В садах чудес
Шрифт:
Глава 29
Домашний обед в семействе Жигмонта Запольи представлял собою зрелище небезынтересное. Маргарета распоряжалась накрывать стол камчатной скатертью, столовые приборы из золота и серебра, дорогие стеклянные бокалы и тарелки из Венеции, кушанье, приготовленное необычайно вкусно. Хозяйка покупала редкостные припасы, которые привозились в столицу королевства из далеких стран, — рис, пряности. Сегодня ее мужа и пасынка ждал сюрприз — у каждого перед тарелкой лежала золотая двузубая венецианская вилка.
— Что это? — спросил Михал. — Он держался с Маргаретой сдержанно, даже несколько натянуто, и порою казался грубоватым.
— Это вилки, — спокойно и дружелюбно сказала Маргарета. — Они нужны для того, чтобы поддевать мясо и не пачкать пальцы.
— Попробуем! — Жигмонт улыбнулся своей смешливой улыбкой.
Мужчины осторожно пустили в ход вилки, Маргарета ела уверенно и изящно.
Некоторое время обед протекал в молчании.
Михал изредка бросал на отца короткие выжидательные взгляды.
Подали яблоки.
Жигмонт прикусил румяный плод.
Маргарета пила из прозрачного стеклянного бокала.
— Я получил странное письмо, — начал Жигмонт.
Михал встрепенулся.
— От кого? — спокойно спросила Маргарета.
— Представь себе, от хозяев Гезале!
Жигмонт вынул письмо из-за пояса и прочел. Оно было коротким и его можно было счесть странным. Нынешние хозяева Гезале просили Жигмонта Запольи как можно скорее прибыть в замок!
Маргарета опустила глаза. Она отставила бокал и нервно постукивала по стеклу тонким ногтем.
— Любопытно, — продолжал Жигмонт, — письмо написано левой рукой!
Михал подался вперед.
— Посмотри! — отец подал ему письмо.
Юноша некоторое время держал его перед глазами, затем вернул отцу.
— Может быть, писал левша? — предположил Михал.
— Нет, — возразил Жигмонт. — Писал человек, который боялся, что его узнают по почерку! Левая рука — известный старый трюк!
— Письмо написано при дворе! Тебя, как всегда, пытаются заманить в ловушку! — Маргарета обратилась к Жигмонту с напряженной улыбкой.
— И, как всегда, их постигнет неудача! — отвечал Жигмонт с видимой беспечностью.
— А можно ли определить, кто написал письмо — мужчина или женщина? — спросил Михал.
— Вот этого я определить не могу! — Жигмонт пристально посмотрел на сына.
Михал снова принялся за еду, орудуя вилкой с некоторой неловкостью.
— Ты поедешь в Гезале? — Маргарета откинулась на спинку резного стула.
— Да.
— Я не отпущу тебя одного! — бросил Михал почти сердито.
— О, с таким спутником мне не будет страшно! — засмеялся Жигмонт.
— Я бы тоже поехала с вами, — тихо произнесла Маргарета.
— Конечно, поедем вместе! — обрадовался Жигмонт.
Михал поморщился.
Ночью в спальне Маргарета и Жигмонт тихо беседовали. Широкая постель без балдахина была застлана зеленым покрывалом, зеленым шелком были обтянуты подушки. Огонек свечи в золотом подсвечнике трепетно озарял два прекрасных обнаженных тела, выхватывал из полумрака изящные черточки красивых лиц.
— Ты знаешь, я раздумала ехать в Гезале.
— Почему?
— Мне кажется, это не очень нравится Михалу. Возможно, он хочет побыть с тобой вдвоем. Я не хочу мешать вам.
Жигмонт задумался.
— Возможно, ты и права.
— Когда вы едете?
— Думаю, завтра соберемся и выедем послезавтра, на рассвете.
— Так скоро! А не мог бы ты сначала проводить меня?
— Проводить? Куда?
— Когда вы уедете, мне не хочется оставаться здесь одной.
— Опасаешься докучных гостей?
— Да. Особенно опасаюсь твоего друга, духовника королевы. У меня нет никакой охоты заводить любовную интригу, приправленную раскаянием, осознанием собственной греховности и прочими пряностями в подобном роде!
— А какую интригу тебе хотелось бы завести?
— Жигмонт! Ты не думаешь о том, что обижаешь меня!
— А ты не знаешь о том, что я шучу!
— Не надо таких шуток!
— Но куда я должен проводить тебя?
— Ты помнишь Илону Мольнар?
— Кто это?
— Какая у тебя память! Разве можно так забывать влюбленных в тебя женщин!
— Горлинка моя, их нужно забывать!
— Это очень славная дама, вдова. Ты ее совершенно пленил, разбил ее сердце, и потому она была внимательна и добра со мной, совсем как наша королева! — Маргарета тихо засмеялась и поцеловала Жигмонта в плечо.
— Вот видишь, как ты несправедлива ко мне! А ведь благодаря мне, такому беспамятному, знатные дамы, и даже сама королева, прекрасно относятся к тебе!
Он засмеялся дробным юношеским смехом.
— Если бы они знали, какою меня видишь ты!
— Я вижу единственную! А ту, другую, мы оставляем лицезреть священнику и гостям королевы, ту Маргарету, красавицу!
— Ты снова дразнишь меня! Но послушай, эта Илона Мольнар приезжала ко двору в прошлую зиму. С тех пор она прислала мне несколько писем. У нее загородное поместье, где она и живет почти безвыездно. Она приглашает меня погостить. Вот я и поеду. Но мне не хочется уезжать после твоего отъезда, как будто бы ты бросаешь меня! Ты сначала проводи меня, честь по чести, как достойную супругу, а после поезжайте с Михалом. И не тревожься! Я вовсе не требую, чтобы ты провожал меня до самого поместья Илоны Мольнар, проводи до большой дороги. Дальше я доеду.
— Хорошо! Если таково твое желание! А кого из слуг ты берешь с собой?
— Знаешь, никого. Мне хочется поехать одной, вспомнить то время, когда у меня просто не было никаких слуг! На дороге спокойно. Я выеду завтра утром, верхом, и доберусь засветло.
— Я все сделаю, как ты хочешь!
— Благодарю!
Маргарета что-то тихо шепнула на ухо ему. Смуглое его лицо озарилось нежной смешливой улыбкой. Он оперся на локоть, склонился, припал губами к смутно белеющему в полутьме округлому бедру…