В садах чудес

Ботонд Клари

Йенхаров послушно начал срывать придорожные цветы. Вскоре он уже нес целый букет скромных цветов.

— Конечно, это не то что садовые цветы или спелые плоды, а тем более, жареный гусь или бочонок пива, зато мы искренни в нашем преклонении перед милостью древнего Нуна, бога предвечного океана, — сказал Сет Хамвес.

Без приключений добрались братья до заброшенного храма. Тихо вошли и возложили на алтарь цветы.

Было так странно. Они столько пережили, столько чудес видели, а здесь по-прежнему тихо, покойно, словно бы и не было на свете никаких приключений, никаких страстей.

Сет Хамвес поднял повыше железный сундучок.

— О Неферкептах, жрец мудрейшего Нуна, мы принесли тебе то, о чем ты просил. Возьми! Твой сын шлет тебе привет. Он по-прежнему любит тебя и помнит все то, чему ты учил его. Он добр, благороден и ни в чем не повинен.

Голос юноши гулко отдавался под сводами древнего храма.

Сет Хамвес замолчал. Братья ждали ответа, но молчание царило вокруг.

— Мне кажется, мы должны открыть сундук, — прошептал Йенхаров, склоняясь к брату.

Сет Хамвес кивнул, соглашаясь.

Он поставил сундук на пол, взялся за крышку и она легко открылась. Но едва он вынул из железного сундука сундучок бронзовый, как железный тотчас растворился, растаял в воздухе. А когда в руках Сета Хамвеса оказался деревянный сундучок, исчез бронзовый. То же случилось со шкатулкой из слоновой кости и со шкатулкой из серебра. Наконец в руках Сета Хамвеса осталась заветная золотая шкатулка. Он почувствовал, как забилось сердце, когда он открывал ее. Ему казалось, что он может помимо своей воли развернуть свиток и прочесть роковые слова.

Золотая шкатулка исчезла. Сет Хамвес бережно удерживал на ладонях вытянутых рук свернутый папирусный свиток.

И вдруг он ощутил, как ладоням сделалось легко и свободно. Свиток Познания растворился в воздухе, как и вмещавшие его шкатулки и сундуки.

— Благодарю вас, Сет Хамвес и Йенхаров, — раздался голос старого жреца. — Благодарю вас за все. Теперь я покидаю этот храм. Прощайте и будьте счастливы.

Очертания храмовых колонн и сводов сделались зыбкими, призрачными. И вот уже братья стояли на широком лугу, поросшем чудесной зеленой травой, из которой выглядывали желтые сердцевинки нарциссов, окруженные белыми лепестками.

— Смотри! — Йенхаров вытянул руку.

На дороге, прижимая обеими руками к груди букет цветов, остановилась девушка в голубом платье. Ее каштановые волосы были стянуты на затылке красной лентой. Спокойное чистое лицо выражало детское изумление.

— Я бегу, — сказал Йенхаров брату. — Надо поскорее сказать родителям, что мы вернулись. Будем ждать вас.

Хари стрелой промчался мимо изумленной девушки и вскоре скрылся вдали.

Осторожно обходя цветы, Сет Хамвес пошел навстречу девушке.

— Здравствуй, Ренси! Ты шла сюда?

Она смущенно кивнула.

— Ты знала, что мы уже здесь?

— Да, я видела, как вы шли мимо нашего дома, — она немного осмелела. — Я хотела прийти раньше вас и возложить на алтарь цветы в благодарность за ваше счастливое возвращение. Но вы опередили меня.

— Ты отдала наше письмо родителям?

— В тот же вечер. Ваша мать приносила жертвы всем богам, молилась о вас. Но я думала, вы вернетесь позднее.

— Тебе так хотелось?

— Нет, нет. Просто я как-то настроилась на то, что тебя долго не будет и я все смогу обдумать. Понимаешь, когда ты был здесь, мне было больно, потому что… я знала, что ты не любишь меня. А когда ты уехал, я ждала тебя и мне казалось, что ты немного полюбил меня.

— Это правда, Ренси. Только не произноси этого слова «немного». Я просто полюбил тебя. Это правда.

Девушка протянула ему цветы. Он принял букет.

— И ты не побоялась прийти сюда, в этот заброшенный храм? — спросил он.

— Я ведь знала, что ты ходишь сюда. И однажды я решила прийти сюда одна. Это случилось вскоре после твоего отъезда. Я взяла с собой маленький кинжал, который мать оставила мне в наследство; наполнила корзину спелыми плодами, и в полдень, когда моя старая кормилица уснула, я отправилась сюда. Оказалось, что здесь совсем не страшно. Я возложила плоды на алтарь и помолилась богу, во имя коего был воздвигнут этот храм. Я не знала, что это за бог. И вдруг раздался мягкий голос: «Не бойся, Ренси. Здесь никто не причинит тебе зла». Я вздрогнула, обернулась и увидела старого человека с добрым лицом. Его звали Неферкептах. А храм этот был посвящен милостивому Нуну, богу предвечного океана. И Неферкептах был жрецом Нуна. Он много рассказывал о тебе. И о свитке Познания он мне рассказал. Я ему говорила, что ты не развернешь свиток, не прочтешь страшные слова, и он верил мне.

— Скажи, Ренси, а ты сама хотела бы увидеть свиток Познания и начертанные на нем письмена?

— Нет, Сети, не хотела бы, — серьезно ответила девушка. — Почему? Может быть, это дурно, но я не могу хотеть невозможного, мечтать о недостижимом.

— Значит, когда ты мечтала обо мне, ты верила в то, что я когда-нибудь полюблю тебя?

— Мне было все равно. Я просто привыкла любить тебя. Порою мне кажется, что я любила тебя всегда.

— А о своем сыне старый жрец рассказывал тебе?

— Рассказывал. Он очень любит его.

— И ты знала, что после нашего возвращения храм превратится в цветущий луг?

— Что ты, нет. Знаешь, по-моему, даже сам жрец Неферкептах об этом не знал.

— А твой отец здесь?

— Должен вернуться на днях. Может быть, даже сегодня.

— Что ж, пойдем, Ренси. Наверное, нас уже ждут.

Одной рукой удерживая букет, Сет Хамвес протянул другую девушке. Они медленно пошли по дороге, миновали усадьбу Дутнахта. Они шли молча. Изредка приостанавливались и смотрели друг на друга. И смешливо улыбались.

Они уже подходили к дому Инпу, отца Сета Хамвеса и Йенхарова, когда навстречу им кинулся нетерпеливый и радостно возбужденный Хари.

— Сети! Ренси! Вернулся Дутнахт! Твой отец, Ренси! Вернулся сегодня. Он привез добрую весть из Мемфиса. Сети! Твое толкование сказания о путешествии богини Исет признано лучшим! Дутнахт привез приглашение. Наверное, тебя включат в жреческую коллегию.

— Поедем в Мемфис, Ренси? — Сет Хамвес обернулся к девушке. — Поплывем на корабле твоего отца.

Девушка кивнула, покраснев.