слабак.

Едва ко мне возвращается способность двигаться, я соскребаю себя с земли и иду к неприметному жилищу, но внутрь заходить не спешу. Потом умоюсь. Достаю сигареты, сажусь в кресло-качалку, стоящее на веранде, и закуриваю.

Через пару-тройку минут Доротеа выносит поднос с чашками и заварочным чайником и ставит его на столик. Она неодобрительно морщится от дыма, но ничего не говорит. Молча разливает заварку по чашкам, наполняет их кипятком. Резкий травяной запах ударяет в ноздри.

— Опять будешь отпаивать меня этой гадостью?

— Чем тебе не нравится травяной чай? Мои сборы полезны. Благотворно влияют на сон и потенцию, ускоряют регенерацию. Неужели ты забыл, что жив в том числе и благодаря им?

— И ещё благодаря той мерзости, которой ты меня натирала.

— Мазь из настойки, — с гордостью произносит Доротеа и отхлёбывает из чашки. — Пей. Совсем хилый стал. Мышцы есть, а сила где? Они у тебя для красоты, что ли? Тебе нужно чаще приезжать сюда, это место заряжает.

— Ну, — тушу сигарету в самодельной пепельнице. — Оно и видно. Цветёшь и пахнешь. Сколько тебе лет, Доротеа?

— А тебе-то что?

— Просто интересно.

Оглядываю её, пытаясь прикинуть хотя бы примерно, но теряюсь в догадках. Восемьдесят? Девяносто? На вид — да. Однако Доротеа только кажется старухой. На самом деле она гибкая, быстрая и очень сильная. Неужели свежий воздух и травки дают такой эффект? Если да, то на старости лет тоже переберусь в эту глушь. Если, конечно, доживу до старости.

— Много, — отвечает наконец Доротеа.

— Это я и сам вижу.

— А большего тебе знать и необязательно. Чего ты прячешься тут?

— Не нравится моя компания?

— Десятый день на моей шее сидишь, — ворчит она, однако я знаю, что на самом деле Доротеа очень рада моему приезду. — Я буду счастлива, если ты станешь чаще приезжать. Но только на день-два, не больше.

— То есть я мешаю?

— У меня есть и свои дела. Не всё ж с тобой возиться. И ты так и не сказал мне, почему решил тут задержаться. Чего стряслось у тебя? В розыск объявили?

— Нет, — усмехаюсь и делаю глоток горячей жижи. На вкус вроде ничего, однако нужно быть аккуратнее с этой гадостью. От некоторых травок Доротеи могут быть глюки.

— Тогда чего припёрся? Только не ври, что соскучился. Ты ко мне несколько месяцев не

заглядывал.

— А сама не знаешь? Ну же, Доротеа, удиви меня. Тебя ж не просто так прозвали знахаркой и ведьмой.

— Про что именно мне нужно знать? Про то, что ты решил отравить Моргана и выкрасть амулет Дрогаса? Про то, что Никки Гонсалес теперь живёт у тебя? Или про то, что ты навредил ей? Или про то, что боишься своих чувств к этой девушке?

Может, Доротеа и правда ведьма? Вот только не верю я во всю эту чушь. Не хватало ещё вступить в секту дебилов, которые гоняются за этим амулетом. По слухам, которые Доротеа только что подтвердила, и заверению моего источника медальон сейчас находится у Моргана. Однако это ненадолго.

Но откуда Доротеа знает о Никки? Хотя вполне могла просто услышать, не исключаю такой возможности. Доротеа же не безвылазно тут торчит. Выбирается иногда на рынок. Там и могла нахвататься сплетен. Языки — они без костей. Однако от кого Доротеа могла узнать про то, что я сделал с Никки? Но ведь она и не уточнила. Возможно, это вообще просто предположение.

— Тебе удобно прятаться за безумием, списывая на него все свои неверные решения, — Доротеа причмокивает и кладёт в рот какую-то сладость.

Даже пробовать не хочу, мне чая хватило. Он, по ходу, всё же галлюциногенный, потому что очертания предметов начинают расплываться, перетекая в другие формы. Краски становятся ярче, а воздух делается тяжёлым и вязким. Оттягиваю ворот футболки, вытираю пот со лба и понимаю, что не чувствую кончики пальцев.

— А, может, я и правда безумен? — спрашиваю, наблюдая, как перила меняют форму. Ну, приехали. — Не рассматривала такой вариант?

— Ты тот, кем себя называешь.

— Меня называют чокнутым Дьяволом.

— А как зовёшь себя ты?

— Никак.

— То есть ты безликое пятно? — её голос отражается эхом в голове.

— Да, наверное, так.

— И ты думаешь, что недостоин жить.

— С чего ты взяла?

— Твои вредные привычки.

— Не начинай.

— Ты сам себя разрушаешь, сознательно блокируешь свою силу, но тебе кажется, что виноват весь мир и он несправедлив к тебе. Но всё не так. Вина лишь на тебе. Только на тебе.

— Ты за этим опоила меня? Чтобы прочитать лекцию о вреде курения?

— Смотри глубже, Демиан. Всегда смотри глубже.

— Ты сделала то, что я просил? — спрашиваю, пока ещё способен ворочать языком и хоть что-то понимать.

— А ты уверен, что оно тебе нужно?

— Твои яды самые лучшие.

— Я не это имела в виду. Амулет Дрогаса — это не игрушка, Демиан. Ты уверен, что он тебе нужен?

— И ты туда же? Это просто камень, окантованный серебром и приваренный к цепочке. Только и всего. Разумеется, он мне нужен. На этой хреновине можно очень солидно навариться.