В садах чудес
Шрифт:
Изредка мимо меня проезжали повозки, груженые виноградом. Возницы пошучивали со мной безобидно. Я шла с открытым лицом, перекинув через руку свое темное покрывало.
Вечерело. Девушки и молодые женщины с песнями потянулись из виноградников. Я задумалась о ночевке. Хотела было попроситься ночевать в какой-нибудь деревенский дом, но после решила, что лягу спать на воздухе.
Я свернула с дороги в рощу. Села у ручья, перекусила. Постелила на траву свое покрывало, завернулась в него и вскоре крепко уснула.
Несколько раз просыпалась ночью, открывала глаза и видела высоко, среди слабо колышущейся
Так я пришла в тот самый городок, где после встретилась с Грегорио.
Я увидела придорожный трактир, и он показался мне чистым. Переговорила с хозяином и его женой, и они взяли меня на кухню — мыть посуду. Может показаться странным, что я, молодая женщина, уже успевшая немало испытать, повидавшая грязные комнаты портовых притонов, придавала такое значение порядочности, чистоте, опрятности. Но я не нахожу в этом ничего удивительного, по натуре я вовсе не обитательница узких улочек и подозрительных каморок.
Хозяйка отвела мне небольшую комнату, где жила еще одна служанка, немолодая, но пытавшаяся казаться еще достаточно молодой. Одно обстоятельство порадовало меня — и хозяева трактира, и слуги, и служанки относились ко мне почтительно. И ведь это странно — почтительное отношение к бедной одинокой девушке. Была ли тому причиной моя красота? Думаю, что нет. На свете немало красавиц, которых мучат грубостью. Просто мне хотелось, чтобы со мной обращались почтительно. У меня было такое желание. Разумеется, вы можете сказать, что у каждого из нас множество желаний, на которые ни малейшего внимания не обращают окружающие. Но я уверена, что существуют желания, настолько захватывающие твою душу, что и окружающие тебя люди невольно повинуются этим твоим желаниям. К сожалению, мы над своими желаниями не властны, оттого многие из них не исполняются вовсе, а иные исполняются совсем не так, как нам бы хотелось.
Я работала с удовольствием, мыла тарелки, чистила медную посуду. Было приятно видеть вокруг чистоту, созданную собственными руками.
Однажды хозяйка позвала меня — принести чистые тарелки. В комнате за столом сидел молодой человек. Это был Грегорио. Первое чувство, которое я испытала к нему, было — досада. Я подумала — вот юноша, уже готовый влюбиться в меня, а я никогда не полюблю его, он примет вид мученика, а я невольно буду чувствовать себя виновной.
Но если я за что и люблю жизнь, так это за то, что не успеешь облечь ее уроки в некие твердые заповеди, как она сама уже спешит их опровергнуть, именно это в жизни и прелестно!
Бережное внимание, которым окружил меня Грегорио, искренность этого юноши — постепенно покорили меня. Я почувствовала себя любимой человеком, к которому и сама неравнодушна. Я приняла предложение Грегорио переселиться к нему. Так, впервые я сделалась хозяйкой дома. Теперь я могла убирать комнаты по собственному вкусу, заказывать кушанье. Но самое чудесное — это исполнять желания человека, любящего тебя!
Многое из того, о чем я сейчас вам поведала, Грегорио уже знает!
Глава 15
Романо, молодой начальник стражи, получал явное удовольствие, ведя рассказ от имени прекрасной Кларинды, воспроизводя
— Кларинда замолчала. Отец не торопился говорить. А я, мальчик, услышал столько нового в тот вечер, что еще должен был осмыслить все это.
Мы сидели молча, глядя на темную садовую зелень.
Наконец отец заговорил, он обратился к старшему брату.
— Что ты скажешь, Грегорио?
Грегорио поднялся, в волнении сжал пальцы и ответил следующим образом:
— Отец! Я уверен, что то, что ты сейчас услышал, показалось тебе по меньшей мере странным! Я даже не удивлюсь, если узнаю, что многое в рассказе Кларинды возмутило тебя! Но мне кажется, что я понимаю эту удивительную девушку лучше, чем кто бы то ни было! И это потому, что я люблю ее! Когда любишь человека, тогда не испытываешь желания наставлять, исправлять его, нет, тогда просто понимаешь мотивы его поступков, жалеешь его, пытаешься помочь ему! В сущности, Кларинда очень беззащитна и чиста! Она похожа на оба своих имени — «Кларинда» — «светлая» и «Седеф» — «перламутр». В ней есть какая-то извечная свободность ребенка! Я не могу назвать ее женщиной, в ней сильно какое-то странное ощущение девственности — цветение, чистота, радуга надежд!
Отец с явным удовольствием слушал старшего сына.
Кларинда вздрогнула, когда Грегорио сказал о двух ее именах. А когда он заговорил о девственности, она нежно засмеялась и очаровательным движением взяла его руки в свои.
— Ах, Грегорио, милый, по твоим словам выходит, что я всего лишь — несчастная старая дева, весь свой век живущая несбыточными надеждами! Что ж, возможно, ты и прав! — она посерьезнела.
Грегорио порывисто прижал к губам своим ее ладони.
— Я не знал прежде, что у меня такой умный старший сын, — тихо проговорил отец. — Признаюсь, я почитал моего Грегорио неудачником. Или это любовь так умудрила тебя, Грегорио?
— Любовь, — произнесла Кларинда, — явилась всего лишь ключом, мессир Джакомо, ключом, отворившим сокровищницу, в которой хранились тонкий ум и нежные чувства вашего сына!
Грегорио склонил голову.
— За чем же дело стало! — воскликнул отец. — Надо готовиться к свадьбе! Мы удивим весь город! Пусть увидят, какая невестка у лекаря Джакомо! Какому королю, какому герцогу доставалась подобная супруга!
Грегорио и Кларинда смущенно молчали.
— Что же вы? Грегорио! — отец недоумевал.
— Мне трудно говорить об этом, — начал Грегорио. — Если я просто скажу, что Кларинда не хочет быть моей женой, ты подумаешь, будто можно уговорами добиться ее согласия. Но я давно уже понял, что это не так. Она желает быть свободной! Ведь ее любовь и меня сделала свободным, как бы высвободив мою подлинную природу!
— Ну, поступайте, как знаете! — отец насупился.
— Дорогой мессир Джакомо! — Кларинда встала перед ним. — Грегорио знает, узнайте и вы! Я не могу стать его женой, потому что люблю другого человека! Я люблю его и предчувствую — когда-нибудь мы соединимся и не разочаруемся друг в друге! Я откровенна с вами! Мне больно, что он не может насладиться моим юным расцветом! Я не понимаю, почему судьба наша такова, но она именно такова! Простите меня!