В садах чудес

Ботонд Клари

Вскоре была составлена дарственная по всем правилам, согласно которой все имущество Сета Хамвеса переходило еще при его жизни к его супруге Табубу. Писец сидел на циновке, скрестив ноги, и пристально смотрел то на Сета Хамвеса, то на красавицу Табубу. Табубу хмурилась.

— Что с тобой? — спросил Сет Хамвес, встревожившись.

— Ничего, — холеное лицо Табубу помрачнело. — Ведь у тебя есть младший брат. Неужели ты забыл? Конечно, он попытается оспорить мои права.

Сет Хамвес вспомнил, что у него действительно есть младший брат по имени Йенхаров. Кажется, они дружили, в детстве. Он давно не видел Йенхарова и ощутил его чужим себе. Да, да, родной брат, он имеет какие-то права на имущество Сета Хамвеса; он будет помехой… Сет Хамвес досадливо сдвинул брови.

— Что я должен сделать? — он обернулся к Табубу.

— Решай сам, — плавным движением она заложила руки за спину.

— Пусть это сделает кто-нибудь из твоих слуг, — быстро произнес Сет Хамвес.

Табубу сдержанно кивнула.

Затем она приказала писцу и служанке удалиться.

Когда они ушли, Табубу приблизилась к одной из стен и провела кончиком пальца по едва приметному выступу. Отворилась дверь и показался человек в темной одежде. Лицо его было прикрыто черным платком. Он сделал шаг вперед и поклонился Сету Хамвесу и красавице Табубу.

— Можешь приказать ему; он исполнит все, что ты пожелаешь, — обернулась Табубу к Сету Хамвесу, — и будет молчать, — добавила она, зловеще улыбнувшись.

Не мешкая ни мгновения, Сет Хамвес обратился к человеку в темной одежде.

— Доберись до Мемфиса. Там отыщешь моего брата. Его имя Йенхаров. Сделай так, чтобы его на стало.

— Что же я должен сделать, — пришептывая по-змеиному, спросил человек в темном, — быть может, увезти его далеко и там продать в рабство?

— Нет, — быстро откликнулась Табубу.

— Нет, — как эхо, повторил Сет Хамвес.

— Быть может, я должен оставить его в пустыне или бросить в колодец? — продолжал спрашивать человек в темной одежде.

— Нет, нет, — раздраженно отвечала Табубу, — его могут спасти.

— Да, его могут спасти, — повторил Сет Хамвес.

— Что же я должен сделать?

Сет Хамвес облизнул пересохшие внезапно губы. На какое-то мгновение он почувствовал, что ему трудно высказать свое желание, облечь в слова, сказанные громким голосом. Он предпочел бы, чтобы его желание было угадано. Табубу и человек в темном ждали.

— Ты должен убить его! — быстро, как только мог, проговорил Сет Хамвес…

И сразу же тело пронизала мучительная боль, словно ожгли раскаленным железом кожу. В висках застучало. Страшный холод сковал члены.

Сет Хамвес открыл глаза.

Он лежал на горячем песке. Боль не отпускала. Он с трудом приподнял голову. Вокруг — безмолвная, жаркая, бескрайняя пустыня. Он помнил красавицу Табубу и помнил, что только что пожелал, чтобы умертвили его брата Йенхарова. Помнил он и о свитке Познания. Значит, он прочел таинственные слова. Но что это были за слова, он не помнил.

Значит, гибель. Но теперь, после того, как он хотел, чтобы убили Йенхарова, теперь все равно…

Сет Хамвес лежал ничком, обнаженный, на жгучем колючем песке. Он снова закрыл глаза…

Тихий голос старого Неферкептаха, жреца бога Нуна, заполнил гаснущее сознание юноши. Перед глазами прояснилось, силы постепенно возвращались.

— Сет Хамвес, ты спасен. Злым духам все же удалось соблазнить тебя, но ты не ведал, что творишь, ты не знал, что держишь в руках свиток Познания и читаешь магические слова. Ты прощен и спасен.

Сет Хамвес мгновенно припомнил себя на палубе корабля под тентом. Если бы он знал тогда!..

— Теперь ты видишь, — продолжил тихий мягкий голос жреца, — возможность властвовать над другими людьми и безоглядно предаваться плотским наслаждениям — вот что привлекает человека. И вот почему нельзя позволить ему овладеть абсолютным сладостным Познанием. Ты овладел им, сам того не сознавая. То, что произошло с тобой, — грубо и просто. Если бы ты овладел Познанием осознанно и не погиб тотчас же, сломленный его силой и чистотой, ты успел бы совершить много утонченного зла, прежде чем боги, спасая род человеческий, умертвили бы тебя. Но теперь ты все знаешь и обещаю тебе, ты сохранишь это знание. Ты прощен и спасен!

Глава тридцать девятая

Кое-что проясняется

«Возьми все», — прочел Пауль на листке.

В первые секунды ему показалось странным само то, что он нацарапал на листке эти слова. Когда? Машинально, должно быть. А, впрочем, можно найти объяснение. Кажется, это Регина когда-то сказала ему, что она будет иметь все, или хочет иметь все. Да, что-то вроде того…

Дверь громко хлопнула. В комнату ворвались герр Оскар, жилец-коммивояжер, и фрау Минна.

Все трое, Регина, герр Оскар, фрау Минна, странно вытягивая головы, бросились к Паулю. Они вытягивали также и руки, явно стремясь вырвать из рук Пауля листок.

— Сам, сам, — кричал герр Оскар. — Он должен отдать сам.

— Он прочел, он прочел, — визжала фрау Минна.

— Мне, мне! — тонко вскрикивала Регина.

Тогда Пауль крепко зажал в пальцах листок, вовсе не собираясь никому отдавать его.

Коммивояжер, фрау Минна и Регина суетились вокруг него, но приблизиться не могли. Что-то не подпускало их к Паулю.

Паулю захотелось, чтобы они ушли. Он махнул в их сторону пресловутым листком. Они попятились к двери и, толкая друг друга, покинули комнату. Он подошел к двери и крепко, по-хозяйски, захлопнул.

Пауль вернулся к столу и сел. Ему не было страшно. Конечно, все это было невообразимо, фантастично, нелепо, но это было именно так. Он начал все понимать.

Эта бумажка, которую он держит в руке, и есть таинственный свиток Познания. Паулю он кажется обыкновенным бумажным листком, на котором по-немецки написаны два слова; Сету Хамвесу — папирусным свитком с иероглифами; еще кому-то — пергаментом, и так далее. Ибо человеку суждено видеть вместо истинного свитка Познания привычный писчий материал и привычные слова родного языка.