В садах чудес

Ботонд Клари

Простоволосая, в широком темном одеянии, накинутом поверх сорочки, уже не первой молодости, худощавая женщина протянула порывисто обе руки.

— Я заждалась!

— Прости, дорогая, шахматы!

— Мне кажется, ты нарочно обучил его этой игре, чтобы как можно реже видеться со мной!

— Ты ревнуешь?

— Смешно ревновать мужа такой красавицы!

— Да, Маргарета — существо необычайное!

— Зачем ты дразнишь меня?

— Я всего лишь говорю правду!

— Поцелуй меня! В губы!..

Спустя два часа Жигмонт стоял у двери, собираясь уходить.

— Кстати, — королева подошла

к нему снова. — Он не говорил с тобой о Гезале?

— Король?

— Кто же еще!

— Говорил!

— Пора тебе вернуть родовое поместье!

— Кому оно сейчас принадлежит?

— Каким-то Шомеги!

— Это многочисленное семейство?

— Нет, нет, я даже не знаю точно, сколько их. Кажется, в живых остался один старик… или старуха…

— Мой сын Михал недавно охотился в окрестностях Гезале.

— Он мог бы заехать в замок!

— Он говорит, что был далеко от замка и предпочел остановиться в деревне.

— Он любит охоту?

— Да, он, должно быть, унаследовал эту страсть от деда!

— Я подарю ему нового сокола!

— Воля твоя!

— А ты не любишь охотиться?

— Нет! Предпочитаю развлечения, менее кровожадные!

— Я тоже ненавижу охоту! В год твоего приезда в Гезале случился пожар?

— Выгорело дотла именно то крыло, где хранились семейные реликвии — оружие, портреты…

— Это могли сделать нарочно?

— Думаю, это была случайность. Никто не мог знать о том, что я приеду!

— Маргарета украсит своим присутствием сегодняшний прием?

— Да, она будет.

— Она — чудо!

Глава 28

Маргарета остановилась перед ним.

— Тебе, должно быть, всегда странно и неприятно видеть меня в дорогих нарядах? Я смешна, скажи мне правду?

— Разве тебе не говорит правды зеркало? А восхищенные взгляды? А слова любви?

— Для меня существует лишь одно зеркало — ты!

— Я люблю тебя! Сегодня королева назвала тебя «чудом»!

— Когда говорила с тобой наедине…

— Она знает, что я люблю тебя!

— Ты хочешь вернуть Гезале?

— Пусть Михал получит обратно свои родовые земли и замок.

— Королева естественна, а я… И она — королева…

— Я уже не в том возрасте, когда влюбляются в пожилых женщин! И, кроме того, одна старуха у меня уже есть!

— Давай уедем!

— Погоди немного!

— Ты все еще любишь меня?

— Люблю. Потому что ты моя беззащитная девочка!

— Твоя старуха! Твоя старая дева!

— Люблю!

— Поклянись!

— Чем?

— Моей жизнью!

— Не буду. Это грешно! Хочешь, поклянусь своей?

— Нет. Скажи просто, что любишь меня. Скажи еще раз!

— Люблю, — отвечал Жигмонт тихо и серьезно.

Жигмонт отдал несколько распоряжений конюхам. Затем вышел из конюшни на широкий зеленый двор. Здесь выезжали кровных коней. Издали Жигмонт заметил своего сына Михала. Жигмонт замахал рукой, привлекая внимание юноши, но тот не видел его. Тогда Жигмонт приложил ладони ко рту и громко позвал:

— Эй! Михал!

Молодой человек услышал, потрепал лошадь по холке, кинул повод слуге и побежал к отцу.

Прежде всего Михал отличался от отца светлыми волосами. Юноша не был очень

высокого роста. В коротком камзоле, стянутом поясом, в сапогах для верховой езды, он остановился перед отцом и улыбнулся. Лицо его, когда он улыбался, производило чуть комическое впечатление, должно быть, из-за выступающей нижней челюсти. В его фигуре ощущалась еще некая юношеская незавершенность, но зоркий глаз подметил бы, что с возрастом лицо огрубеет, ляжки и бедра раздадутся, и светловолосый юноша превратится в плотного, склонного к полноте мужчину. Сейчас ему было девятнадцать лет. Он не был красив, но женщинам нравился, опытные угадывали в нем сильного любовника. Очень хорош был у него голос — звучал мягко, доброжелательно и умно. На первый взгляд Михал, впрочем, производил впечатление вполне заурядного молодого человека, увлеченного охотой, соколами и конями; но он очень недурно рисовал, играл на лютне и сочинял любовные стихи. Отца он узнал, уже будучи совсем взрослым. До этого Михал находился на попечении бабки и нескольких ее доверенных слуг. Нельзя было сказать, что его образованием много занимались; все его умения были, то что называется, делом его собственных рук. С отцом у него установились дружеские отношения с оттенком почтительной насмешливости. Удивительная красота мачехи смущала молодого человека, он старался избегать эту странную женщину.

— Как твоя новая птица — королевский подарок? — спросил Жигмонт.

— Э! Совсем еще дикая! — Михал сделал движение рукой.

— Все вспоминаешь охоту в Гезале?

— Лес там — сказка! А кабаны здоровенные, как быки! — юноша широко развел руки, показывая, какие в Гезале водятся кабаны.

— Будь осторожен! Береги себя!

Юноша дернул уголком рта, это на миг придало его лицу выражение надменности.

— Да! — вдруг воскликнул он, — чуть было не забыл! Сегодня утром тебе привезли письмо! Представляешь, из Гезале, из старого замка!

— Уж не свел ли ты знакомство с хозяевами?

— Особого желания не имею! Настоящие хозяева этого замка и всех угодий — мы — ты и я! Толкуют, будто король решил вернуть нам Гезале! Может быть, и до старого замка докатились эти вести?

— Надо прочесть письмо. Оно адресовано мне?

— Да, в собственные руки!

— Где оно?

— Я сам отнес в твою комнату!

— Кто привез письмо?

— Какой-то парень, по виду — деревенский! Вчера вечером, когда вы с Маргаретой были во дворце. Он спешил по каким-то своим делам, даже не пожелал остаться ночевать. Судя по всему, это не слуга господ Шомеги, а просто сельчанин, отправившийся в город и заодно вызвавшийся доставить письмо.

— Ты знаешь, что замком владеют эти Шомеги?

— Да, это все знают!

— Когда ты останавливался в деревне после охоты, о них говорили деревенские?

Михал помолчал мгновение.

— Да, говорили, будто в замке лишь выжившая из ума старуха, да несколько слуг — вот и все семейство Шомеги! Не знаю, правда ли это! Там, в этой семье, когда-то случилась беда — муж сослал жену в монастырь, потом умерла маленькая дочь… Кажется, так…

— Что ж, я прочту письмо!

Жигмонт вернулся в конюшню. Михал возбужденно и весело подбежал к лошади, оставленной на попечение слуги, обнял ее за шею и вдруг принялся насвистывать веселую мелодию.