В садах чудес
Шрифт:
Ты понимаешь, Романо, что такому человеку легко было явиться в любом обличье.
Каким он показался Дзало, я не знаю. Но Дзало доверился ему. Старик сказал, что ему нужна смерть Грегорио. Если Дзало убьет Грегорио, то примет его облик, унаследует его имущество, заново женится на своей жене и будет жить счастливо и безбедно. Дзало соблазнился подобной перспективой. Они решили, что лучше всего будет убить Грегорио в пустынном месте у моря. Дзало и Грегорио пришли на берег. Старик уже ждал, спрятавшись за каменной грядой. Но вышло все немного иначе, чем он полагал, то есть совсем иначе. Грегорио и Дзало принялись состязаться,
Старик вытащил на берег два мертвых тела. Казалось бы, желание его было исполнено — перед ним лежал мертвый Грегорио. Но как я уже тебе сказала, Романо, старик — человек искусства! Постояв немного над мертвецами, он оттащил их за камни, чтобы не нашли раньше времени. Затем ушел и вскоре вернулся, подсвистывая кудлатую собаку. Он манил кудлатого пса тихим свистом и пес бежал за ним.
То было пустынное место и никто ничего не мог видеть. У воды лежали мертвые тела двух молодых людей. В сущности, на самом деле все осталось как было. Но старик пожелал — и люди стали видеть все иначе. Мертвый Грегорио принял обличие Дзало. Пес вначале принял облик Дзало, затем — Грегорио. А тело Дзало старик унес и тайком захоронил в вашем склепе. Но я, уже овладевшая немного знанием, ясно видела пса.
Старик уверил меня, что справедливость будет восстановлена. И вот во время свадьбы все узналось. А собака убежала куда-то, она ведь ни в чем не повинна!
— Кларинда, — начал я. — Этот старик — злой колдун, мучающий людей и животных. Он — существо извращенное, желания его подлы! Ты не должна оставаться с ним!
— Нет, Романо! Я останусь и овладею знанием! Я пришла к тебе только для того, чтобы ты узнал правду, ничего не боялся и не верил ни в какое колдовство! А теперь я уйду!
Я хотел было начать уговаривать ее, но вдруг понял, что этого делать не нужно.
— Хорошо, Кларинда, — тихо сказал я. — Не знаю, встретимся ли мы еще. Я буду думать о тебе. Буду помнить тебя. Поцелуй меня на прощанье!
Она наклонилась и поцеловала меня в губы!
Затем поднялась и ушла.
Я лежал молча. Не было отчаяния, не хотелось плакать. Сделалось какое-то странное состояние — какое-то молчаливое приятие жизни.
Кларинду я больше не встречал.
Глава 21
Что дальше рассказывать о себе? Я поступил, быть может, необдуманно, зато так, как мне хотелось. Распродал имущество, снарядил вооруженный отряд и, встав во главе его, служил в наемных войсках различных городов, враждовавших между собой. Это занятие было как раз по мне.
— Но где же ты, Романо, встретил меня? — спросил Жигмонт.
Ему явно нравилось лежать на соломе, закинув руки за голову, и слушать длинное повествование молодого начальника стражи.
— Встретил я вас в море. Корабль морских разбойников подплыл к тому кораблю, на котором я перевозил своих воинов. Разбойники пустили в ход крючья и уже прыгали на нашу палубу. В это время подошел еще один корабль и вступил в бой против разбойников. Вас я впервые увидел на капитанском мостике. И мне почудилось, будто я вас уже видел прежде. После я понял, откуда взялось это странное чувство. Похожим на вас я представлял себе таинственного возлюбленного Кларинды, Реджеба. Как жаль, что у вас другое имя! Но это и в самом деле ваше настоящее имя?
— У меня все имена настоящие!
Оба рассмеялись.
— Уже летели стрелы из арбалетов, сверкали мечи. Взметнулось пламя поджога и поплыл удушливый дым. И посреди всей этой кровавой суматохи стоял на возвышении веселый стройный человек, натягивал арбалет и стрелял без промаха! Вы были без доспехов, с непокрытой головой, развевались белые рукава рубахи и алела безрукавная куртка. До того, как я увидел вас, мне порою казалось, что этот прекрасный и таинственный возлюбленный существует лишь в воображении Кларинды. Но если существуете вы, значит, возможно и его существование!
— Думаю, ты был прав! И он существует лишь в воображении этой странной девушки.
— То есть она выдумала его?
— Ну-у… Вся наша жизнь — не более, чем столкновение различного рода выдумок!
— Вы отрицаете реальность?
— Что может быть реальнее выдумки! Вот ты сейчас рассказываешь обо мне, а я себя таким не вижу! Я вижу себя другим. Но кто из нас прав? Кто из нас двоих придумал меня?
— Вы рассуждаете интересно! Однако теперь я понял, почему вы не запомнили меня! Наверняка, в вашей бурной жизни было слишком много подобных случаев! Короче, вы заметили, что я отбиваюсь от нескольких разбойников с мечами. И вы уложили их несколькими меткими выстрелами! Бой завершился. Разбойники были побеждены. Я вскинул руки, выражая свое восхищение вами. Вы заметили меня. С какой-то покоряющей сердечностью и сдержанностью вы приложили ладонь к груди и склонили голову. Но вы, конечно, не можете этого помнить!
— Да, у меня скверная память! — Жигмонт улыбнулся.
— Но, скажите мне, быть может, во время ваших странствий вам приходилось встречать Реджеба?
— Если быть совершенно откровенным, то действительно приходилось.
— И вы молчите!
— Но мои впечатления отличаются от впечатлений Кларинды! Он не показался мне таким удивительным и прекрасным! Простите и не сердитесь! И ты и Кларинда, вы должны простить…
— Нет, нет, мне кажется, я понимаю вас. Вы сами относитесь к тому же типу, что и Реджеб. Не знаете ли вы, что с ним сталось?
— Не знаю точно. Слышал, будто он вернулся в свою страну. А чем завершилась твоя история, Романо?
— Не думаю, что она завершилась окончательно! Покамест, я вернулся в родной город, где застал очередной виток борьбы за престол. Во главе своего отряда я оказал определенные услуги нынешнему герцогу. Он сделал меня начальником городской стражи. Я удачно женат. Пока что, моя жажда жить прежней жизнью воина и одновременно желание спокойной жизни в семье, как бы обрели некоторое равновесие. Вот и все обо мне!
— Чудесная история! Ты великолепный рассказчик! Я забывал о том, что я в тюрьме, слушая тебя! Я слышал, как звучат голоса прекрасной Кларинды, твоего отца и брата, перед моими глазами наяву прошли картины жизни всех этих странных людей, о которых ты говорил!
— Это вы — странный человек! Я хочу освободить вас, вы не соглашаетесь!
— Потому что не хочу неприятностей для тебя! Впрочем, едва ли казнь за содействие побегу преступника можно назвать неприятностью!
— Ваше преступление, на мой взгляд, весьма обыденное. И кому придет в голову, что именно я содействовал вашему побегу?