В садах чудес
Шрифт:
Когда они лежали, уже успокоившись, тихо следя за тем, как занимается за окном рассвет, Маргарета внезапно спросила:
— А ты помнишь Кларинду?
— Помню.
— Ты ведь слышал о ее странной жизни…
— Знаешь, все слилось… Кажется, она плыла на корабле с отцом и голубоглазый старик похитил ее, затем ее похитил какой-то разбойник… Смутно помню подробности… Но общее впечатление чего-то странного и красивого… А ты почему вспомнила?
— Я часто вспоминаю ее на рассвете. Она рассказывала, что долго жила в одной восточной стране, в доме, где был сад.
— Очень-очень смутно, горлинка!..
Глава 30
Еще до полудня Маргарета и Жигмонт выехали на большую дорогу.
Маргарета собралась быстро, уложила все необходимое в дорожную сумку. Жигмонт умело приторочил сумку к седлу.
Они ехали шагом, неспешно переговариваясь.
— Значит, вы с Михалом едете завтра?
— Завтра днем выезжаем. Я тоже решил не брать с собой никого из слуг.
— Почему?
— Сам не знаю. Нет желания.
— А Михал как посмотрит на это?
— Он согласен.
— Но дороги в Гезале пустынные!
— Кому придет в голову напасть на двух мужчин, отлично вооруженных к тому же! Да и не слышно, чтобы в Гезале шалили разбойники!
Они доехали до развилки.
— Ну вот, я должна с тобой здесь проститься!
— Мы скоро увидимся!
— Я знаю. Но почему-то не хочется расставаться с тобой.
— Вернись и поезжай с нами. Михал стерпит, нечего баловать взрослого парня.
— Нет! Поезжайте вдвоем. Молодые люди часто бывают беспощадны. Я не хочу, чтобы из-за такой, в сущности, мелочи, как поездка в Гезале, Михал сделался моим врагом.
— Мне тоже почему-то не хочется отпускать тебя.
— Но простимся, наконец!
Он подъехал совсем близко и поцеловал ее.
Жигмонт и Михал уехали на следующий день после отъезда Маргареты в усадьбу Илоны Мольнар.
Время было подходящее для поездки. Ясное, солнечное. Осень, тихая и погожая, позолотила листву придорожных деревьев, сбрызнула охрой и багрянцем. Золотые с алым оттенком рощи замерли в безветренной прозрачности светлого дня.
Оба всадника были в хорошем настроении. Михал то и дело пускал коня вскачь и обгонял отца, затем вновь возвращался, весело насвистывая. Они не спешили. Говорили мало. Обменивались короткими незначительными репликами. Очарование чудесной природы захватило обоих. Дышалось легко. Хотелось много двигаться, ощущая силу и мужество здорового тела.
Вечер застал их в лесу. Можно было свернуть в деревню, но они предпочли ночевать на свежем воздухе. Развели костер, поужинали захваченными из дома припасами. В темноте леса слышались шорохи и шумы.
— Кабаны! — Михал привстал, на лице его отразился юношеский азарт.
Жигмонт глядел на него с улыбкой.
Спали на опавших хрустких листьях, завернувшись в плащи.
Жигмонт проснулся первым. Рядом по-детски сопел Михал. Во сне его лицо с чуть оттопыренными губами казалось совсем ребяческим, чистым и беззащитным, светлые волосы упали на
В свете наступающего утра лес виделся торжественным, прозрачно-золотым, словно прекрасная, отделанная золотом чаша из венецианского драгоценного стекла.
Приподнявшись на локте, Жигмонт задумчиво глядел прямо перед собой.
Было очень тихо.
Внезапно Жигмонт ощутил, что юноша рядом с ним открыл глаза. Но они ничего не стали говорить друг другу. Обоим жаль было нарушить чудесную тишину.
К вечеру оба всадника выехали на дорогу, ведшую к старому замку. Вот уже показались вдали темные массивные, казавшиеся бесформенными, крепостные башни. Красная полоса вечерней зари медленно разливалась вдоль неровных зубцов полуразрушенной стены.
— Гезале! — тихо произнес Михал. В голосе его послышалось нескрываемое волнение, ведь он подъезжал к своему родовому гнезду, в этих стенах родились, выросли, провели всю жизнь многие поколения его предков. Сюда привозили они своих невест с богатым приданым, отсюда отправлялись в походы и выезжали на охоту.
Жигмонт и Михал подъехали к широкому пересохшему рву. Кони осторожно пробовали копытами пологий спуск. Виднелись остатки подъемного моста.
Все вокруг дышало запустением, вымороченностью.
Ворота стояли нараспашку.
Всадники пересекли широкий, заросший сорными, по-осеннему увядшими травами двор.
Внезапно кони заржали. И в ответ донеслось ответное ржание.
— Вон то строение, вероятно, конюшня, — Жигмонт подъехал поближе.
Конюшня тоже не была заперта. Впрочем, две лошади, находившиеся там, хотя и не отличались хорошей породой, но выглядели вполне ухоженными.
Жигмонт и Михал поставили в конюшню и своих лошадей, положили им сена.
У огромной высокой входной двери, обитой листовым железом, пришлось простоять довольно долго. Они били в дверь каблуками, Михал, оглядевшись, подобрал во дворе деревянный кол и принялся громко колотить по двери.
— Да, не очень-то мы похожи на долгожданных гостей! — заметил Жигмонт.
Михал пожал плечами и отвернулся.
Наконец за дверью явственно раздались шаги.
— Кто там? — произнес хриплый старческий голос.
— Рыцарь Жигмонт Запольи с сыном! Отворите!
— Этот замок принадлежит Шомеги!
— Мы не собираемся посягать на чужие владения! Мы прибыли по приглашению хозяев!
— Ложь!
— Оскорблений мы не потерпим! — крикнул Михал.
— Отворяйте! Иначе мы разнесем дверь! — вторил Жигмонт.
За дверью подошел еще один человек. Голоса о чем-то совещались.
— Послушайте! — спокойно заговорил Жигмонт. — Нам доставили письмо от хозяев замка! Мы можем показать это письмо! Мы не разбойники! Мы благородной крови! Рыцарь Жигмонт Запольи и его сын Михал! Отворите нам!
Воцарилось короткое молчание. Затем дверь медленно, с тяжким скрипом начала отворяться.
Жигмонт и Михал вошли.
Старый слуга и старуха-служанка, высоко поднимавшая светильник, встретили их. И мужчина и женщина были одеты очень бедно и казались испуганными и встревоженными.